Ольга точно знала, что оборвет этот несуразный роман именно в такую минуту. Это будет проще всего, не понадобится даже собираться с духом, останется только выпустить пар, рвущийся наружу.
Досаднее всего, что Роберт периодически проверял, насколько внимательно слушает его Ольга. Он переспрашивал ее о чем-то, замирал, ожидая смеха в местах своего рассказа, казавшихся ему смешными. Он даже обижался, если не слышал его!
В основном Роберт рассказывал смешные истории из своей жизни. Большинство из них касалось его работы в китайской фирме, где он служил переводчиком в течение года с небольшим. Теперь, как он сам объяснял, подобная работа перестала его устраивать, ему понадобилась перспектива, возможность роста и самовыражения. Самовыражаться он решил именно в «Конторе».
Ольга не могла слушать эти истории внимательно. Она не могла сказать точно, насколько они смешны и остроумны. Но довольно скоро девушка подметила, что примерно две трети из них начинались фразами вроде «Сидели мы как-то с господином Се в ресторане...» или «Пригласили меня как-то наши китайцы на ужин...». Далее в обязательном порядке следовало краткое описание меню: диковинные экзотические блюда и разного рода яства европейской кухни. Иногда он увлекался этими описаниями, и, на Ольгино счастье, мысль его уходила в сторону, рассказ перепрыгивал на рецепты, ритуалы и способы употребления печеных червей. Раз пять он показывал, как пользоваться палочками.
Сегодня снова выдался хороший день: Роберт, начав рассказывать про новогодний банкет, переключился на философствования на тему китайской народной музыки. Ольге выпала возможность понежиться. Почти шесть с половиной минут любовник трепался в свое удовольствие, не мешая ей отдыхать.
— ...Размеренный, мудрый голос китайской флейты располагает к отдыху, к размышлению, созерцанию и постижению окружающего мира, — говорил на исходе седьмой минуты Роберт, стоя нагишом посреди комнаты с чайником и намасленным тостом в руках. Мечтательно подняв очи горе, он повествовал о великом и вечном.
Потянувшись за сигаретами, Ольга обратила на себя его внимание.
— Я тебе обязательно принесу кассету с китайской флейтой! — сообщил ей Роберт вдохновенно. — Ты должна это услышать!
— Слушай, — Ольга села на кровати, закуривая легкий «Вог», — где ты всего этого набрался?
— Я изучал китайскую культуру и историю в институте, — ответствовал молодой человек с необычайной гордостью.
— В институте? А ты разве не педагог? — Ольга глубоко затянулась, наслаждаясь током теплого горьковатого дыма.
— Педагог. — Роберт как-то сник. — Получилось так, что... пришлось как бы выбирать... И я перевелся. На четвертом курсе. И диплом получился педагогический, хотя вполне мог оказаться и другим, и даже красным...
— Выбирать? Что выбирать? — Ольгу заинтриговали уклончивые ответы.
— Ну, когда поступал, — он задумчиво куснул тост, — я не написал в анкете об одном обстоятельстве. Прошло. Потом возникла перспектива поездки за рубеж. На стажировку. В капстрану. Тут, очевидно, меня перепроверили, и все вскрылось...
Ольга быстро соображала. Она попыталась на скорую руку свести концы с концами. Если человек специализируется на Китае, то куда он мог ехать на стажировку? В Китай и ехать! Не в Германии же ему повышать свою эрудицию по азиатской стране! Плюс к тому даже Ольгиных скромных познаний о Желтой империи хватило на то, чтобы заметить несколько неточностей в рассказах о жизни наших заамурских братьев, безнадежно сбившихся с пути коммунистического развития. Так что не тянул Роберт Мастерков на знатока китайского образа жизни. Концы с концами не сошлись, и Ольга заключила для себя, что парень нахватался вершков и теперь просто морочит ей голову. А нахвататься упомянутых вершков он мог на тех же курсах, где учил язык. Еще неизвестно, кстати, какой он там знаток китайского.
Пока Ольга занималась анализом и потягивала тоненькую сигарету, Роберт соглушительным хрустом дожевал тост. Тема собственного прошлого его явно не вдохновляла, и он вернулся к музыке.
— Да, у меня есть пара кассет. Очень хорошее качество записи. Мне с компакт-диска писали. Я обязательно тебе принесу. Сначала кажется, что она нудная, заунывная, но потом начинаешь проникаться ею...
Ольга слушала его и в который раз задавала себе вопрос: что она нашла в этом человеке? Чтобы понять человека, раскусить, распробовать, умен ли он, добр ли, честен ли, не обязательно есть с ним пуд соли, тянуть его в горы или ходить с ним в разведку. Достаточно просто поговорить с ним о чем-то, поспорить. Но Роберт выбирал каждый раз такие темы, что и разговориться-то не получалось. Оставалось слушать. Попытки переменить тему также ни к чему не приводили. «Да-да, — соглашался Роберт и тотчас перескакивал на свое, — вот взять хотя бы древний китайский обычай...»
Ольга не находила ответа на свой вопрос, и чем дольше тянулись эти бесплодные поиски, тем больше злилась на себя.
Роберт тем временем уже рылся в Ольгиной фонотеке, придирчиво изучая корешки кассет.
— Пожалуй, я привезу тебе свои кассеты, — сказал он, откидывая очередную «соньку» с отечественной попсой. — У меня такие подборки! Серьезная музыка, очень интересные вещи есть, редкие... Слушай! — Лицо его вдруг озарилось новой идеей. — А давай знаешь что?
Он резко поднялся, отчего мужские причиндалы закачались, словно бубенчики. Ольга поспешно отвела взгляд, чтобы не прыснуть неприличным смешком.
— Что? — спросила она, делая вид, что поправляет часы на тумбочке.
— Давай завтра не пойдем никуда? Прогуляем! Я привезу записи, куплю очень вкусную китайскую штуку. Будем блаженствовать!
Это было ново: Роберт сам вызвался что-то купить. За все время, пока тянулась их связь, тот первый букет оставался единственным материальным знаком внимания со стороны молодого человека. С тех пор он не спешил тратиться на что-либо. Иногда, скорее ради эксперимента, Ольга просила его о каком-нибудь пустяке. Роберт не отказывал, не искал отговорок, но просить о цветах, шампанском или сладком не очень приятно. И вот — чудо! — Роберт вызвался купить что-то. Это оказалось так неожиданно, что Ольга едва не согласилась, но благоразумие взяло верх.
— Это чересчур. — Она покачала головой, демонстрируя, как нелегко дается отказ.
— Что — чересчур?
— Совместный прогул. — Ольга нехотя поднялась с кровати и накинула халат, собираясь пойти в душ.
— А что в этом такого? — Роберт вставил очередную кассету и нажал на клавишу перемотки.
— Породит ненужные кривотолки и бестолковые расспросы. И так уже кое-кто начинает догадываться...
— И что здесь такого? — Роберт на секунду нажал «воспроизведение» и снова включил перемотку.
— Да как тебе сказать...— Ольга обернулась, и на какое-то мгновение у нее возник трудноодолимый соблазн кое-что объяснить этому парню. Кое-что по поводу его внешности, манер и стиля в одежде. Но она удержалась. Затевать подобный разговор — все равно что убеждать хомяка воспользоваться ножом и вилкой. — Не хотелось бы афишировать наши отношения, — закончила она просто.
— А что здесь такого?
— Ну, есть определенные нормы... Короче говоря, у меня принцип: не спать с тем, с кем работаешь. Так понятно? Что-то вроде «не плюй в колодец».
— Не плюй в колодец? — Роберт призадумался, уловив, кажется, двусмысленность этой аналогии.
— Ну, примерно так. Я никогда не одобряла служебные романы.
— Почему?
— Как — почему? По-моему, это очевидно: они мешают работе.
— Разве? А не наоборот?
— Наоборот? Ты хочешь сказать, что это может как-то помочь?
— Конечно. Люди могут помогать друг другу, поддерживать, рекомендовать как-то... — Роберт не закончил фразу, взяв следующий тост.
— Это из серии «попасть под хорошего режиссера и работать, работать, работать»? Тогда мне стоило спать с кем-то из руководства. Ты-то мне вряд ли чем-то поможешь. Если только не начнешь выполнять норму по заказам.
— Пока не могу, — согласился Мастерков. — Но, может, скоро смогу. И потом, речь ведь не о нас конкретно, а вообще о любви и дружбе. Сейчас, скажем, ты можешь помочь мне, завтра — я тебе...
Ольга усмехнулась:
— Опять неудачный пример. Я тебе тоже ничем не помогу.
Роберт поднял на нее заговорщицкий взгляд.
— Неужели? А не ты разве решаешь, кто после испытательного срока остается, а кого увольняют? Кого куда распределить?
— Нет, конечно.
— Нет? А говорят, что ты имеешь право уволить менеджера в один день.
— Ну, примерно так. Я могу написать докладную, по которой он, вероятнее всего, будет уволен. Но это в самом клиническом случае, когда человек совсем деревянный, обе половины. И лишь теоретически: я пользовалась этим правом пару раз. Не уверена даже, что это сработает в третий раз. А насчет того, чтобы распределять, так мое слово вообще шестнадцатое. Я же не специалист, не начальник, не дочь хозяина. Я могу отпустить пораньше с работы и прикрыть, если что. Но я отпущу любого, если человеку очень нужно. Я, если честно, и в оборудовании-то не очень разбираюсь. Сначала интересовалась, читала даже что-то. А теперь уже и не слежу, что там привозят. Какой смысл? Не мое это дело. — Она достала из шкафа свежее полотенце. — Кассета перемоталась. Поставишь чайник, ладно? Я пойду помоюсь... Эй, что с тобой?
