– Ничего страшного, – успокоило то, что прежде было третьим ребром – разрешите представиться: Дон Жуанус. Парниша, а ты мне визажно нравишься, противный. Извини, я не во фраке.
Шустрые как блошки, пальчики Дона принялись ловко расстегивать кремовый камзол Кощубея.
В соответствии с наказом зеркальца из третьего ребра получилось немного вульгарное создание, способное мало-мало изнасиловать:
– У тебя до меня кто-то был? – нежно мурлыкнул плохо выбритый и хорошо наодеколоненный «Шипром» Жуанус и прикусил князю ухо – мне нравитя твое жеманство, милашка. Чтоб ты погорел на выпуске молдавской «Монастырской избы»! Только потерпи, я включу музыку. – Больше всего в жизни Дон боялся, что однажды забудет не только, как раздевать других, но и как раздеваться самому. По этому его девизом служило приписываемое Эзопу изречение: «А почему чуть что, сразу я?». Когда Жуанус нечаянно сглатывал слюну, у него случалось расстройство желудка.
Уразумев, что новорожденный не отвяжется, что вместе не ужиться, что если желает сохранить честь, вынужден что-то предпринять, Кощубей, воздев руку к потолку, словно собирался заменить лампочку, изрек проклятие на все, «произошедшее от ребра Кощубеева». Проклял щекочухой.
Щекочуха, если кто не знает, это с позволения Джехути, владыки бедуинов, щекочущая саранча. Смерчем она спускается на жертву и щекочет под ноль. По одной из версий, именно щекочуха является причиной исчезновения динозавров.
Изрек колдун заклинание, ан не сообразил на четвертый-то раз за день, что и у его папеньки фамилия «Кощубей» была. Что и сам в некотором роде от Кощубеева ребра происходит.
Конечно, опытный юрист заработал бы, отстаивая позицию любой стороны. Конечно, решение саранчи защекотать владыку Мутотеньска Берендейского можно было опротестовать как в Арбитражном, так и любой другой юрисдикции суде. Было бы кому опротестовывать.
* * *
Златобедрая, персикогрудая, мармеладогубая Озноба Козан-Остра, вдова по инвалидности, вошла в свой законный дворец. Некогда прекрасный, а нынче насквозь провонявшися амбрэ негритянского князька, поклонника детской присыпки и кофейного напитка «Бодрость».
Руки б поотрывать тому идиоту, который припер обшарпанную софу «Проводы зимы». и этот дурацкий фикус. Как омерзительно скребут по душе эти васильковые безвкусные обои.
А где же подлец Кощубей? С удовольствием выцарапала бы ему глаза! А что это за три отвратительные кучи цвета шеколада?
Дюжина подзадержавшейся на объектах саранчи взлетела при приближении вдовы и фыркнула в распахнутое окно.
У Ознобы, вернувшейся домой после долгих странствий, было такое чувство, словно она после долгих странствий вернулась домой. И родной дом, изувеченный вторжением захватчика, ее узнал. И рад, словно сержант новобранцу. И все будет окей. Все теперь успокоится, станет на круги своя. Сюда мы поставим шифонер. А здесь поставим рукомойник в виде головы Максима Горького. Княгиня Озноба сладко потянулась и уселась на трон. На СВОЙ трон. И услыхала вдруг вежливое покашливание.
Извините за избитость приема, оказывается, она была не одна. В углу ерзал и нервно грыз ногти юноша, лет двадцати четырех от роду. Красивый, как фотография в паспорте. И на вид такой умный, что наверняка мог бы за деньги разгадывать желающим кроссворды. Юноша взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо. Что-то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он, – это строгое, сухое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того».
Да, она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как она вошла, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные и печально-вопросительные.
Полная надежд княгиня схватилась, подбежала к красивому юноше, взала за руку, не давая грызть ногти.
Точно, теперь все станет на круги своя. Спасибо, великая Леля (Богиня лета и молодости. Младшая из Рожаниц.), она же Дива, она же Додола, она же Летеница. И спросила не без игривой лукавинки:
– О, кто, ты, красивый юноша? Какую богиню мне благодарить за твое появление?
– Я – титры твоей кинокомедии! – ответил Каналикатор для которого «публичный дом» и «некрополь» были синонимами, и воткнул княгине, вдове по фене, под левую персикоподобную грудь заточенный рашпиль. Рашпиль вошел легко, как цветок в вазу.
Озноба Козан-Остра посмотрела с укором и плавно опустилась на халадный пол меж трех куч – остатков защекоченных под ноль смертью храбрых Капулилит, Дона Жуануса и Кощубея.
– Прощай солнышко – сказала бледнеющая на глазах красавица – никогда я больше тебя не увижу. Никогда больше мне не бегать-резвиться под твоими добрыми лучами. Прощай родимый Днепр-Славутич, никогда больше не стирать мне белье в твоих водах, уворачиваясь от прытких челюстей резвых бобров. Прощай, мать степь, никогда уже обитающие в твоем лоне гадюки не будут жалить мои пятки. И ты прощай, юноша, что так мне полюбился. Жаль, не долго мы были знакомы. Никогда уж мне не придется штопать тебе носки; врать, будто ребенок от тебя; и спорить, кто от кого подцепил венерическое заболевание. Прощай, я не держу зла. Да поселишься ты с родственниками рядом с урановым рудником! Да отключат в твоем доме за неуплату газ, горячую воду и электричество. Да не даст бог Недоля тебе никогда заработать больше одного МРОТа в месяц, – последний вдох сорвался со сладких уст и растворился в зное пришедшего дня.
Стоя над остывающим трупом, юноша грустно молвил в задумчивости:
– И почему всегда так: плохие живут, а хорошие погибают?! – в этом риторическом вопросе был весь Каналикатор. Не зря в школьных диктантах в фразе «Уходя, гасите свет» он допускал одну и ту же ошибку: «Свет» писал с большой буквы.
Жрецы ему предсказывали будущность киллера-кутюрье. Законодателя мод, по произведениям которого будут равняться прочие убийцы. Макси убийства, мини убийства, убийства с манжетами, убийства нараспашку, однотонные убийства, сезонные убийства «Лето-005», убийство в тюлевом кринолине на тонких бретельках с вышивкой стеклярусом и гагатами.
* * *
Вот и полегли любые нашим сердцам праславянские соловьи. Вот и закончилась эта назидательная история о безотлагательной любви и пылкой ненависти. Ведь все хорошее когда-нибудь кончается. Айгер ибн Шьюбаш, имя которого не без пользы уже не раз упоминалось в этом блестящем произведении, некогда сочинил такую притчу: "Пошел благочестивый Квашнев руки мыть. Попробовал холодной водой – не отмывается, попробовал горячей – сильно печет. Постоял, додумался: включил оба крана сразу.
Помыл благочестивый Квашнев руки, надо бы вытереть. Попробовал о штаны – не то, попробовал о стену – еще хуже. Постоял, подумал, они сами и высохли. Квашнев с чистыми руками выходит к столу, а там уже все съели".
КОНЕЦ
О комментируемых великим мудрецом Айгером ибн Шьюбашем приключениях княгини Ознобы Козан-Остра, вдовы с понятиями (и о том, почему у нее именно такая фамилия), и сексуально озабоченного африканского колдуна Кощубея в подземном навьем царстве читайте в следующем памятнике литературы «Остов со кровищей». Ибо сказано в «Справочнике фельдшера» что новая болезнь – это хорошо залеченная старая.
Не забудьте включить телевизор.
Морана, Маара. Богиня смерти, жена Чернобога. Ее чучело сжигалось в последний день Масленицы
Мужское воплощение Марены.
Богиня справедливой мести.
Очень статусный бог. Без его соизволенья не вывесят ни один рекламный плакат. Да что плакат, ни один кандидат в народные избранники избирательную компанию не начнет.
Синеокая крылатая дева из свиты Перуна. Относит павших воинов в Славь. Аналог скандинавской Валькирии.
Бог войны, опять же, помощник Перуна.
Богиня воды, дочь Поренуты, жена Дуная.
Бог веселья, пиров и гуляний. Верный спутник Лады
Ипостась бога Солнца. Правит с 22 декабря до 22 марта
Зоревая птица с человеческим лицом. С восточных ветвей Мирового Древа первой встречает рассвет
Мифологический герой, богатырь, князь Русколани
Бог успеха, богатств, восьмиликий бог войны балтийских славян.
Наука о насекомых во всех их многообразиях
Бог мудрости, богатства и домашнего скота
Богиня печали, слез и сожаления.
