2. Рабфаковец Искра переселяется в помещение спекулянта Банкнотиса, а Банкнотис – в помещение рабфаковца.
3. Дворник переселяется в помещение гражданина Ребенкова, а последний – в сарай дворника.
4. Гражданин Ребенков освобождается от обязанностей управдома.
Председатель жилтоварищества Петров».
1924
Старик Собакин вытер скатертью багровую шею с чирьями и, злобно покосившись на солнечное небо, игравшее за окном всеми цветами, имевшимися в его распоряжении, пробормотал:
– Сукины дети! Распустился народ! Охамел! Никаких нравственных понятиев не имеет! Сплошное хулиганство пошло. Одно слово, Советская власть. Да-с!
Собакин был в комнате один и обращался преимущественно к мутному, пятнистому самовару, который с отвращением отражал седую, стриженную бобриком голову, толстый нос, лиловые уши, худые щеки и маленькие злобные глазки, глубоко и прочно засевшие под узким морщинистым лбом.
– Тьфу на вас всех! – продолжал Собакин, допивая шестой стакан чаю. – Плюю! Чтоб вы сдохли!..
За стеной, у соседей-рабфаковцев, слышался монотонный голос:
– «Финансовой политикой называются способы, которыми пользуется государство при извлечении и распределении средств… Налоги подразделяются на денежные и натуральные… Денежные налоги можно разбить на три гру…»
Собакин постучал щеткой в стену и проскрипел:
– Пап-пра-шу прекратить шум! Вы мне мешаете работать. Хулиганы!..
– У нас послезавтра зачеты. Извините. «…разбить на три группы: прямые, косвенные и пошлины. Прямыми называются такие, кото…»
– Ну разве не хулиганы? – горестно прошептал Собакин. – Что с них взять? Хулиганы и есть хулиганы! Одно слово, комсомол. У самих, можно сказать, башмаки каши просят, а туда же, в образованные лезут. Налоги, видите ли, подразделяются на три категории, – ну не сукины дети после этого? Хамы! Слышать не могу!
Старик Собакин с треском открыл окно и высунулся на улицу. По улице шел отряд пионеров. Карапуз в красном галстуке чрезвычайно серьезно и деловито барабанил на большом барабане…
– Прошу убедиться, – желчно подмигнул Собакин фонарному столбу. – Прошу убедиться! Барабанят! Как вам это нравится? Работать порядочным людям не дают. Тишину общественную нарушают. Хулиганы, прости господи! Тьфу! – Собакин с храпом потянул носом и жирно плюнул вниз.
– А вы, гражданин, там поосторожнее, прямо на портфель харкнули.
– А вы с портфелем под окнами не шляйтесь, – сухо отрезал Собакин.
– То есть как это не «шляйтесь»? На то улица и существует, чтоб по ней на службу ходить.
– На службу-с? – ядовито прищурился Собакин. – Знаем мы ваши советские службы-млужбы. Небось сидите там да только и делаете, что взятки хапаете. А порядочному человеку даже из своей собственной жилплощади в окошко плюнуть нельзя без того, чтобы не нарваться на хамство! Хулиган!
– Вы там поосторожнее! Без оскорблений! Я, как представитель советского учреждения…
– Плевать мне на вас и на ваше советское учреждение…
– Милиционер!..
– Вот именно! Очень вам благодарен. Пущай милиция разберет, кто из нас хулиган.
Подписав протокол и дав подписку о невыезде, Собакин вернулся домой.
– Ни-чего! Пущай протокол, ну-ка-а! Старика Собакина протоколом не запугаешь. Старик Собакин все ваше хулиганство на чистую воду выведет. Старик Собакин на хулиганство плюет-с!
Собакин горько задумался.
«Охамели люди! Распустились! Куда ни посмотри – сплошное хулиганство. Скажем, к примеру, радио. Где же это такое видано в просвещенном государстве, чтобы, извините за выражение, на крыше антенны устраивать? Подумайте, пожалуйста! Накрутят, накрутят проволоки, а потом, изволите ли видеть, у себя из трубки всякие крамольные речи слушают. Ну не хулиганы?»
Собакин надел серую кепку с пуговицей и деятельно полез на чердак.
– Я вам покажу антенны! – бормотал он, ползя на четвереньках по крыше. – А ну, где мой перочинный нож? Раз – и готово. Никаких антенн чтоб. Где ж это видано, чтоб на трубу проволоку наматывать? Нешто труба для этого существует? Хулиганство! Порядочной птице сесть негде.
Наскоро срезав восемь антенн, Собакин с полным сознанием исполненного долга спустился во двор и задумчиво сел на лавочку…
– Тьфу на вас всех, – пробормотал он привычно, – чтоб вы сдохли!
Внезапно тусклые глаза Собакина остановились на стенной газете, прибитой на доске возле ворот.
– Скажите пожалуйста, – процедил Собакин сквозь зубы, – стенную газету выдумали! Сволочи! Чтоб каждый сукин сын порядочных людей обижать мог. Ну разве же не хулиганы? Сплошное хулиганство! Стены портят. Тьфу!
Собакин пошел к мусорной яме, выбрал самую большую дохлую крысу и бережно опустил ее в деревянный ящик с надписью:
«Просьба опускать в этот ящик материалы для стенной газеты».
– Будьте любезны, получите материальчик! Для вашей хулиганской газеты самое подходящее дело. Хи-хи!
После этого Собакин, не торопясь, вернулся в квартиру и заперся в клозете.
Сидел он в клозете часа четыре, читая «Жития святых».
– Гражданин Собакин, – слышались за дверью умоляющие голоса, – вы же не один в квартире! Нельзя же по три часа занимать уборную! Пустите!
– Ладно, – бормотал Собакин, – подождете. Не горим, чай!..
– Мы будем жаловаться в жилищное товарищество. Пустите! Это невежливо, наконец…
– Пап-пра-шу не стучать! Чего-с? Невежливо? А ломиться в уборную к занятому человеку – это вежливо? Плюю я на вас и на ваше жилищное товарищество! Хулиганы!..
1925
Не так давно мы писали о похождениях «дочери Миронова». В коротких словах дело заключалось в следующем: некая предприимчивая и, надо признаться, остроумная девица, желая вне очереди получить проездной билет, выдала себя за дочь УЦД Миронова. Станционная администрация спешно впала в подобострастную панику, завиляла хвостом, и липовая дочь получила билет.
Тогда мы отметили этот факт и с грустью констатировали, что у нас на железных дорогах далеко еще не изжиты:
лизоблюдство,
подхалимство,
протекционизм…
А вот и новенький, свежий фактик из той же оперы, из оперы, которая в широких железнодорожных кругах известна под скромным названием «Тетушкин хвостик».
В данном случае главную роль в этом спектакле исполняет ДСП разъезда Паяконда Мурманской железной дороги гражданин Ситников.
Именно он держится за тетушкин хвостик. Именно он, пользуясь высоким положением тетушкиного протеже, позволяет себе милые шутки, граничащие с хамством.
По порядку…
Тетушкин хвостик
(Опера в трех действиях)
Действие первое
Сцена изображает дежурное помещение разъезда. Входит в доску пьяный Ситников.
Ситников (ДС Димитриеву, икая). Ж… желаю… ик… деж-журить… Сдавай дежурство!
Димитриев. Дежурство сдать не имею права.
Ситников (грозно). Поч… чему?
Димитриев. Потому, что вы пьяный. Еще чего-нибудь наделаете.
Ситников наносит Димитриеву оскорбление действием.
Димитриев (не сдавая все-таки дежурства). Дежурства не сдам.
Ситников. Не сдашь? Хорошо! (Хватает табуретку и наносит Димитриеву побои.)
Димитриев (слабым голосом). На помощь!
Входит ВЧ и фиксирует побои.
Занавес.
Действие второе
На другой день.
Ситников (обращаясь к окружающим). Вчера побил. И сегодня побью. И послезавтра. Тоже. Побью. И вообще буду бить всегда. Ик… И никто мне ничего не может сделать, потому что имею хорошие знакомства в НКПС. Сам товарищ Зет мне кум и сват. Ик… А вам всем кукиш с маслом!
Народ безмолвствует.
Занавес.
Без действия третьего
Заседание РКК.
Председатель. Товарищи, на повестке вопрос о всеми нами любимом и глубокоуважаемом товарище Ситникове, хорошем знакомом и близком приятеле товарища Зет из НКПС. На основании статьи сорок седьмой Кодекса законов о труде администрация предлагает уволить дорогого товарища Ситникова.
Члены РКК (в ужасе). Что вы говорите! Это невероятно!
Председатель (со вздохом). Невероятно, но факт. Надо обсудить. Прежде всего предлагаю выяснить обстоятельства, а потом вынесем решение.
Члены РКК. Правильно!
Председатель. Итак, наносил ли дорогой товарищ Ситников оскорбление словами гражданину Димитриеву при исполнении служебных обязанностей?
Члены РКК. Наносил.
Председатель. Хорошо. Дальше. Наносил ли многоуважаемый Ситников побои гражданину Димитриеву при исполнении им служебных обязанностей?
Члены РКК (дружно). Наносил!
Председатель. Правильно. Дальше-с! Говорил прекрасный товарищ Ситников, что и в дальнейшем будет избивать гражданина Димитриева?
