Заскрипели половицы, и в парикмахерской сразу стало теснее: широкие закусил-удиловские плечи целиком загородили весь дверной проем. Игорь Олегович молча поклонился трем небритым мужчинам и одному лохматому мальчику.
— Простите, кто здесь крайний? — спросил он мягким голосом.
— Наверное, его сняли, — пробормотал изумленный бригадир. — Что с ним произошло? Не узнаю…
— А может, это наши письма и жалобы подействовали? — шепнула бригадиру дамского зала изумленная Муся.
Тем временем клиент, коротая время, тихо шагал по комнате ожидания, читая прейскурант, стенгазеты, плакаты и объявления:
«…Оформление бровей пинцетом — 4 р.
Оформление и поднятие ресниц — 3 р.
Радиоактивный массаж — 8 р…»
— Радиоактивный, реактивный, радиолокационный… это актуально, — пробормотал Закусил-Удилов и перешел к изучению стенной газеты.
«Мастер мужского зала П. Дамочкин бреет уже в счет 1956 года!» — объявляла статья.
— Передовик! — быстро оценил достижение П. Дамочкина и. о. предгорсовета. — До чего добрился!
Потом Игорь Олегович долго знакомился с заметками сатирического отдела, озаглавленного «Волосы дыбом».
Далее Закусил-Удилов долго изучал красочное объявление работы анонимного художника:
«ТРЕБУЙТЕ ИНДИВИДУАЛЬНОЙ КИСТОЧКИ ДЛЯ БРИТЬЯ ВО ИЗБЕЖАНИЕ ГИГИЕНЫ».
Брила его все-таки Муся Васильевна. Но уже как обыкновенного смертного, в порядке живой очереди. Игорь Олегович вел себя так тихо, что у Муси это вызвало дрожь в руках, и впервые за последние пять лет она совершила порез щеки. Муся даже зажмурилась от ужаса, предугадывая катастрофические последствия. Но… ничего не произошло.
— Товарищ Муся, — тепло проговорил Закусил-Удилов, когда ему прижгли порез, — не в службу, а в эту самую… как ее?.. Ну, в общем выгляните на улицу: нет ли там чего-нибудь необычайного?
Муся Васильевна вернулась и доложила, что все спокойно. Игорь Олегович проворчал что-то про себя, а затем, освежив томатные щеки одеколоном и рассчитавшись, поклонился онемевшим мастерам:
— Счастливо стричь и брить! Обеспечить население парикмахерскими услугами — наша главная задача…
….Появление исполняющего обязанности предгорсовета на метеорологической станции было неожиданным даже для местных прогнозистов. Всего лишь два дня назад Закусил-Удилов подобно девятибалльному шторму обрушился на метеостанцию и разметал в пух и прах всю службу погоды.
На этот раз Игорь Олегович был нежен и ласков, как майский ветерок. Он подарил девушкам-лаборанткам букет ромашек. Попросил старичка-метеоролога, которого все звали «завоблаками», напрогнозить на ближайшие три дня переменную облачность без осадков и при этом пояснил:
— Мне эти три дня, учтите, остро нужны…
Завоблаками, часто хворающий старичок с лирическим складом души, впервые увидел грозного Закусил-Удилова и был им совершенно очарован:
— Какой симпатичный деятель! И как могут оклеветать человека! И самодур он, дескать, и демагог. А он просто подозрителен, озирается постоянно, высматривает кого-то…
До обеда Игорь Олегович, несмотря на отсутствие машины, побывал во многих местах. В яслях при кондитерской фабрике он кричал «агу» младенцам, источавшим ванильный аромат.
В часовой артели «Современник» любопытствовал, во сколько раз минутная стрелка движется быстрее часовой и есть ли в питьевых баках остуженный кипяток.
Возвращаясь в горсовет, Закусил-Удилов почему-то почувствовал себя несколько неуютно. Кудеяровцы, которых он встречал по дороге, как-то странно-насмешливо поглядывали на него, перемигиваясь друг с другом.
— Ничего, — говорил сам себе Игорь Олегович. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним! Будешь ты, Игорь, председателем горисполкома! Как удачно получилось, что меня Вика предупредила.
Усевшись в тугое кожаное кресло у себя в кабинете, исполняющий обязанности обрел душевный покой и тотчас повелел вызвать Сваргунихина.
— Ну, какие там последние известия? — спросил Закусил-Удилов. — Что обо мне говорят?
— Да, как обычно, — колеблющимся голосом ответил Сваргунихин, — разное говорят, ассорти, так сказать.
— Свеженькое узнай, сегодняшнее. Понял? Иди. Да побыстрее!
Сваргунихин так неслышно вошел в приемную, что секретарша и ее подруга из бухгалтерии продолжали разговаривать и смеяться, не замечая его.
— Слушай дальше. Нашего временно председательствующего должны были сегодня снимать операторы кинохроники. Прямо за делом — где он бывает, что делает. Чтоб, значит, жизненно было. Как он это утром нынче узнал, так его словно подменили. Везде был, со всеми говорил. Вежливый, тихий, ласковый…
— Искусство перевоплощения, — проговорила работница бухгалтерии. — Нам бы его в наш драмкружок на роль…
Заметив Сваргунихина, работница бухгалтерии схватила секретаршу за руку.
— А-а, — махнула рукой секретарша, — он не слышит.
Сваргунихин бесшумными шагами прошел через приемную и закрыл за собой дверь.
«Большая неприятность, — подумал он. — Когда все смеются над одним, то одному плохо».
Из-за двери финотдела донесся взрыв хохота, и Сваргунихин, как булавка к магниту, прилип к замочной скважине своим большим, как капустный лист, ухом.
— Но вы послушайте самое забавное. Ходит он этак по городу, сам на себя не похож, разговаривает не своим голосом и озирается по сторонам: когда же, мол, меня снимать будут на всесоюзный экран? Поскорей бы! Уж больно надоело полдня исполнять обязанности хорошего человека. А операторы-то, говорят, утром из Кудеярова уехали! Отбыли в неизвестном направлении и горсовету не доложились. Ничего не поделаешь — не подчинены!
Сваргунихин почувствовал слабость в ногах и пошел в свою комнату. Столы были пусты — очевидно, все собрались в финотделе.
«Теперь председателем ему не быть… Он рассчитывал, что его для кино снимут, а его с работы… — думал Сваргунихин. — Уж больно он за последние дни выказал себя. Что же мне теперь делать-то?»
Он подошел к окну. Наискосок от исполкома, возле фотоателье, толпились смеющиеся прохожие: фотографы изымали из витрин крупногабаритный портрет и. о. председателя горисполкома.
«Дипломаты, — подумал завистливо Сваргунихин. — Снимают на всякий случай… А мне как быть? Впрочем, кажется, имеется одно запасное местечко…»
Сваргунихин торопливо снял трубку телефона и набрал номер. Оглянувшись на дверь, он вполголоса опросил:
— Дача Бомаршова! Три пятнадцать, два звонка. Управляющего. Петя? Это я. Сваргун. Твоему хозяину еще нужен агент по снабжению? Или, как там по-вашему, по-литературному, закупщик, что ли? Имей меня в виду. Да, обстоятельства изменились. Между нами… — Сваргунихин еще раз оглянулся и, почти засунув трубку в рот, прошипел: — Закусил на низ пойдет в ближайшие дни. Ясно? Петя! Помни обо мне.
Едва Сваргунихин успел положить трубку на место, как в дверь заглянула секретарша.
— Зовут, — прокричала она о ухо Сваргунихину. — Предупреждаю, короткое замыкание! Рычит! Грозится все кино уничтожить!
Сваргунихин заметался. Итти к начальству? А может, Закусил теперь уже не будет начальством?
И, то сгибаясь, то разгибаясь, Сваргунихин побрел навстречу неизвестности.
Игорь Олегович выкатил на него свои телячьи глаза:
— Какого чорта раньше про отъезд операторов не сказал?
— Кого? — зашевелил ушами Сваргунихин.
— Да ты что прикидываешься? Ты в моих словах каждую букву слышать обязан. Раз я сказал — значит, все. Где операторы?
— Куда? — невозмутимо продолжал Сваргунихин.
Закусил-Удилов на секунду растерялся, застыл в нерешительности, но потом схватил тяжелую пепельницу:
— Пошел ты…
Сваргунихин растворился в дверных портьерах.
— Нет верных людей, — вздохнул и. о. — Опереться не на кого.
С улицы донесся чей-то заливистый смех. Закусил-Удилов подошел к окну. Внизу, в палисаднике, группа исполкомовцев о чем-то оживленно беседовала.
Грузно топоча, Закусил-Удилов выбежал из кабинета.
Появление и. о. начальства не смутило сотрудников. Они продолжали веселое собеседование. Игорь Олегович даже несколько оторопел, но быстро пришел в себя:
— Демобилизуете коллектив? Что за вечеринки среди рабочего дня?!
— Кстати, среди рабочего дня, — спокойно пояснил Иркутьев из жилотдела, — имеется обеденный перерыв.
Закусил-Удилов пересчитал сотрудников и зловеще произнес:
— Гуляйте, гуляйте… пока… Но что-то давно у нас не было сокращения штатов… Пора, пора покончить с раздутым управленческим аппаратом!
Но в этот момент Игорь Олегович не увидел на привычном месте своего портрета в витрине фотоателье.
— Интриги! — пробормотал и. о. — Доберусь я и до этих операторов. Я им покажу, как дискредитировать ответственное лицо!
