— Я хочу, мистер Слаттери, пожать вашу руку!
— Вон как? — бросил на него недобрый взгляд Слаттери и спрятал руки за спину.
Память у взломщиков долгая.
— Что ж, — с сожалением произнесла мисс Путнэм, надеявшаяся, что не так закончится эта ночь, — вижу, все вы старые друзья. Мне тут делать больше нечего, а потому отправляюсь в постель досыпать.
И она понуро направилась к двери, а дойдя, обернулась, чтобы поделиться на прощание житейской мудростью:
— Вот что получается, миссис Г., когда у человека есть прошлое. Никому не приносит добра прошлое это. Никогда не предугадаешь, в какой момент оно выскочит! А я-то еще распиналась перед вами, объясняла, кто это такой — сообщник в доме! Ладно, доброй вам ночи. — И мисс Путнэм удалилась со сцены, разочарованная, печальная.
После ее ухода на несколько минут воцарилось молчание.
— Что ж… — начал Суп, и то, что он намеревался произнести прощальную речь, доказывало его движение к окну.
— Вот именно! Убирайся отсюда! — воскликнула миссис Гедж.
Он уже ухватил рукой штору, но тут замер.
— Значит, бросила ты меня, Джулия, чтобы выйти за богатого? Не говорю, что ты совсем уж не права. Сейфы — это для простаков, много от них не получишь. Я и сам ухожу от дел. Думаю купить ферму. Прощай!
И штора за ним упала.
— А теперь убирайтесь! — распорядилась миссис Гедж. — Все, все.
— Мадам, — начал сенатор Опэл, — позвольте заверить, что…
И умолк, насторожившись. Из коридора донесся шум неверных шагов. Появившись ниоткуда, ухватилась за дверной косяк рука, точно в романе тайн, потом раскатился веселый смех, и через порог переступил Дж. Веллингтон Гедж.
Двинулся он прямиком к кровати и хлопнулся на нее. Для проницательного глаза было очевидно, что пребывает он на много морских сажень ниже уровня моря.
Когда они с виконтом за несколько часов до того узнали друг друга на яхте, у обоих свалился камень с души. После первого мига паники, когда каждый счел другого за гостя из потустороннего мира, встреча обернулась развеселой пирушкой. С полчаса оба сидели бок о бок, нелицеприятно высказывая мнение о Пэки и набрасывая широкими мазками картину, как они поступят с ним, вернувшись вместе в шато. Виконт высказал соображение, что им не суметь расправиться с Пэки достойно, не подкрепившись предварительно едой и выпивкой. Гедж охотно с этим согласился, и приятный ужин на двоих начался в отеле «Дез Этранжэ» примерно в половине десятого. В полночь пир был в разгаре. В час ночи виконт молча, с умиротворенным видом соскользнул на пол, и его намерение там остаться было настолько очевидным, что Гедж почувствовал — пора и ему отправляться домой, на боковую. И вот он тут, готовый отойти ко сну.
Сборище народа в его спальне поначалу его озадачило. Он переводил недоуменный взгляд с одного на другого. Но потом, видимо, уверив себя, что в такой час ночи оптические галлюцинации — штука вполне понятная, снял воротничок, ухватив за оба конца и рванув их, а там, забравшись в кровать, заснул мирным сном.
Первым высказался Пэки.
— И этого человека вы хотели сделать послом! Всерьез предлагали опустить его на волю в Париж! Если уж он такое в Сен-Роке проделывает, представьте, до чего он дойдет, получив в свое распоряжение все возможности Парижа! Советую вам увезти его обратно в Калифорнию и держать там. В сущности, — добавил Пэки, — простите, я даже настаиваю на этом. Он просто измаялся в тоске по старому родному городу. Жестоко удерживать его вдали от родины. Мне хотелось бы получить ваше слово, миссис Гедж, что вы вернетесь в Глендейл, и как можно скорее.
Ее глаза встретили его взгляд. Она прочитала в них угрозу. Женщиной она была ясномыслящей, и сразу поняла, как подорвется домашняя дисциплина, если тайну откроют мистеру Геджу. Скрипя зубами, через силу, но слово она все-таки дала.
— Теперь мы уезжаем, — заявил сенатор с видом довольного гостя, очень неохотно покидающего вечеринку. — Не сомневаюсь, что в отеле мы сумеем найти номер.
— А у меня, — вмешался Пэки, — идея получше! Давайте поедем на мою яхту! Каюты найдутся для всех! Всем будет уютно.
— Превосходно!
— Если миссис Гедж разрешит взять на время ее моторку… Спасибо. Тогда встречаемся, как будете готовы, у лодочного домика.
— Паковаться я буду сам, — сообщил сенатор Опэл. — У меня есть кое-какие маленькие ценности, жаль было бы лишиться их. — И он бросил на миссис Гедж многозначительный взгляд, но миссис Гедж проигнорировала его. Молча повернувшись, она выплыла из зала. Храп с кровати подгонял ее точно благословение.
7
В напитанной ароматами ночи Пэки спускался по холму к лодочному домику. Мирно сияли звезды, и на сердце у него тоже царил мир. Правда, теперь он навсегда потерял Джейн, но что значат его личные беды в сравнении с Ниагарами нежности и света, залившими окружающий его мирок? На сколько мог видеть глаз, у всех обитателей этого мирка за исключением его самого все сложилось прекрасно. Гедж, когда проснется, обретет счастье, которое утешит его страдания от жесточайшей головной боли. Виконт опять стал самим собой. И Джейн с Блэром заживет счастливо.
Да, расчудесно все обернулось, размышлял Пэки. Здорово и замечательно.
Дойдя до лодочного домика, он открыл дверь, и сразу же его внимание привлек странный придушенный стон, доносившийся из темного угла.
Осторожно приблизившись, Пэки сумел разглядеть что-то вроде кокона огромных размеров, а при более пристальном осмотре обнаружил, что это не кто иной, как Блэр Эгглстон, накрепко связанный прочными веревками, с кляпом во рту.
Пэки перерезал веревки и вынул кляп.
— Эгг! — встревоженно воскликнул он.
Блэр не отозвался. Он проделывал сложный комплекс физических упражнений, пребывая явно не в радужном настроении.
Неловкую тишину нарушила наконец Джейн, которая вошла в лодочный домик.
— Блэр, — закричала она.
Человеком Пэки был деликатным и священный миг угадывал сразу. Он молча удалился и, отойдя чуть подальше по берегу озера, раскурил трубку.
Минут через десять он услышал голос, окликавший его.
Из тени появилась Джейн.
— Что такое с ним приключилось? — поинтересовался Пэки.
Джейн казалась обеспокоенной.
— Я не сумела разобрать и половины того, что он рассказывал. Он очень злился. Бурчал что-то, неразборчиво так.
— Если у кого и есть причины бурчать…
— О, я не виню его. Знаете, он пролежал так в домике несколько часов.
— Кто же это с ним сотворил?
— Говорит, Мэдвей…
— Мэдвей?
— …и человек, который называл себя герцогом де Пон-Андемером. Они притащили его сюда, связали и бросили.
— Бедняга!
— Он очень злится… — раздумчиво повторила Джейн.
— Не удивляюсь.
— Говорит, во всем виноваты мы.
Дело представилось Пэки под новым углом.
— Кто — мы?
— Вы, я и папа. Потому что втравили его в эту затею с Мэдвей. Очевидно, она с каким-то Втирушей хотят пожениться.
— Передайте Эгглстону, пусть стоит насмерть и не вздумает посылать им свадебный подарок.
— Вряд ли я смогу ему что-то передать. — Джейн смотрела на темную воду — Он возвращается в Блумсбери.
— Он что, — сердце у Пэки скакнуло, — разорвал помолвку?
— Да.
На минуту Пэки охватила безудержная радость, но он тут же сурово одернул себя — это недостойно современного Сидни Картона. Разве Сид радовался бы разрыву? Ему скорее подобает сделать все, что в его власти, чтобы примирить влюбленных.
— Я бы не стал так уж волноваться, — успокаивающе проговорил Пэки. — Блэр брякнул такое сгоряча. Нельзя же рассчитывать, что мужчина, провалявшийся бог весть сколько времени в дурно пахнущем домике, связанный по рукам и ногам, так сразу и придет в жизнерадостное настроение! Пусть отлежится день-другой, и вы его не узнаете. Так уж бывает с добротой. Чуть появится прокол, и она высвистывает через него точно воздух. Но дайте срок, и мало-помалу она опять наполнит резервуар. Поверьте, через день-два он явится бренчать на гитаре под вашим окошком.
Джейн молчала.
— Явится и попросит: «Забудь мои жестокие слова!»
Джейн пнула ногой прутик.
— Я не уверена, что хочу забыть их.
— Что?
— Мне скорее кажется, это самое лучшее, что могло случиться!
Пэки сглотнул что-то острое, мешавшее голосовым связкам.
— Не хотите же вы сказать, что…
— Именно.
— Так вы больше не любите Эгга?
— Не уверена, что вообще любила его. Сами знаете, как иногда случается. Встречаешь кого-то, он представляется тебе набитым всяческими идеалами, р-раз — и вскружилась голова!
Пэки ошеломило это добавочное доказательство того, что они с ней — поистине родственные души.
