Вся эта вакханалия чувственности будет проходить в цоколе моего элитного домовладения. Соберутся тёти и будут синхронно достигать реализации у меня под боком практически. Ещё и тренажёры привезут, и будет тут крем-брюле.
Но я знаю, что делать. Я им тут устрою вечеринку с тренировками желаний. Я их фотографировать буду при входе. И вывешивать фото прямо у подъезда.
P. S. Позвонил про «Секреты великих соблазнительниц мира» своим любимым девушкам.
Думал, повеселюсь.
Сейчас сижу у телефона, прижимая трубку к небритой щеке. Представить меня сейчас очень просто. Достаточно вообразить мысленно картину Кукрыниксов «Скоро конец» про падение Берлина.
Там, оказывается, учат пускать лучи энергии. Чего-то подобного я и ожидал. Но источник запуска луча энергии меня смутил. Я переспросил, используя максимально приближенный к жизни эпитет:
– Из… оттуда?
И услышал радостное:
– Оттуда! Да!
Я переспросил:
– Лучи?..
В ответ через помехи и треск:
– Да, лучи, направленные на объект желания!
Вот такой тут у меня собирается под боком гиперболоид инженера Гарина. Вот такие вот тепловые лучи будут полосовать мою дворовую территорию, шипя в тумане и искря при скрещивании. А мы, обитатели дома на Садовой, будем бегать, прижимая руками головы в фольге книзу, скользя и падая, перекатываясь с продуктовыми пакетами, хрипя встречным: «Пригибайся, Коля! Коленька, ползи…»
А в воздухе – как в шестой части «Звёздных войн»: вжиу-вжиу!
Вон бабушка пытается телом закрыть внука, вот автолюбитель совсем было добежал, но обмяк на сиденье и никуда больше не поедет сегодня. А вот я в гольфах прыгаю из библиотеки, прижимая к груди «Старинную вифлиотеку» Старомынского. Добегу ли?..
Я считаю, что это горячий цех открывается, опасное производство.
Надеюсь, руководство центра «Совершенство» на меня не в обиде за то, что я секреты великих соблазнительниц мира выдаю.
Болезни бывают мужские и женские. Причина женских болезней – «сама виновата». Причина мужских болезней – «надорвался». Массаж простаты у стокилограммового лба – это вынужденно, это он натрудил, это мы понимаем. Операция у Анжелины Джоли – это её глупость, пиар и сама виновата.
Ещё женские болезни все оттого, что дамы в лёгких трусах по морозу бегают, чуть не забыл. Мне мужики напомнили.
Эти же мужики мне рассказывали, как это противно, когда на женщине рейтузы с начёсом. Я сказал мужикам, что женщины бегают без трусов только для них, для мужиков.
Мужики сказали, что так и надо, как иначе, всё равно бабы виноваты.
Одна женщина обрадовалась моему подарку. Потому как пять кило требухи – это пять кило требухи.
Так она лаять не очень любит. А тут ликование произошло такой силы, что я отошёл на всякий случай. И Савелий Парменыч отошел немедля вслед за мной.
От пяти кило требухи Савелий никогда раньше не уходил. А тут как-то посмотрел на Сосильду и заспешил, засуетился. Ну вроде как забыл что-то на втором этаже. Недочитанную книжку, допустим. И за мной по ступенькам.
А на кухне наша девочка неистовствовала. У неё в лесу есть пень. Она его грызёт при встрече. Молча. Пень осенью был раза в два больше. А теперь пень стал в два раза меньше. Девочка очень бодра.
– Вот так, Савелий, – сказал я сдержанно, – воспитали красавицу себе на радость, людям на покаяние…
Савелий дожевал покраденное и сглотнул. Набегаемся ещё с сырыми сосисками в пастях, такое у меня ощущение сложилось.
А другая женщина подарку своему не обрадовалась. Глафира Никаноровна вообще не балует меня каскадом своей радости и водопадом чувств. Понятно, что её требухой не проймёшь. Поэтому подарок выбирал очень тщательно.
Глафира нащупала какой-то основной секрет женской востребованности. С точки зрения харизмы (развода лошья всякого) Никаноровна мастер высочайшего уровня.
Отсюда вывод, дамы, отсюда вывод. Сырая печень на полу – не повод для вашего открытого ликования даже 8 Марта. Скрытнее будьте.
Затопили с Савелием камин. Сидим, прячемся. Уютно.
Я стараюсь не поддаваться угару феминизма. Это ведь только кажется, что дай женщинам свободу, перестань их запрягать в сани, тыча варежкой в мягкие губы, ловящие яблочко, то сразу станет хорошо женщинам.
Я, например, знаю, что когда в Европе дамы получили возможность голосовать (добивались они это разными средствами, отчаянными мерами и не пойми зачем), они начали немедленно отдавать свои голоса за самых махровых консерваторов и самых крайних радикалов. То есть или за плесневелый мужской шовинизм и ценности сарая для родов и хранения снопов, или за обобществление средств производства, Римскую империю и максимальный аншлюс.
Теперь, понятно, женщины голосуют как-то иначе, просто условий нет для полноценного разворачивания женских предпочтений.
Слушал вчерашний доклад с эдаким вот содержанием, вцепившись руками в край стола. Не верил, что слышу наяву. На трибуне дама наяривала антифеминистский гимн.
Я люблю, когда женщины счастливы. Правда, за всю свою славную жизнь я видел только одну счастливую женщину. Женщину, которая была довольна всем и всем об этом говорила.
Я работал одно время барменом. И была в ту далёкую пору женщина, которая всем говорила, что счастлива. Говорила она это всем звенящим от счастья голосом. В пять утра в нашей круглосуточной рюмочной. Сидела и говорила, что счастлива, в серую стену.
Остальные женщины были всё же чем-то недовольны. В основном другими женщинами, необоснованным фактом их существования. Но и мужчинам попадало, конечно. За других женщин.
Многие женщины любят говорить про свои социальные беды. А ведь только Киркоров считает, что пение песен Киркорова решает проблемы Киркорова.
Я не люблю, когда передо мной открывается мир женских политических страданий. Что мне в нём делать? Половину этих страданий моя прабабушка считала раем, бабушка – нормой, мама – условием моего появления на свет. Это я про апатию и безработицу.
А вторая половина политических страданий – переедание.
Рекомендация английским дамам времён нашей общей любимицы Анны Карениной:
«При въезде в туннель рекомендуется держать в зубах расстёгнутой недавно изобретённую безопасную булавку. Это предохранит вас от нахала, который, воспользовавшись темнотой, возможно, захочет запечатлеть поцелуй на ваших губах».
Я считаю, что очень романтично. Едешь себе в вагоне, а кругом дамы с набором булавок в лунном свете. Наиболее скромные сжимают в зубах кортики. Девушки с самомнением – с двумя штыками. Эмансипированные – при въезде в туннель бьют бутылки о край скамьи.
А ты в панамке сидишь такой, сжимая в руках сковородку.
Ещё воспоминание про лысых детей. Про лысую девочку. И Георгия Джоновича.
Георгий Джонович теперь, конечно, гранитный монолит и грозная скала, могучий и непреклонный утёс. А в молодые годы он был влюбчивый. Влюблялся для порядка сначала в родственниц, потом полюбил Жасмин из мультфильма, а уж после Жасмин настала очередь лысой девочки Вероники.
Теперь девочка Вероника живёт в Лондоне и работает там уж не знаю кем, но, судя по фотографиям, вокруг неё одни ухоженные педерасты, так что нормально устроилась.
А раньше да, девочка Вероника была лысой. Её так стригли татарские бабушки. А для пущего ужаса Веронике мазали голову зелёнкой. Не полностью, в три наката, а так, как-то пятнами зелёночными.
Вот если вас, барыни мои любимые, постричь налысо, оставив чубчик, да по залыселым местам пройтись ваткой с зелёнкой, много ли в вас останется оптимизма?! А Вероника была очень позитивная. Я её гладить опасался из-за предубеждений, но любовался издали, когда её в гости к нам приводили.
Лысая Вероника носила две пары колготок. Одни колготки Вероника носила на пухлых ногах, а вторые колготки Вероника носила на голове, смело называя их «косами». Косы свои Вероника не спеша доставала из пакета, надевала их в прихожей у зеркала, подтягивала повыше ножные колготки и шествовала в залы, лучисто оглядывая всех. В косах (колготки должны были быть белые – понятно почему) Вероника была прекрасна.
И вот Георгий Джонович, понятно, увлёкся будущей моделью.
С первого взгляда.
– А ты кто? – спросил Георгий Джонович, безразлично прогуливаясь вокруг Вероники с косами.
– Я – принцесса! – быстро ответила Вероника.
– Нет, ты не принцесса… – задумчиво сказал Георгий Джонович.
– А кто? – заныла встревоженная Вероника.
– Ты – робот-убийца с рогами, – влюблённо вымолвил Георгий Джонович. И подумав, влюблённо выдохнул: – Ядовитый…
Вероника повалилась на ковёр и зарыдала от мужской чёрствости. Вот как сейчас помню, как её выводили с косами в руках.
Это я к чему? К тому, что любую идиотскую историю я могу превратить в поучительную.
