— Заткнись, — заорал Флинт, — плевать мне на то, что ты думаешь. Меня волнует, что ты сделал и что ты сказал, что ты сделал. Ты вывернулся наизнанку, чтобы направить меня по ложному пути…
— Ничего такого я не делал, — сказал Уилт. — До вчерашнего дня я говорил вам только чистую правду, но вы не верили. Вчера я предложил вам, в абсурдной форме свиного паштета, ложь, которую вы так хотели услышать. Если вам нужна белиберда и, чтобы получить ее, вы используете такие незаконные методы, как лишение сна, не надо меня обвинять в том, что я выдал вам эту белиберду. Нечего приходить сюда и орать Если вы дурак, то это ваша проблема. Лучше бы разыскали мою жену.
— Кто-нибудь, держите меня, а то я убью этого мерзавца, — завопил Флинт, выбегая из комнаты. Он прошел в кабинет и послал за сержантом Ятцем. — Прекратите эту возню с паштетом. Все это куча навоза.
— Навоза? — неуверенно переспросил сержант.
— Дерьма, — сказал Флинт. — Он снова взялся за свое.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что этот засранец снова нас надул.
— Но как он узнал про фабрику и все такое?
Флинт взглянул на него с жалостью.
— Хочешь знать, почему он ходячая энциклопедия, пойди и спроси сам.
Сержант Ятц вышел и вернулся через пять минут.
— Первая группа мясников, — произнес он загадочно.
— Что?
— Класс мясников, где он преподает. Они водили его туда на экскурсию.
— Господи, — вздохнул инспектор, — а есть кто-нибудь, кого этот говнюк не учил?
— Он говорит, от них можно многому научиться.
— Ятц, сделай мне одолжение. Пойди туда снова, и пусть он тебе перечислит классы, где он преподавал. Будем хоть знать, что нас ждет.
— Ну, он упоминал о штукатурах, газовщиках…
— Я хочу знать обо всех, Ятц, обо всех. Не хочу опять купиться на историю, что он спустил миссис Уилт в канализацию, потому что он преподавал в классе у говночистов. — Взяв вечернюю газету, он стал просматривать заголовки.
ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ ПРОПАВШУЮ ЖЕНУ В ПАШТЕТЕ.
— Бог ты мой, — простонал он, — рекламу мы себе сделали что надо.
* * *
Такое же мнение высказал директор техучилища на собрании заведующих отделений.
— Мы превратились во всеобщее посмешище, — сказал он. — Во-первых, все теперь считают, что мы взяли за правило нанимать на работу преподавателей, которые закладывают своих нелюбимых жен в фундамент нового корпуса. Во-вторых, нам придется распроститься с надеждой получить звание политеха, поскольку нам уже отказали в повышении ранга училища на том основании, что наши возможности недостаточны для обеспечения высшего образования. Профессор Баксендейл весьма определенно высказался по этому поводу, особенно после услышанного им замечания одного из наших коллег относительно некрофилии…
— Я просто сказал… — начал доктор Боард.
— Мы все слышали, что вы сказали, доктор Боард. Может быть, вам интересно будет узнать, что доктор Кокс, когда он в ясном сознании, все еще отказывается от холодного мяса. Доктор Мейфилд уже подал прошение об отставке. А теперь еще это.
Он показал газету, через вторую полосу которой шел крупный заголовок:
ЛЕКЦИИ О СЕКСЕ ДЛЯ ПОТРЯСЕННЫХ СТУДЕНТОВ
— Полагаю, все обратили внимание на фотографию, — сказал директор с горечью, демонстрируя большую фотографию Джуди, болтающуюся на крюке в крайне неудачном ракурсе. — В статье написано… ладно, что об этом говорить. Сами прочтете. Я только хотел бы получить ответы на следующие вопросы. Кто распорядился закупить тридцать экземпляров «Последнего исхода из Бруклина»[17] для групп наладчиков и слесарей?
Мистер Моррис попытался вспомнить, кто подписал заявку.
— Должно быть, Уоткинз, — предположил Моррис. — Он у них преподавал в прошлом семестре. Он у нас работал неполный день.
— Слава Богу, что неполный, — сказал директор. — Второе, кто из преподавателей завел привычку агитировать медсестер, чтобы они постоянно носили… противозачаточные колпачки?
— Мистер Седуик к ним неравнодушен, — ответил доктор Моррис.
— К кому, сестрам или колпачкам? — спросил директор.
— Может, к тому и другому? — вкрадчиво вставил доктор Боард.
— Он большой противник противозачаточных таблеток, — добавил доктор Моррис.
— Пожалуйста, попросите мистера Седуика зайти ко мне в кабинет в десять утра в понедельник. Я объясню ему, на каких условиях он был принят на работу. И наконец, кто из преподавателей использует нашу видеотехнику для показа порнофильмов старшим секретарям?
Мистер Моррис энергично затряс головой.
— Это не мои, — сказал он.
— Здесь говорится, что такие фильмы демонстрировались на уроках, отведенных для обсуждения текущих событий, — сказал директор.
— Уэнтворт действительно показывал им «Влюбленную женщину», — признался заведующий кафедрой английского языка.
— Ладно, оставим. Вот еще что я хотел сказать. Мы не будем проводить вечерние занятия по первой медицинской помощи с особым упором на раны в брюшной полости, для чего мы собирались приобрести надувную куклу. Отныне мы по одежке будем протягивать ножки.
— На основании вздувшихся цен? — спросил доктор Боард.
— На том основании, что комитет по образованию уже много лет ждет не дождется возможности урезать наш бюджет, — сказал директор. — Теперь у них есть такая возможность. Тот факт, что мы оказываем обществу услугу, по словам мистера Морриса, «отвлекая с улиц большое число умственно неполноценных и потенциально опасных психопатов», остался незамеченным.
— По-видимому, он имел в виду учеников дневного отделения, — попытался поправить положение доктор Боард.
— Ничего подобного, — сказал директор. — Если я ошибаюсь, пусть Моррис меня поправит, но он имел в виду работников отделения гуманитарных наук.
Собрание на этом закончилось. Позднее мистер Моррис уселся писать заявление об увольнении по собственному желанию.
Из окна пустой спальни на втором этаже дома викария Ева Уилт наблюдала, как святой отец Джон Фрауд задумчиво шел по дорожке в направлении церкви. Как только она потеряла его из виду, она спустилась вниз, в кабинет. Нужно снова позвонить Генри. Раз его нет в техучилище, значит, он дома. Она подошла к столу и уже готова была снять трубку, как увидела плющ. О Господи, она совсем позабыла про плющ и оставила его там, где викарий непременно должен был его увидеть. Как все неприятно. Она набрала 34 Парквью и подождала. Никто не ответил. Тогда она набрала номер техучилища. Одновременно она не сводила глаз с кладбищенской калитки, чтобы не прозевать возвращение викария:
— Фенлендское художественно-техническое училище, — услышала она голос телефонистки.
— Это опять я, — сказала Ева — Мне нужен мистер Уилт.
— Очень жаль, но мистера Уилта нет.
— Где же он? Я звонила домой и…
— Он в полицейском участке.
— Как вы сказали? — переспросила Ева.
— Он в полицейском участке, помогает полиции в расследовании…
— В расследовании? В каком расследовании? — спросила Ева пронзительным голосом.
— Разве вы не знаете? — спросила девушка. — Во всех газетах писали об этом. Он убил свою жену и…
Ева отняла телефонную трубку от уха и в ужасе уставилась на нее. Девушка еще что-то говорила, но Ева уже не слушала. Генри убил свою жену. Но ведь его жена — она. Это же бред какой-то. Ее не могли убить. На какой-то момент Ева почувствовала, что теряет рассудок. Затем снова приблизила трубку к уху.
— Вы меня слушаете? — спросила девушка.
— Но я — его жена, — закричала Ева. Последовала длинная пауза, и она услышала, как на другом конце провода девушка говорила кому-то, что звонит какая-то сумасшедшая, которая утверждает, что она миссис Уилт, и спрашивала у кого-то, что ей отвечать.
— Говорю вам, я миссис Ева Уилт, — закричала она, но в трубке послышались короткие гудки. Ослабевшей рукой Ева положила трубку. Генри в полицейском участке… Генри ее убил… Господи! В этом мире все сошли с ума. И она здесь в чем мать родила в доме викария… Ева не имела представления, где она находится. Она набрала 999.
— Справочная слушает. С кем вас соединить? — спросила телефонистка.
— С полицией, — ответила Ева. — Послышался щелчок и затем мужской голос.
— Полиция слушает.
— Это миссис Уилт, — сказала Ева.
— Миссис Уилт?
— Миссис Ева Уилт. Правда ли, что мой муж убил… Я хочу сказать, что мой муж… Господи, я не знаю, что сказать.
— Вы говорите, что вы миссис Уилт, миссис Ева Уилт? — спросил мужской голос.
Ева кивнула и сказала:
— Да.
— Так-так, — сказал мужчина с сомнением. — Вы совершенно уверены, что вы миссис Уилт?
