Баранов прошел мимо надписи возле дверей очередного магазина «У нас не дешевле, а у нас лучше» и подумал, что было бы неплохо нечто такое написать у себя. Из всех ключевых фраз, пришедших из недр памяти больше других подходило «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Баранов уныло мотнул головой и посмотрел на мраморную мемориальную табличку с золотыми буквами: «В этом доме до 1917 года жил академик Павлов». «И как жил!» — было нацарапано завистливой рукой чуть ниже на стене дома. Выстроенные в строгую линию перед мемориальной табличкой мусорные баки источали неповторимый аромат полусгнивших даров полей. Баранов сглотнул слюну. Марина вычитала в какой-то книге, что до полудня есть вредно. По крайней мере, мужчинам. И при фамилии Павлова у Баранова почему-то сработал глотательный рефлекс не хуже, чем у подопытных собак академика. Так, регулярно сплевывая излишки слюны, Баранов добрался до небольшого магазинчика, который был разрекламирован Мариной с утра пораньше. Над дверьми магазинчика, отличающегося от остальных ненарисованной чашкой с ключом, коротко значилось «Аркаша-ша!»
Баранов смотрел на прилавок с умилением. Вот это выбор, не то, что у него. Жевательная резинка соседствовала с косметикой, из-под которой выглядывала россыпь презервативов, кофе в зернах лежал рядом с видеомагнитофоном, со стен свисали кожаные куртки и хрустальные люстры, клетки для попугаев и картины в золоченых рамах. «А импорта-то, Господи, — мысленно перекрестился урожденный атеист Баранов, — словно у нас при Андропове». И вспомнил, как весельчак и балагур Иваненко, брошенный на укрепление райкома из газеты, где благополучно исправился в должности редактора после того, как несанкционированно посетил публичный дом в Дании, придумал считалку. «Нам сегодня приносили колбасу, духи и мыло, перстни, запонки, заколки, куртки, майки и футболки, кроссы, джинсы и ботинки, и веселые картинки, и швейцарские часы, и французские трусы, раз, два, три, четыре, пять, завтра будем вновь считать». Раньше было хорошо, а потом Иваненко, изгнанный из райкома в директора музея за выпивку, пошел в неформалы и стал народным депутатом. Теперь ему стало еще лучше. Наверняка, уже придумал новую считалку. Интересно, как он зарифмует доллары с «мерседесом», а бриллианты со свежеиспеченным особняком?
Баранов еще раз окинул пылающим взором изобилие полок и вспомнил, как во времена развитого социализма он вместе с коммунистом двадцатых годов из Тамбова и компетентным товарищем, работавшим в облсовете по туризму майором, зашел в обычный финский магазин. Ну, Баранова и компетентного товарища этими штучками мира капитала напугать было тяжко, привычка сказалась, а у старого большевика ночью температура поднялась от увиденного. На что Баранов и компетентный товарищ тут же указали в своих отчетах, мол, чтоб больше не травмировать пожилого человека, не хер его впредь пускать в мир каменных джунглей.
Баранов с отвращением вернулся из воспоминаний в сегодняшний день и прислушался к разговору продавца с единственным покупателем, вертевшим в руках рыболовный крючок. Покупатель, как и все приезжие, отличался от продавца прекрасным загаром. Продавец был квадратным, словно славянский шкаф, который не успел продать СП с улицы Бебеля.
— Так вот я вам говорю, шо этот кручок не просто там какой-то кованый, испанский. Он универсальный, любую рыбу взять может. Вы попробуйте зацепистость. Прямо, как у хуны с-под «Лондонской», — с возбуждением рассказывал продавец. — Мой сосед на такой кручок поймал судака на двенадцать кило. Я ему кинул идею: «Напиши в журнал „Рыболоводство“, это же рекорд». Не захотел, он рекорды только на Привозе ставит. Так шо не думайте долго, все равно последний, еще вчера тыща была. Или две.
— Беру, — ответил покупатель, — пойду попробую, как ловится ваша рыба.
— Шо значит пойду? Вот так взял и пошел, — забарабанил в ответ продавец, — вы шо думаете, вы бросите в море этот кручок и рыба выползет на берег с ним у зубах? Не, кручок надо привязывать до лески. И если вы скажете, шо леску надо покупать в рыболовном магазине, так я вам отвечу: ха! Привязать до той лески кручок, это просто его легче сразу выкинуть. Потому шо рыба нашу леску оборвет, особенно если на ней стоит знак качества: сделано руками, ногами, но без головы. Вы посмотрите здесь глазами, только для вас: последняя катушка лески «Дамул». Западная Германия, или теперь просто немецкая, мененная, завяжите среди нее узел и тяните в разные стороны. И если порвете — я вам ее подарю.
Покупатель заинтересовался таким предложением. Он завязал на леске узел и попытался его истребить с яростью революционера из недоразвитой страны, рвущего оковы международного империализма.
— Не отрежьте руки, нечем будет ловить рыбу, — посочувствовал продавец.
Покупатель пыхтел, как чайник, однако леска все равно не поддавалась.
— Можно, я попробую? — несмело предложил Баранов. Продавец победоносно посмотрел на него и учтиво произнес:
— Если клиент, который ее уже берет, не против, то рвите, хотя это не проще, чем купить зелень по сто рублей. Но шоб мне так снилось, это таки-да последняя леска.
Баранов сжал в руках отрезок лески с завязанным узлом и прикрыл глаза. Он собрался с духом, представил себе, что рвет узел своих накопившихся семейных проблем и, скрипнув фарфоровым зубом о настоящий, резко развел руки в сторону. Узел лопнул.
— Ага, — радостно оживился продавец, — есть еще сила в пороховой бочке. Шо вы вылупились на меня, вы смотрите на него. Это же наш знаменитый городской чемпион по штанге. Ему шо узел разорвать, шо вас пополам — без особой разницы.
Баранов никогда не поднимал штангу. Больше того, он возненавидел этот снаряд заочно после того, как два раза в жизни — первый и последний сцепился с Мариной на кухне. Супруга ловко ударила его ногой в пах и Баранов рухнул на пол, в падении почувствовав, что яйца становятся квадратными. «Еще раз полезешь, — заявила Марина добреньким голосом, — таки ты у меня станешь, как штангист на тренировке. Всю жизнь будешь пытаться поднять с третьего подхода к хирургу».
Поэтому со штангистом Баранова объединял только размер живота и тяжкие воспоминания о регулярном питании. В другое время он бы важно заявил продавцу, что не имел бы со спортом ничего общего даже под угрозой физической расправы, но, помня зачем зашел в этот магазин, промолчал. Тем более вражеская леска разрезала кожу на ладони, и Баранов в прямом смысле слова зализывал рану.
— Хорошая леска, — решил покупатель, с жалостью глядя на травмированного чемпиона. — Беру. Сколько с меня?
— Слушайте, я не хочу, шобы потом в городе за меня шла поганая слава, скажу вам честно. Мне не надо, шобы все говорили: Аркаша надурил приезжего, креста на нем нет. Хотя на мне его таки — да никогда не было. Шо вы думаете себе, вот я вам просто отдам товар и честно не предупрежу? Никогда!
— А в чем дело? — испуганно вытаращил глаза покупатель. — Леска не германская, а кооперативная?
— Ни в коем разе, — развел руками продавец, — она самая настоящая. Но я бы был в корне неправ, если бы промолчал за то, шо когда ловишь рыбу, эту самую леску надо привязывать до удочки. Молчите, я знаю, шо это сейчас большой дефицит. Но только не для нашей фирмы. Смотрите здесь, это телескопическое удилище «Санио». Та самая корпорейшн, которая гонит знаменитую аппаратуру, так вы можете себе представить, шо за чудо вместо удочки они выпускают? Это же вам «Санио», а не тот фуфель, который шпарят в гонгонгских сараях специально для наших туристов, потому шо поляки его перестали брать. Если вы скажете, но только честно, шо вы видели у своем городе такую удочку, я вам ее подарю. Или плюну в вашу сторону, потому шо это брехня. И вот теперь, когда у вас есть кручок, леска и удочка, вы можете смело идти до моря и ловить, шо в нем живет.
Покупатель рассмеялся и решительно махнул рукой:
— Гулять так гулять. Беру и удочку.
При этих словах Баранов перестал лизать свою ладонь.
— Очень хорошая удочка, — заметил он, — у меня где-то наподобие есть.
— Вот именно, шо наподобие, но не больше того, — воспалился продавец, — такая снасть и на Западе — это вам не хер собачий, шо тогда говорить за нас? Слушайте, товарищ или господин, зачем вы достали свой бумажник и смотрите на мене? Я понимаю, шо он у вас не такой толстый, как зад у моего налогового инспектора, но тем не менее должен признаться, шо… Короче, вы видите на удочке вот эту самую железячку. Так вот это не просто железячка, а специальное крепление для катушки. Это такая вещь, без которой легче поймать триппер в трамвае, чем здоровую рыбу у море. Только не бледнейте, у нет катушки «Санио». Чтоб я так жил, нет! Зато я имею катушку «Митчел», это вам даже не «Санио». Вы читали, как Хэмингуэй ловил акул, когда на Кубе не было Кастро, зато все было, как у людей? Так не это самое главное. Главное, шо этот Хэм ловил акул на катушку «Митчел». У нас в Черном море, между прочим, тоже акула-катран бегает. Вы и только посмотрите здесь: это фрикционный тормоз, две скорости, как на водяном велосипеде, да шо там говорить… Я молчу за рыбалку, но вы вернетесь до себе домой, если, конечно, не умрете от радости во время ловли в море. Вы вернетесь домой и покажите эту катушку своим друзьям. И вот они точно отбросят копыта от зависти. Потому шо рыбаков в каждом городе, как волос на заднице, а такая катушка будет только у вас. Это же известная английская фирма «Митчел», а не халоймыс «Дельфин» из Киева, на который можно ловить одни неприятности, а не одесскую рыбу.
