Однако на лице Кевина была написана такая решимость, уверенность и вдохновение, что девочка ничего не сказала Маэстро о своих опасениях.
Тем временем самолет снизился и на бреющем полете стал описывать круги над перевернутым багги, с каждым разом все уменьшая и уменьшая радиус полета. Лицо мальчика теперь выражало крайнюю степень сосредоточенности и внимания. Наконец, максимально снизив самолет, Маэстро заставил его крылом коснуться автомобиля и тот, благодаря полученному толчку, встал на колеса. Самолет успешно вышел из крутого пике и снова взмыл в воздух. Операция по освобождению багги была успешно завершена, благодаря недюжинному мастерству Кевина в пилотировании.
— Боже мой, Кев, ты просто фантастичен! — воскликнула девочка и с восхищением посмотрела на Маэстро.
Было видно, что похвала подруги польстила мальчику и в то же время смутила его. Он повернулся к Джудит и, забыв о самолете, который теперь по своей воле парил в голубом весеннем небе, смущенно вертел в руках пульт дистанционного управления, как бы не зная, что с ним теперь делать. Глаза мальчика были опущены. Ему казалось, что если он их поднимет, то произойдет что-то такое, что не понравится его подруге.
Наконец он оправился от короткого замешательства и, заикаясь, с трудом проговорил, словно оправдываясь за сделанное:
— Э-э… Я-я… Джуди, я долго работал над этим пультом управления… Ну… Улучшил его качества. Да и модель самолета…
— Ты такой смешной, Кевин, — тихим голосом сказала девочка и, вплотную подойдя к Маэстро, поцеловала его в щеку.
Этого Кевин не ожидал и покраснел, как помидор, до кончиков ушей. Джудит сделала это впервые. Глаза их встретились. Кевин смутился еще больше и теперь лепетал уже что-то совсем невнятное о радиодеталях, проводах и прочей, неуместной в этот момент, ерунде.
— Зачем ты это сделала? — после минутной паузы спросил он.
— Ну… Не знаю, мне просто захотелось, вот и все. А тебе разве неприятно? — улыбнулась девочка.
— Приятно. Конечно, приятно, — поспешил заверить Джудит мальчик.
Тут он вспомнил о самолете и, высунувшись из окна, обеими руками вцепился в дистанционное управление:
— Джуди, наш самолет!
К счастью для ребят, модель не успела далеко улететь, и Маэстро быстро взял управление самолетом в свои руки.
— Дальше, чем полкилометра, этот пульт не действует, — объяснил Кевин девочке, — мы чуть было не потеряли его.
— Да, конечно, — ответила та, чтобы поддержать разговор.
Так ребята провели весь остаток дня, пока не стемнело. Джудит не пыталась больше целовать Кевина, справедливо полагая, что дальнейшее форсирование событий может повредить их дружеским отношениям.
Кевин, в свою очередь, тоже не проявлял инициативы по этому поводу. Он все еще находился под впечатлением первого в своей жизни поцелуя с той, к которой он был все-таки неравнодушен. Хотя в этом его никто не смог бы заставить признаться, да и самому себе в этом он боялся и стыдился признаваться.
* * *
Проводив Джудит, Маэстро приехал домой, когда на улице было уже совсем темно. Открыв дверь своим ключом и зайдя в гостиную, которая располагалась на первом этаже их дома, он громко спросил:
— Кто-нибудь есть дома?
На втором этаже послышался веселый девичий визг.
«Значит, сестра и братья дома», — подумал Кевин.
Вскоре на центральной лестнице, которая вела на второй этаж, показалась фигура старшего брата. Баз был на семь лет старше Кевина. Он уже закончил школу и теперь готовился поступать в Мичиганский университет на юридический факультет. Баз выглядел, как солидный молодой человек, уже умудренный грузом важных знаний, что, однако, не мешало ему отпускать глупые, по мнению Кевина, шуточки в адрес своего младшего брата.
Баз был почти на голову выше Маэстро, с холеным и всегда чисто выбритым, лоснящимся лицом, с которого не сходила снисходительная улыбочка. Он всегда коротко стригся, и свои короткие набриолиненные волосы он часто приглаживал правой рукой.
Этот жест особенно не нравился Кевину. Одевался старший брат всегда в строгие темные костюмы и белые сорочки с галстуками. Казалось, что всем своим видом Баз напоминает, что он добропорядочный гражданин, и уж, будьте добры, относитесь к нему так, как он того заслуживает, иначе у вас будут серьезные неприятности.
Сейчас на нем был серый свитер и черные брюки. По всей видимости, он только недавно возвратился из библиотеки.
— Привет, Кев!
— Здравствуй, Баз, — без особого энтузиазма поприветствовал Маэстро старшего брата.
Маэстро знал, что сейчас начнутся традиционные подколки со стороны будущего юриста и внутренне напрягся, приготовившись к их отражению. Он не ошибся в своем предположении.
— Ну, как твой нос? — начал атаку Баз.
— В порядке, а твой? — вяло огрызнулся Кевин, он сильно устал от впечатлений сегодняшнего дня и ругаться с братом не входило в его планы.
— Ты, надеюсь, вытер его, — Баз лениво хохотнул и показал Маэстро «нос».
— Баз, не приставай ко мне…
— А что тут такого, я просто забочусь о здоровье своего младшего братца!
— Пошел ты, знаешь куда?!
— Так… так, — протянул Баз, улыбаясь, и опустился на диван. — Оскорбление чести и достоинства гражданина Америки, статья 217, пункт первый. Карается…
Но закончить фразу ему не удалось, так как Кевин, бросив на пол рюкзак, схватил лежавшую на кресле подушку и запустил ею в «юриста». Подушка, описав дугу в воздухе, опустилась прямо на сияющее от собственного остроумия лицо База. Он перестал улыбаться и угрожающе замолчал.
Притих и Кевин. И хотя он знал, что правда на его стороне, он понял, что сделал что-то не то.
— О’кей, мы поговорим с тобой завтра, — нарушил наконец молчание Баз и поднялся с кресла. — Добропорядочные граждане этой великой страны, так не поступают, — с пафосом произнес он и удалился из гостиной.
Кевин, раздосадованный произошедшим, подошел к окну. За стеклом он увидел, что сумерки совсем окутали стоящие у дороги липы и каштаны. В наступившей темноте они казались мальчику огромными сказочными великанами, шагнувшими из книг, стоящих у него на полке, к ним во двор. Луна еще не взошла, и бетонную дорогу, ведущую к дому Маккальстеров, освещали высокие уличные фонари. Дорога светилась в их неярком и спокойном свете, и Кевину казалось, что это единственная ниточка, которая теперь связывает дом Маккальстеров с остальным миром.
«Теперь Баз обязательно заложит меня родителям», — с грустью думал Маэстро, вглядываясь в темноту.
Простояв у окна минут двадцать, Кевин наконец задернул занавеску и, подойдя к телевизору, включил его. По первому каналу транслировали местные новости. Пожилой диктор в очках в красивой роговой оправе с волнением сообщал:
«Здравствуйте, уважаемые дамы и господа! Передаем последние известия. Три человека, подозреваемые в ограблении местного магазина, скрылись с места преступления. К счастью, никто не пострадал в результате этой, неудачной для преступников, попытки ограбления. Преступники вооружены и, по мнению полиции, опасны».
Взяв в руки дистанционное управление, Кевин переключил телевизор на вторую программу. По ней транслировали рок-концерт какой-то малоизвестной панк-группы. Отсутствие мелодии, да и вообще какой бы то ни было музыки, неопанки попытались компенсировать шокирующим публику сценическим имиджем.
Музыканты группы были одеты в разноцветные балахоны, на их лицах болтались отвратительные маски, изображающие лица алкоголиков. Солист, облаченный в костюм смерти, с черепом на голове, носился по сцене с окровавленной бутафорской косой и размахивал ею направо и налево. Публика, состоящая в основном из подростков 13—16 лет, неистовствовала за железной решеткой, отделяющей панк-группу от зрителей.
«Что за уроды?!» — подумал Маэстро и включил следующую программу.
По третьему каналу вела свою пропаганду какая-то религиозная секта. Собравшиеся за круглым столом три женщины и один мужчина беспрестанно пили вино из высоких фужеров и повторяли друг другу с приторными улыбками на лицах:
«Аллилуйя, сестра! Аллилуйя, брат Майло».
Кевин не стал переключать дальше, он понял, что ничего хорошего не найдет. Выключив телевизор, он поднялся к себе в комнату. Бросив рюкзак на диван, Маэстро занялся заправкой горючим моделей вертолета и самолета. Он также решил подкрасить крыло самолета, на котором от удара о багги слезло немного краски.
За этим занятием его застал звонок в дверь. Кевин бросил кисточку и спустился вниз.
— Кто там? — спросил он, подходя к двери.
— Это я, открывай, сынок, — услышал Маккальстер-младший голос матери.
Щелкнул замок, и вошла его мать. Миссис Маккальстер, в свои сорок с небольшим лет, выглядела, как женщина, которая ревностно следит за своей внешностью. Длинные светлые волосы, большие голубые глаза, темные брови и яркие свежие губы делали ее очень привлекательной для мужчин. Одевалась она со вкусом, но не вызывающе. Она любила носить широкие просторные брюки и шерстяные пиджаки в сочетании со светлыми блузками. Благодаря довольно ярким чертам лица, миссис Маккальстер минимально использовала косметику.
