В ответ пес продолжал свое занятие с неистощимой энергией.
Глаза Укриджа засверкали за стеклами пенсне.
— Дай-ка мне добрый большой кувшин, малышок, — сказал он со зловещим хладнокровием.
Он снял с полки самый большой из стоявших там кувшинов и широким шагом направился с ним в посудомойню, откуда донесся звук льющейся воды. Он вернулся, держа кувшин обеими руками, и его лицо было лицом полководца, спланировавшего решающий стратегический удар.
— Гарни, старый конь, — сказал он, — замри на дверной ручке и, когда я подам сигнал, распахни врата пошире. Увидишь, какой сюрприз ожидает псину.
Я прикрепился к дверной ручке, как было указано. Укридж подал сигнал. На миг перед нами предстало видение ополоумевшей собаки, дворняги чистейших кровей, обрамленное дверным проемом, — сплошные глаза и клыки; затем доступ в кухню оккупировала разливающаяся лужа, а негодующее гавканье где-то в отдалении свидетельствовало, что противник обдумывает случившееся в каком-то безопасном убежище.
— Получил свое, — удовлетворенно сказал Укридж. — Находчивость, Гарни, мой мальчик, находчивость. А кое-кто так и не помешал бы разрушению прекрасной двери.
— И поскупился бы на воду для собаки, — добавил я.
Тут миссис Укридж объявила, что чайник закипел. За чашкой чая Укридж преобразился в предпринимателя.
— Когда, собственно, прибудут эти куры? Им следовало быть тут уже сегодня. Немножко слишком множко. Вот я, полный энергии и нетерпения, жду возможности приступить к управлению наисовременнейшей куриной фермой, а куриц нет и в помине! Я не могу управлять куриной фермой без куриц. Если они не прибудут завтра, я проучу этих типчиков топором. Никакие послабления недопустимы. Пусть подсуетятся. После чая я покажу тебе сад, и мы выберем место для куриного выгула. Завтра придется засучить рукава. Усердный труд начнется сразу же после завтрака.
— Предположим, — сказал я, — птицы прибудут прежде, чем мы приготовимся к их приему?
— Ничего, подождут.
— Но нельзя долго держать птиц в ящиках для перевозки.
— С этим все на мази. Дом снабжен подвалом. Пусть себе бегают там, пока мы все для них не устроим. Всегда находится выход из положения, если его поискать. Организованность, мой мальчик. Вот девиз. Спокойная компетенция.
— Надеюсь, милый, ты позволишь курам высидеть цыпляток, — сказала миссис Укридж. — Мне так хочется ухаживать за цыплятками.
— Конечно. Само собой. Моя личная идея, — сказал Укридж, — заключается вот в чем. Эти люди пришлют нам пятьдесят тех или иных куриц. Иными словами… ну, скажем, сорок пять яиц в день. Пусть они… Чтоб мне провалиться! Опять эта псина! Где кувшин?
Однако на этот раз успешному применению проверенной стратагемы нежданно помешало постороннее вмешательство. Я уже повернул ручку и готовился распахнуть дверь, а Укридж, уподобившись некой современной и повидавшей виды копии «Дискобола», пригнулся рядом со мной, держа кувшин наготове, как вдруг со стороны окна донесся голос.
— Стоять! — произнес голос. — Не то я поукладываю вас на месте!
Я отпустил ручку. Укридж уронил кувшин. Миссис Укридж уронила чашку с чаем. В окне с двустволкой в руках виднелся низенький, коренастый, рыжеволосый мужчина. Стволы его ружья, положенные на подоконник, целились прямехонько в третью пуговицу моего жилета.
Укридж испустил рев, подобный реву изголодавшегося льва:
— Бийл! Подлый беспринципный тип! На кой дьявол тебе это ружье? Почему тебя не было на месте? Чем ты занимался? Почему ты так завопил? Посмотри, к чему ты меня принудил!
Он указал на пол. Старые-престарые теннисные туфли на его ногах к этому времени щедро впитали пролитую воду.
— Ох, мистер Укридж, сэр, так это вы? — хладнокровно сказал рыжий. — Я думал, вы взломщики.
Отрывистый лай по ту сторону кухонной двери и возобновившееся царапанье привлекли внимание мистера Бийла к его верному волкодаву.
— Это Боб, — сказал он.
— Не знаю, как вы там обзываете зверюгу, — сказал Укридж. — Войди в дом и привяжи его. Поосторожнее с ружьем! Когда ты покончишь с псом, я хочу коротенько побеседовать с тобой, малышок, если ты сможешь уделить мне время и других дел у тебя не намечается.
Мистер Бийл аккуратно прислонил ружье к стене, уронил на пол кухни парочку обмякших кроликов, а затем влез в окно. Завершив этот маневр, он отступил в сторону, а осажденный гарнизон выбрался наружу тем же путем.
— Ты найдешь меня в саду, — холодно сказал Укридж. — Мне требуется объяснить тебе пару пустячков.
Мистер Бийл добродушно ухмыльнулся. Он производил впечатление человека с ровным характером.
После жаркой кухни душистый воздух в саду овеял нас приятной прохладой. И сад был очень хороший. То есть был бы, если бы о нем заботились. Я словно увидел, как сижу в шезлонге на лужайке, покуриваю и гляжу сквозь деревья на порт внизу. Вот, почувствовал я, место, где обдумывать план моего романа будет легкой и приятной задачей. Я радовался, что приехал. В этот час под окнами моей городской квартиры как раз заиграла бы особенно гнусная шарманка.
— А вот и ты, Бийл, — сказал Укридж при виде Наемного Служителя. — Ну, так что же ты можешь сказать?
Служитель призадумался, потом сказал, что вечер отличный.
— Отличный вечер? — загремел Укридж. — Да при чем тут вечер, черт дери? Я хочу знать, почему вы с миссис Бийл отсутствовали, когда мы прибыли?
— Хозяйка пошла в Аксминстер, мистер Укридж, сэр.
— У нее не было никакого права уходить в Аксминстер. В ее обязанности не входит шляться в Аксминстер. Я плачу ей гигантские суммы не за то, чтобы она ходила в Аксминстер. Вы же знали, что я приезжаю сегодня вечером.
— Нет, сэр!
— Что-о?!
— Нет, сэр.
— Бийл, — сказал Укридж со сдержанным спокойствием сильного мужчины, вынужденного повторяться, — один из нас дурак.
— Да, сэр.
— Просеем это дельце до самого дна. Вы получили мое письмо?
— Нет, сэр.
— Мое письмо с извещением, что я приеду сегодня. Вы его не получили?
— Нет, сэр.
— Послушай, Бийл, это чушь. Я уверен, что письмо отправил. Я помню, как положил его в карман для этой цели. А теперь его там нет. Видишь? Вот и все содержимое моего… Чтоб мне!
Он уставился на конверт, который извлек из грудного кармана. На деревянном лице мистера Бийла заиграла мягкая улыбка. Он кашлянул.
— Бийл, — сказал Укридж, — ты… э… видимо, произошла ошибка.
— Да, сэр.
— Ты не так виноват, как я думал.
— Нет, сэр.
Наступило молчание.
— В любом случае, — сказал Укридж вдохновенно, — я пойду и истреблю эту адскую псину. Я научу его раздирать мою дверь в клочья! Где твое ружье, Бийл?
Однако здравый смысл взял верх, и все завершилось холодным, неприхотливым, но вкусным ужином, во время которого помилованный пес против всяких ожиданий продемонстрировал разнообразные ловкие и хитрые трюки.
Глава V
ЗАСУЧИВАНИЕ РУКАВОВ
На следующий день меня разбудили льющиеся в открытое окно солнечные лучи, как раз когда дальние куранты отбивали восемь. Чудесное утро, нежаркое, душистое. Окропленная росой трава лужайки поблескивала на солнце. В кустах дрозд, в полной мере осведомленный о ранних пташках и их привилегиях, заполнял время до появления пресловутого червячка переливчатыми трелями. В плюще стайка воробьев начинала свой день с хлопотливого копошения. На гравии перед домом возлежал дворняга Боб, лениво помаргивая.
Искрение моря за деревьями обратило мои мысли к возможности искупаться. Я быстро оделся и вышел. Боб поднялся мне навстречу, повиливая нелепо длинным хвостом. Томагавк явно был надежно закопан. Инцидент с кувшином воды прочно забыт.
Пятиминутная прогулка вниз по склону в сопровождении Боба привела меня к сонному городку. Я прошел по узкой улочке и свернул направо, шагая в направлении гибрида пирса и волнолома, который проглядывал сквозь легкую дымку.
Был прилив, и, оставив одежду под охраной Боба, который тотчас использовал ее как удобное ложе, я нырнул на глубину двенадцати футов прозрачной холодной воды. Вынырнув, я сравнил ее с утренней ванной в Лондоне и почувствовал, что поступил совершенно правильно, отправившись с Укриджем в это приятное местечко. Не то чтобы я верил в безоблачную безмятежность на протяжении всего моего визита. О разведении кур я не знал ничего, но не сомневался, что Укридж знает еще меньше. Конечно, предстоят тяжкие моменты до того, как ферма превратится в доходное коммерческое предприятие. Представив себе Укриджа под знойным солнцем, в поте лица управляющимся с буйной ордой домашних птиц, я рассмеялся и захлебнулся щедрым глотком соленой воды, повернул и поплыл назад к Бобу и моей одежде.
Вернувшись на кухню, я узрел, как Укридж в рубашке, но без воротничка разделывается с солидным куском окорока. Миссис Укридж, в халатике из грубого полотна выглядевшая еще более юной и похожей на маленькую девочку, улыбнулась мне над чайником для заварки.
