Валерий Смирнов - Крошка Цахес Бабель

Пока этого не происходит мне приходится на шару вкалывать справочным бюро и ярким примером неувядаемой дружбы русского, украинского и одесского народов. Все-таки не напрасно восемьдесят лет назад один одесский писатель заметил, что язык одесситов «если подслушать его у самых истоков массового говора, совсем не тот, что у соседних дружественных наций, русской и даже украинской». Вот и приходится отвлекаться не то, что на охоте или рыбалке, но даже дома. Звонят из Киева: «Что такое цафлер-хаус?». Аналогичный вопрос вскоре задавала одна берешь в руки маешь вэщь дамочка из Одесского литературного музея: «Что такое хипес-дом?». Москвичи интересуются: «Поцавей — это то же самое, что поц?». Не иначе Бабеля перечитались, уже просто поца им за мало. А поцавей — это поц, который завеялся. То есть ушел именно тогда, когда был срочно необходим. Только не надо путать «завеянного» и «подвеянного». Подвеянный поц — это поц в квадрате. Так что, полагаю, скоро будем читать российскую прозу и смотреть кино с тем «поцавеем», а может даже с «поцаршей» и «припоцанным».

Тем более что сегодня прочитал два очень коротких русскоязычных рассказа под названиями «Цим тухес» и «Великий какер», насыщенных такими выражениями как «я дико извиняюсь», «некоторые шмонди», «скоро друг от друга клоунов рожать будем», «малолетний кишкомот», «раскирдажь», «пиньдячить надо», «отмочите свой канкант», «сипатично до жёпы», «два припоцанных идиота», «будет стоить, как Гитлеру война», «дорогие цурипопики», «не какой-нибудь шибздик или шлёма», «закалапуцалась окончательно», «положить эночку». И что имею подсказать некоторым зарубежным лингвистам, ныне усиленно потеющих над сочинением этимологии прежде не употреблявшихся в их родном языке выражений: упомянутое выше слово «пиндячить» произведено голиафами Одесского порта от старинного русского слова «пиндос». В те далекие времена, когда «буханка» и «лото» еще не пополнили словарный запас великого и могучего языка.

В самом начале прошлого века одно одесское периодическое издание опубликовало стихотворный фельетон «Мордобойные слова», направленный против засорения русской речи всякими «новыми отвратительными словечками». Дальше произошло то, что всю дорогу случается: эти самые словечки со временем стали нормами русского литературного языка. Что немножко подтверждает словарь Ожегова образца 1949 года и таки хорошо — «Толковый словарь современного русского языка», выпущенный в 2006 году в Москве. Одесситам же, как всегда остается делать правильные выводы и не останавливаться на достигнутом. Не сомневаюсь: толковый словарь русского языка, что выйдет лет через пятьдесят, к вящей радости Крошки Цахеса Бабеля будет насыщен словами и фразеологизмами, которые жители Одессы-мамы пока еще не произвели. Ибо, как убедилась в прошлом году иностранческая писательница мадам Скульская: «…одесский юмор никогда не иссякнет, и игра в слова будет здесь всегда главной азартной игрой».

ЭТО БЫЛО ДАВНО И НЕПРАВДА

Коник позволяет замкнуть кольцо временного отрезка, и прийти к тому, с чего все началось.

Отбивая ритм на стыках рельс, поезд увозил совсем еще молодого человека от Урала в московском направлении. Позади оставалось студеное дыхание сентября, окутанного сотканной из серых туч шубой, и покрывшиеся хрустальной корочкой утренние лужицы на перроне. Впереди была вся жизнь и совсем другой сентябрь: солнечный, ласковый, как утренняя волна едва накатывающегося на берег прибоя самого синего в мире моря, словно отзеркаливающего небесную гладь. Что он знал тогда об Одессе и Молдаванке? Ничего, кроме песни, прозвучавшей в кинофильме «Два бойца», поставленному по повести Славина «Мои земляки»: «…но и Молдаванка и Пересыпь уважают Костю-моряка». Он еще не читал Бабеля, ведь там, за оставшимся позади Уральского хребта Кемерово пока не увидел свет томик «Избранного» мало кому известного писателя.

Молодой ученый, командированный в Город, поселился на Молдаванке, в квартире приятеля своего одесского коллеги. Одесса ежечасно удивляла его своим абсолютным отличием от иных городов, в которых довелось побывать. О чем он, российский ученый и писатель Геннадий Николаев, напишет в кратких мемуарах «Встреча с Одессой», увидевших свет в апреле 2009 года. Он вспомнит, как «с интересом прислушивался в троллейбусе к одесскому говору с его фирменными приколами «а я знаю?», «я вас умоляю», «перестаньте этих глупостей», «таки да», «что случилось среди здесь?». Он узнал, что означают в одесском языке слова «родичи», «синенькие» и выражение «Одесса живет с базара».

«Мое знание одесского языка было в ту пору никаким. Такие слова как «сольтисон», «цимес», «гефилте фиш», «хабар», «цырлы» — азбучные для Одессы — не употреблялись в наших северных краях», — пишет Николаев. Он бывал в домах одесситов, общался с горожанами на пляжах и улицах. «Вот так я потихоньку обучался одесскому языку. Уяснил, между прочим, что слова «вафельница» и «вафлюшница» означают не одно и тоже».

Гораздо позже Николаев прочтет «Одесские рассказы» Бабеля и отметит, что они ему нравятся «своим колоритным одесским языком». И даже приведет пример:

«— Что с этого будет, Беня?

— Если у меня не будет денег — у вас не будет коров, мосье Эйхбаум. Это дважды два.

— Зайди в помещение, Беня.

Это «зайди в помещение» ласкает слух своей необычайностью. Чтобы так писать, надо родиться на Молдаванке», — пишет Николаев. Это уже даже не смешно. Ну а что еще оставалось делать в наши дни российскому писателю, если он не нашел в текстах Бабеля даже «азбучных для Одессы слов»; если вместо известной северянину Николаеву «гефилте фиш», он прочитал в «Одесских рассказах» за «фаршированную еврейскую рыбу»? Выдавать в качестве колорита одесского языка «Это дважды два»? Так ведь до Бабеля данный фразеологизм употребляли и Тургенев, и Гоголь, и Достоевский. Многочисленные творцы образа Крошки Цахеса Бабеля уже расстарались до такой степени, что не упомянуть фамилию «Бабель» в одном контексте со словом «Одесса» считается чуть ли не моветоном, а уж если речь зайдет об одесском языке — и подавно.  

А. Юрченко пару лет назад писал за одесских таксистов: «Эти ребята не растеряли бабелевского шар-ма: вы услышите живую одесскую речь... ». А как вам такое импортное откровение: «Подполковник МВД Гоцман разговаривает с такими оборотами, которых и бабелевские герои не употребляли. Ненатурально как-то получается»? Зато современник Гоцмана капитан МВД Жеглов разговаривает с такими оборотами, которых и толстовские герои не употребляли, а все получается отчего-то натурально. «…не Одесса научила Бабеля говорить, но Бабель научил говорить Одессу», — утверждает не вице-король Индии Берлага, а вице-президент Всемирного клуба одесситов Голубовский.

На Украине есть село Троянка. Там родился проживающий в Одессе писатель Владимир Гаранин. Даже если вы не знакомы с творчеством этого выдающегося мастера слова — не суть важно, ведь еще в прошлом веке в Троянке появилась улица имени Гаранина. Со временем, возможно, писателю Гаранину установят памятник на его родине, ибо второй выходец из Троянки вряд ли когда-нибудь встанет на учет в одесском отделении Национального союза писателей Украины. Некогда цветущее село Троянка, откуда постепенно разъехались почти все жители, сперва в поисках лучшей доли, затем исключительно ради выживания, ныне угасает. Если бы Бабель родился в этом селе, в Троянке не было бы улицы имени Гаранина. Зато ее немногочисленным жителям вполне бы хватило прокорма от околотуристической деятельности, развернутой под благодатной сенью монумента, установленного в честь их единственного великого земляка за всю историю Троянки.

Для подобного выживания городу-миллионнику Одессе, старательно превращаемого нынешними правителями в подобие затрушенной Троянки, будет явно за мало памятника всего лишь одному из множества знаменитых людей искусства, рожденных в нем. Одессе самое время задуматься над созданием памятника Джеймсу Бонду.