Светлана Багдерина - Рыжий, хмурый и влюбленный

31

Нация с более развитой промышленностью и торговлей назвала бы аналогичный водоем Хрустальным.

Насколько пробитый и порубленный в бою щит пригоден к использованию в качестве защиты от дождя и снега – второй вопрос.

Некоторые – в виде раковин морских.

Присмотревшись, лукоморцы обнаружили, что это и вправду были щиты – круглые, выпуклые, медные – чтобы сок не протекал.

Подгорело и местами обуглилось.

Что не помешало ему несколькими секундами позже высказать всё, в мельчайших подробностях и деталях, что он думает про внезапно сваливающихся на головы честным богам обнаглевших смертных.

Сенька впервые поняла, что означает выражение «кровь с молоком».

Это не меры противопожарной безопасности, как снисходительно объяснил озадаченному Иванушке Олаф, это то, вместо чего отсталые народности юга применяют мыло.

Причем не вставая из-за стола.

Если по краю деревянного блюда со сладкими шаньгами ударить медным чайником, эффект может получиться весьма занятным.

А Сенька – еще и прикарманить образовавшийся алмаз интересной продолговатой цилиндрической формы.

Увести тайком дальше ворот конюшни практически слепого коня размером с полслона, ноги которого торчат во все стороны под углом в девяносто градусов к туловищу – задача для неродившегося еще любителя чужих скакунов. К тому же проблема со сбытом краденого заставлял уже рожденных подумать дважды перед началом такого рискованного предприятия.

Который в пятидесяти случаях из ста оказывался еще и самым простым и эффективным.

Два других любимых конька Адалета, оставшиеся дома, в конюшне, под присмотром старого слуги – Удар молнии и Ледяной шар.

И непривыкабельному.

Или безбожным?

По-крайней мере, царевна надеялась, что это был человек.

Но тоже трехэтажное.

Если бы не вездесущие украшения и растительность.

«Разодетый», вообще-то, было бы более подходящим словом.

Если бы во всей суматохе кто-нибудь проявил достаточно любопытства, чтобы разглядеть лицо этого лица по прибытию в апартаменты Фреев, то назвать его лицо не представляющим интереса у него язык бы не повернулся.

Проговорила, но тактично не договорила: «Ну после нашего, конечно».

Необходимости в котором, как в таковом, не было, потому что у богини плодородия пионы и лимоны цвели и плодоносили и среди сугробов.

Весьма разумная предосторожность, если учесть, что художественные способности лукоморца остановились в развитии лет пятнадцать назад.

Узнав о выдумке Ивана, Фригг сначала рассердилась, потом расстроилась, но, в конце концов, пришла к выводу, что не такая уж и плохая это идея, и в обязанности заморских зодчих теперь вошла еще и доставка приглашений днем на ими же спонтанно придуманный пир. Фреев о точной дате и времени уведомила день спустя супруга Рагнарока лично.

После того, как трюк с ночным зрением подвел команду снова, разнервничавшийся чародей переналожил это заклятье на съежившихся в тревожных предчувствиях юношей еще пять раз. Сдался он только после того, как наградил подопытных витязей сначала дальтонизмом, потом – косоглазием, затем – по очереди – близорукостью, пучеглазием и видением мира в сугубо розовых тонах со всеми вытекающими последствиями (дальтонизмом, косоглазием, близорукостью и пучеглазием). В конце концов, потратив четыре часа, чтобы вернуть обескураженным витязям визуальный статус-кво, маг-хранитель зашвырнул посох под кровать и заявил, что это не он ошибается, а это Хеймдалл со своими богами – сплошная ошибка, и нормальному волшебнику тут делать нечего. И вообще – он вам не какая-нибудь бабка-окулистка, он – боевой маг.

Причем эта операция заняла у него ровно столько же времени, сколько все предыдущие.

Болотно-зеленую тональность Адалетова заклятья еще никто не отменял.

Ночное зрение, продержавшись ровно столько же, сколько и в поместье Фреев, рассосалось без следа.

Хвала Рагнароку, что «сидит розовая лягушка между двух холмов, а прыгнуть не может» относилось не к любовной поэзии, а к загадкам.

На мотивчик модной когда-то в Лукоморье песенки уже к утру второй ночи поисков вся команда, включая Масдая, непроизвольно напевала себе под нос, а остальным – под ухо: «Гра-упнер… Гра-упнер… Светлого мая приве-ет… Гра-упнер… Гра-упнер… И зде-есь… е-го нет…».

Расческа и ее зубья – отдельно друг от друга – всё еще торчали из разных мест его обширной и строптивой шевелюры.

Никто не может быть более жестоким к падшему кумиру, чем его недавний обожатель. Надо ли добавлять, что волосы угрюмого отряга были сейчас девственно спутаны по всем сторонам лица.

Никто не спорит, что на голодный тоже размышляется неплохо, но, главным образом, лишь в одном направлении.

Различия заключались лишь в порядке осуществления действий и напоминали больше выписку из кулинарной книги – инструкцию по разделке и обработке тушки.

Поскольку это была всё-таки роса, а не слёзы Аос, и не кровь богов, то вес алмазов не превышал семи-восьми карат, да и огранка была незамысловатая, хоть и вода, надо отдать должное, являлась довольно чистой.

Громоподобно, сказала бы Серафима, если бы уже не спала.

В простонародье известный как кулак.

Учитывая настроение Мьёлнира и выражение собственной физиономии.

«Может, в Отрягии в Хел после смерти попадают не только люди, цверги и великаны, но и то, чем они дышат?» – родилась гипотеза у мага-хранителя.

Или в галоп, что вероятнее.

По мере скромных возможностей.

Но не исключено, что и цикл лекций.

Позавчера утром? Три дня назад днем? За пять лет до этого момента ночью? В Хеле время было равносильно четвертому измерению для жителей Белого Света – концепция известная, но непостижимая.

Не исключено, что из страха перед встречей и необходимостью объяснений с настоящей, а не нарисованной бабой-ягой.

В первую очередь по своей безвкусице и вычурности.

Какие в Лукоморье зимы, и какая у костей теплоизоляция!..

Такие уж ноги попались…

Он не читал «Преступление и наказание», и не знал, что для этих целей во всем цивилизованном мире уже применяются топоры.

В пяти метрах.

Или губы к чашам – у кого как получилось.

А, заодно, штукатурка, лак, олифа и глазурь – всё, чем были когда-то покрыты сверкающие полы, стены и украшения серебряного дворца Разума.

В кои-то веки царевич не стал пытаться обратить на путь истинный противника перед поединком.

Чтоб больше никого не мучил.

А Серафима еще успела подумать, что при таком напоре варгов великанам через пять минут тут вряд ли что-то останется.

Именно так, с маленькой буквы: восвояси. Не путать с двумя новыми государствами, образовавшимися недавно после гражданской войны в Вамаяси: Вотвояси и Восвояси.