Мне показалось это несправедливым. «Как это не поймут? – негодовал я. – Хорошенько объяснить – поймут!»
И для примера предложил вступительное слово Ведущему зала «Олимпия», предваряющее знаменитый «Монолог колхозницы», который Мария Владимировна с огромным успехом исполняла во многих концертных залах Советского Союза…
По прошествии времени я вижу, что сегодня такие пояснения нужны уже и нынешним юным зрителям, для того чтоб и они знали, над чем смеялись советские люди совсем недавно…
Итак, представьте: концертный зал в Париже! Появляется Ведущий и на чистом французском языке обращается к залу:
«Мадам и месье!
Сейчас вы увидите выступление ведущей комической актрисы советской эстрады мадам Мироновой. Наши небольшие пояснения помогут вам ощутить всю прелесть и своеобразие специфического русского юмора…
Итак, мадам Миронова исполняет монолог простой русской женщины, колхозницы, приехавшей в Москву – за покупками.
Сразу поясняем, что поездки из провинции в столицу за покупками – это старая добрая традиция, существующая в России. И, разумеется, в столицу едут вовсе не потому, что в провинции чего-нибудь нет, а исключительно потому, что в столице хоть что-нибудь есть…
Поэтому мадам Миронова и появляется на сцене с двумя большими странными саквояжами, или, говоря по-русски, «авоськами».
Авоська – это специфическая безразмерная ажурная русская сумочка, названная так в честь знаменитого спектакля Театра Ленком «Юнона и Авось», гастроли которого с успехом прошли в Париже.
Выйдя на сцену, мадам Миронова начинает добродушно сетовать на «очереди» в магазинах. Русское понятие «очередь» можно перевести на французский, как слово «ле тайон», и означает оно огромное скопление людей, которое можно наблюдать в магазинах Парижа, скажем, в канун праздника Рождества. Так вот, в Москве такой праздник – каждый день!
Это и создает постоянную, знакомую многим специфическую атмосферу веселой толкотни, дружеский обмен репликами и пуговицами от пальто.
Далее мадам Миронова говорит об особенностях московского такси. В отличие от парижского, московское такси обычно едет не по маршрутам, нужным пассажирам, а в особом направлении, именуемом в России единым словом: «В-п-а-р-к!» «Парк» по-французски – «ле жардэн» – место прогулок и отдыха граждан.
Поэтому, если почему-либо пассажир не захочет ехать в парк, «ле жардэн», ему и советуют гулять пешком или отдыхать прямо здесь, сидя на тротуаре…
Далее мадам Миронова жалуется, что не может попасть в московскую гостиницу, ибо всюду стоят таблички: «СВОБОДНЫХ МЕСТ НЕТ»…
Здесь комизм положения объясняется особенностями русского языка, в котором не существует выражения «СВОБОДНЫХ МЕСТ ЕСТЬ».
Такое, как говорят русские, просто язык не повернется сказать. Поэтому везде и стоят таблички «свободных мест нет», которые вовсе не означают, что мест нет, и вообще – ничего не означают, а просто являются частью интерьера.
На самом деле в Москве много гостиниц, в том числе и суперсовременных отелей, построенных шведами, финнами и турками, которые, построив эти отели, там и живут…
Заканчивая свой монолог, мадам Миронова прощается со столицей, при этом у нее на глазах наворачиваются слезы. Такое сочетание смешного с грустным – тоже особенность русского юмора. У них бытует даже поговорка: «У нас где смех, где слезы – без поллитра не разберешь».
Поэтому желающим почувствовать все очарование русского юмора мы и посоветуем обратиться к спиртному и при этом помнить, что «поллитрой» в России именуют обычно литр или два, короче столько, сколько нужно, чтоб заставить себя смеяться и плакать одновременно…
На этом я заканчиваю свои пояснения и советую всем скорее перейти к пониманию… Благодарю всех! Гран мерси! А вотр де санте!»
Геннадий Хазанов
(Репортаж из будущего)
2 декабря 2005 года
Агентство «ИТАР-ТАСС»
Экстренное сообщение
Русская автономная республика Кипр Сюда на частном самолете неожиданно прилетел знаменитый актер, народный артист РСФСР, СНГ, ЮАР, Израиля, Анталии и других русскоязычных территорий Геннадий Хазанов.
В аэропорту состоялась пресс-конференция. Артист вышел к журналистам, как всегда, в наряде «от Зайцева» – белый льняной костюм, шлепанцы на босу ногу, ондатровая шапка.
Замысел прославленного кутюрье легко угадывался: российский человек на выезде должен выглядеть элегантно, но как бы все-таки… и чуть-чуть с мороза.
Первый вопрос журналистов:
– Геннадий, откуда у вас самолет?
– От верблюда! Вот этого! – с улыбкой отвечает Геннадий и показывает для рекламы пачку сигарет «Кемел».
Все смеются. Приятно, что разговор начался такой изящной шуткой…Виктора Шендеровича. (Хазанов всегда после удачной репризы называет ее автора, а после неудачной – сообщает зрителям его, автора, домашний адрес и телефон…)
Вопрос. Геннадий, сможем ли мы увидеть ваши новые работы в театре и кино?
Ответ. А это вам к окулисту надо! Он скажет: сможете вы еще что-то увидеть или нет? (Шутка Лиона Измайлова, Москва, Рижский проезд, телефон: 283-63-09.)
Отсмеявшись, журналисты настаивали:
– И все же, в какой театральной роли вы появитесь? Фигаро? Хлестаков? Гамлет?
Ответ. Не угадаете… Начал репетировать Дон Кихота!..
Общее изумление.
– Но ведь Дон Кихот, он, все-таки, – традиционно – очень длинный, – робко замечает один из корреспондентов.
– Как говорила одна знакомая девица, – парирует Хазанов, – дело не в размерах! Был бы резвый и веселый!.. (Шутка неизвестного автора, за нее он был убит и похоронен на Востряковском кладбище.)
Вопрос. Геннадий, вы прибыли сюда, на Кипр, в качестве гастролера или в качестве отдыхающего?
Ответ. В качестве заложника!
Общий смех. Просят указать автора.
– Он – за спиной! – говорит Хазанов и тихо добавляет: – Дураки! Это уже серьезно!
Только тут все замечают за спиной артиста хохочущего человека с безумным глазами и острым ножом в руках.
– Псих из местных патриотов-киприотов! – поясняет Хазанов. – Взял меня в заложники, а в качестве выкупа потребовал устроить веселый концерт!..
Повисла тяжелая пауза.
– Чего затихли? – улыбается Хазанов. – Обстановка нормальная… Я давно привык так работать!..
– Караул! На помощь! – простонал один из корреспондентов.
– Без паники! – крикнул Хазанов. – Группа «Альфа» уже вылетела! Надеюсь, у нее найдутся гранаты с веселящим газом!.. А вы, если хотите помочь, то – смейтесь! И как можно громче! Иначе – мне хана!
Он сделал шаг вперед.
Зритель-террорист, с ножом, двинулся за ним, освещая путь своей идиотской улыбкой… Корреспонденты, смеясь и рыдая, пристроились сзади…
Эта странная процессия, под музыку, направилась в сторону моря…
Хазанов шагал уверенно, беспрерывно острил, строил рожи, разбрасывал нищим деньги и репризы…
Сейчас он действительно был чем-то похож на маленького Дон-Кихота! Или на большого Чаплина!.. А может, просто на себя, молодого, пятидесятилетнего?.. Глядя ему вслед, так и хотелось крикнуть:
– СЧАСТЛИВОГО ПУТИ ТЕБЕ, АРТИСТ!
(Информация из будущего получена по факсу специально для Театра эстрады, где праздновалось 50-летие Г. В. Хазанова 2 декабря 1995 года.)
Портрет Жванецкого
(На фоне его 60-летия)
Дорогой Миша!
Выходить с шутками на твоем юбилее – самоубийство!
И все-таки я добровольно вливаюсь в число камикадзе, таранящих этот микрофон, поскольку нет выхода: выступать – страшно, не выступать – стыдно!
Миша! Ты стольких людей веселил на стольких юбилеях, что, казалось, можно из твоих старых реприз скроить послание и тебе. Не получилось!
Твои шутки не трансплантируются, они отвергают чужой организм!
Что ты сделал с нашим жанром, Миша? Десятки сатириков с красивыми книжками стояли у микрофонов и веселили советскую публику, пока не возник ты, с мятыми листочками, исписанными детскими каракулями…
Народ понял, что смеялся неправильно, и помрачнел. Это был взлет и падение жанра одновременно!
Сатирики затосковали.
Арканов от безвыходности запел. Саша Каневский и Семен Лившин вообще уехали из страны, но ты их достаешь по новому месту жительства и своими шутками мешаешь получать причитающиеся эмигрантские пособия… Чиновники социальных отделов морщат лбы и задают им неприятные вопросы: «Почему этот, со старым драным портфелем, такой веселый и – ТАМ, а вы грустные, с такими новыми чемоданами, и – ЗДЕСЬ?» Нельзя бесконечно повышать уровень, Миша! Там, где летаешь ты, уже разряжен воздух, и нормальные люди задыхаются.
«Какое счастье, что Жванецкий не играет на скрипке!» – сказал Спиваков.
«И не танцует!» – добавил Барышников…
От себя добавлю: слава Богу, Миша, ты не пишешь пьес и даешь тем самым возможность пристойного существования. Но поскольку у тебя характер неуемный и ты после 60-ти вдруг надиктуешь какое-нибудь «Горе от ума», драматургам приходится подумать о куске хлеба на будущее…
