Аккуратно сложив эти неприятные вещи, он поместил их на дно и опустил крышку. Даже такие простые действия Дживс совершал со спокойным достоинством, которое произвело бы глубокое впечатление на зрителя, не столь взбудораженного, как Билл. Выглядело это все так, как будто полномочный посол великой державы возлагает венок на гробницу почившего монарха.
Но Билл, как мы уже сказали выше, был взбудоражен. На него наибольшее впечатление произвела фраза, сорвавшаяся несколько раньше с уст великого человека.
– То есть как это он может пожаловать с минуты на минуту? -переспросил он. Известие, что ему может нанести визит краснорожий субъект с оглушительным голосом, осыпавший его бранью всю дорогу от Эпсома до Саутмолтоншира, его не слишком обрадовало.
– Не исключено, что он разглядел и запомнил номер нашего автомобиля, милорд. Если ваше сиятельство помнит, он довольно продолжительное время имел возможность рассматривать нас с тыла.
Билл рухнул в кресло и отер со лба одинокую каплю пота. Такого оборота дел он не предвидел. И теперь перед лицом неожиданной опасности у него словно размякли кости.
– А, черт! Об этом я и не подумал. Теперь он узнает имя владельца и явится сюда.
– Да, милорд, такое предположение вполне правдоподобно.
– Вот дьявольщина, Дживс!
– Да, милорд.
Билл снова провел по лбу платком:
– Ну и что же мне тогда делать?
– Я бы порекомендовал равнодушие и полнейшее непонимание, о чем идет речь.
– С эдаким легким смешком?
– Вот именно, милорд.
Билл попробовал издать легкий смешок.
– Как на ваш слух, Дживс?
– Не слишком удачно, милорд.
– Больше похоже на предсмертный хрип, а?
– Да, милорд.
– Придется разок прорепетировать.
– Не один раз, милорд. Тут нужна убедительность.
Билл сердито пнул скамеечку:
– Откуда я вам возьму убедительность, когда у меня нервы в таком состоянии?
– Вполне понимаю ваши чувства, милорд.
– Да я весь дрожу. Вы видели когда-нибудь бланманже под штормовым ветром?
– Нет, милорд, мне не случалось наблюдать такого природного явления.
– Оно трясется. Вот и я тоже.
– Вполне естественно, что после такого испытания вы несколько перевозбуждены.
– Вот именно что испытания. Мало того, что грозила ужасная опасность, но еще пришлось так позорно улепетывать.
– Я бы не назвал наши действия улепетыванием, милорд. Правильнее сказать – стратегический отход. Это общепризнанный военный маневр, его использовали все великие тактики прошлого, когда того требовала обстановка. Не сомневаюсь, что и генерал Эйзенхауэр прибегал к нему при случае.
– Но только за ним наверняка не гнался с пеной у рта взбесившийся игрок в тотализатор и не орал во всю глотку: «Держи мошенника!»
– Возможно что нет, милорд.
Билл погрузился в грустные думы.
– Это слово, «мошенник», его особенно неприятно было слышать.
– Я вполне вас понимаю, милорд. Оно вызывает возражения как недопустимое, несущественное и не идущее к делу, говоря словами юристов. Ведь ваше сиятельство по пути домой неоднократно высказывались в том смысле, что намерены вернуть деньги тому господину.
– Ну разумеется, намерен. Тут и спорить не о чем. Естественно, возмещу все, до последнего пенни. Ноблес… как это говорится, Дживс?
– Оближ, милорд.
– Вот именно. На карту поставлена честь Рочестеров. Но мне нужно время, черт подери, чтобы сколотить такую сумму: три тысячи фунтов, два шиллинга и шесть пенсов.
– Три тысячи пять фунтов, два шиллинга и шесть пенсов, милорд. Вы забываете изначальные пять фунтов, поставленные тем господином.
– Верно. Из головы вылетело. Вы сунули его пятерку в карман брюк, и мы так с нею и уехали.
– Совершенно верно, милорд. Итого – общая сумма вашей задолженности капитану Биггару…
– Это его так зовут?
– Да, милорд. Капитан К. Дж. Брабазон-Биггар, клуб «Объединенные путешественники», Нортумберланд-авеню, Лондон, W. C. 2. Как секретарь вашего сиятельства, я записал его фамилию и адрес на билете, который сейчас находится у него. А согласно корешку, который он предъявил и я в качестве вашего секретаря у него принял, ему от вас следует получить три тысячи пять фунтов, два шиллинга и шесть пенсов.
– О Господи!
– Да, милорд. Сумма значительная. Немало бедняков были бы рады трем тысячам пяти фунтам, двум шиллингам и шести пенсам.
Билл поморщился:
– Я был бы вам признателен, Дживс, если бы вы нашли возможным как-то обойтись без повторения этих цифр.
– Хорошо, милорд.
– Они уже намалеваны на моем сердце разноцветными красками.
– Конечно, милорд.
– Кто это говорил, что когда он – или это была она? – умрет, у него – или у нее – на сердце окажется записано какое-то слово?
– Королева Мария Шотландская, милорд, предшественница великой королевы Елизаветы Тюдор. Слово было – «Кале», а все замечание должно было означать ее горе в связи с утратой этого города.
– Ну так вот, когда я умру – что произойдет очень скоро, если я и дальше буду себя чувствовать так, как сейчас, – взрежьте мою грудную клетку, Дживс…
– Как прикажете, милорд.
– …и готов спорить на два шиллинга, вы найдете, что на моем сердце запечатлены слова: «Три тысячи пять фунтов, два шиллинга и шестипенсовик».
Билл встал и нервно прошелся по комнате.
– Каким образом можно наскрести такую сумму, Дживс?
– Тут потребуется серьезная и длительная экономия, милорд.
– Еще бы. На долгие годы.
– А капитан Биггар производит впечатление человека довольно нетерпеливого.
– Это я и без вас заметил.
– Да, милорд.
– Давайте сосредоточимся на настоящем моменте.
– Хорошо, милорд. Будем помнить, что жизнь человеческая вся умещается в краткой текущей минуте, а что до остального, то прошлое ушло, а будущего еще не существует.
– Как вы сказали?
– Это Марк Аврелий, милорд.
– Ах, да? А я говорю, давайте сосредоточимся на том, что будет, если этот господин Биггар вдруг прикатит сюда. Он меня узнает, как вы думаете?
– Я склонен думать, что нет, милорд. Усы и нашлепка на глазу обеспечивали вполне надежную маскировку. Ведь за прошедшие несколько месяцев мы имели дело со многими вашими знакомыми…
– И ни один не догадался, что это я!
– Совершенно верно. Тем не менее при данных обстоятельствах приходится считать сегодняшнее происшествие своего рода финалом. Очевидно, что на завтрашних скачках наше появление невозможно.
– Я-то рассчитывал, что мы отхватим на Дерби кругленькую сумму.
– Я тоже, милорд. Но после того, что получилось, всякую букмекерскую деятельность следует считать приостановленной на неопределенный срок.
– А может, рискнем еще разок, напоследок?
– Нет, милорд.
– Конечно, я понимаю. Стоит нам появиться утром в Эпсоме, и первый человек, с которым мы столкнемся, будет этот самый капитан Биггар.
– Как бес Аполлион, стоящий на пути. Вот именно, милорд.
Билл провел ладонью по своей встрепанной шевелюре:
– Эх, если бы я не спустил те деньги, что мы набрали в Ньюмаркете!
– Да, милорд. "И слов грустней не сочинить, Чем: «Так могло бы быть!» Уиттьер.
– Вы предостерегали меня.
– Я понимал, что мы не в том положении, чтобы идти на такой риск. Потому я вам так настойчиво советовал вторую ставку капитана Биггара не принимать. Чуяло мое сердце. Конечно, вероятность, что этот дубль окажется выигрышным, была невелика, но, когда я увидел, как Мамаша Уистлера проходит к старту под нашей трибуной, у меня кошки на душе заскребли. Эти длинные ноги, этот могучий круп…
– Перестаньте, Дживс.
– Очень хорошо, милорд.
– Я хочу забыть Мамашу Уистлера.
– Понимаю вас, милорд.
– А кто он вообще-то такой, этот Уистлер?
– Довольно известный художник – пейзажист, портретист и жанрист, милорд; родился в Лоуэлле, штат Массачусетс, в 1834 году. Его «Портрет моей матери», написанный в 1872 году, особенно ценимый знатоками, был в 1892 году приобретен французским правительством для Люксембургской галереи в Париже. Его работы помечены печатью индивидуальности и славятся изысканной гармонией красок.
Билл перевел дух:
– Какой, вы говорите, гармонией? Изысканной?
– Да, милорд.
– Понятно. Спасибо, что вы мне сказали. А то я очень беспокоился насчет его гармонии. – Билл задумался. – Дживс, если дело примет наихудший оборот и Биггар схватит меня за руку, можно ли рассчитывать, что мне скостят срок по закону об игорных долгах?
– Боюсь, что нет, милорд. Вы взяли у этого господина наличные. Это денежная сделка.
– Значит, по-вашему, это кутузка?
– Полагаю, что так, милорд.
– И вас тоже заметут, как моего секретаря?
– Вполне возможно, милорд. Тут я не вполне уверен. Мне надо будет проконсультироваться с моим адвокатом.
– Но мне точно светит посадка?
– Да, милорд. Но сроки, как я слышал, дают небольшие.
– Представляете себе, что будет в газетах? Девятый граф Рочестер, чьи предки проявили отвагу на поле боя при Азинкуре, позорно бежал с поля в Эпсоме, преследуемый рассвирепевшим игроком на тотализаторе. Мальчишки-газетчики с ума сойдут от счастья.
