– Пошли! – Юрий решительно поправил фуражку, сдвинул козырек почти на брови. – Простаков, остаешься у машины. Часы есть?
– Есть, – удивился тот. – А зачем вам?
– Засекай время, будешь орать каждые пять минут. Назначаю тебя маяком. Остальным идти цепью, друг друга из виду не терять. Если оторветесь и заблудитесь, идти на звук, понятно?
– Так точно! – вразнобой ответил взвод.
– Тогда – цепью, за мной... марш!
Не успела поисковая группа пройти и трех шагов, как со всех сторон налетел рокочущий низкий гул, словно вокруг разом стартовали несколько мощных ракет.
– В долинке мы, однако, товарищ лейтенант, – пояснил из-за спины Простаков. – И не сказать, чтобы в маленькой. А вот леса тут мало, – послышался разочарованный вздох. – Кажись, только с одной стороны.
– Леха, что это было?! – повернулся к другу Валетов. Ростом он стал еще чуть выше – а может быть, это только казалось из-за приподнявшейся над короткой стрижкой кепки.
– Эхо докатилось, – ответил бывший охотник и взглянул на часы. – Я говорю – долинка здесь какая-то. Вы бы шли, товарищ лейтенант, а то там Витек совсем заплутает...
В это время из тумана снова донесся рокот, но на этот раз более четкий, дробный. Постепенно усилился, превратился в дружный перестук – и на бетонке вновь показалась могучая фигура в камуфляже и с автоматом. Протопала мимо химиков, мимо зеленого борта и скрылась из виду за машиной. Соседи возвращались с разминки.
Последним, подбадривая отстающих легкими движениями приклада, бежал старший лейтенант Волков. На этот раз он остановился, чуть склонил голову к плечу, изучая неровную цепочку посторонившихся спасателей, и широко оскалился – в полном соответствии с фамилией.
– Привет, химики! Это не ваш боец там за толчком прячется? Его что, пронесло? Вы глядите, чтобы нам дизель не подарили!
– У нас дизелей нет, – улыбнулся Мудрецкий. – У нас машина на бензине ездит. А кто там сортир караулить взялся?
– Э-эх, ребята, повезло вам. Ни разу с дизентерией не знакомились? Ничего, все впереди, как раз сезон нынче, – подбодрил старлей и сдвинул на затылок свой берет. – Вот тогда точно дорожку протопчете... только лучше в госпиталь. Чем раньше, тем лучше, это я по опыту говорю. Так что посмотрите, чего он у вас далеко не отходит. Вообще, земеля, дикий он у тебя какой-то. – Волков доверительно наклонился к командиру химиков. – Нас увидел – сразу прятаться начал. Мы пробежали – он вообще куда-то скрылся. Обратно бежим – то же самое. У него как, крышу не сносит?
– Вроде бы раньше не было, – удивился Юра. – И вообще надо выяснить, наш ли это боец. Как вы его в таком тумане разглядели-то?
– Ну ты спросил! – довольно ухмыльнулся Волков. – Чтобы разведка бродячего солдата не заметила! Э-эх, Юра, мы бы с тобой не разговаривали, если бы мои бойцы в тумане человека не засекали. А ну как засада, да еще в лесу, в горах? То-то! Естественный отбор – ты у нас, кажись, биолог, должен знать про такие вещи. Все, побежал я, пока мои не расслабились.
Топот удалился и затих, зато там, куда убежали разведчики, послышалось злобное рычание. В ответ ему откуда-то снова откликнулось негромкое «ау!», почему-то завершившееся отчетливым треском.
– Простаков! – обернулся лейтенант. – А ну-ка, иди сюда, Соколиный Глаз! Следы читать не разучился еще?
– Вроде не должен, – степенно отозвался Леха, начиная осматривать вытоптанную траву возле бетонки. – Искать, где мы вчера ходили?
– Соображаешь, – одобрительно кивнул Мудрецкий. – Веди к сортиру, наследник Сусанина.
– Не было у нас таких в роду, – проворчал младший сержант, уверенно ныряя в серую завесу. – Идите, что ли, а то потом все потеряемся. Эк затянуло-то...
Через минуту стало ясно, что следопыт из сибиряка и в самом деле получился отменный. В туманную сырость сначала робко, а затем все мощнее проникал специфический запах. Наконец он достиг такой силы, что и окружающая дымка показалась коричневой с желтыми струями.
– Стоп! – внезапно вскинул руку идущий впереди Простаков. – Он тут только что проходил. Разу по третьему, не меньше.
– Резинкин, ко мне! – Командную жесткость и четкость голос Мудрецкого обрел сам собой, без всякого внутреннего усилия. Бывают ситуации, когда даже самые воспитанные и интеллигентные выпускники университетов забывают о достижениях современного гуманизма и начинают вспоминать давние русские традиции. Например, в области телесных наказаний. Было же время, когда офицер без вмешательства прокуратуры мог всыпать провинившемуся солдату прутьев... или плетей... или хоть в морду дать... а то и в Сибирь... Хотя нет, посылать пешком в Сибирь водителя Резинкина можно было только в сопровождении его здоровенного приятеля. Поскольку даже на каторжном этапе этот моторизованный раздолбай умудрился бы пойти не в том направлении и вместо Байкала вышел бы к Индийскому океану. И никакие общие веревки и парные кандалы ему не помогли бы остаться в коллективе.
– Может, я крикну? – предложил свои услуги обладатель самой могучей глотки химвзвода.
– Отставить, Простаков! Я сейчас с ним сам разберусь. – Лейтенант Мудрецкий начал тихо звереть. – Ефрейтор Резинкин, ко мне!
– Товарищ лейтенант, я здесь! – хриплым шепотом ответил туман.
– Ко мне, я сказал! Бегом!!! – Белесая пелена взвихрилась с громким присвистом, который помешал расслышать дальнейшие приказания. Химики расслышали только самый конец фразы, в котором поминались чья-то мать и различные животные – от раков до козлов.
– Не могу я идти, товарищ лейтенант. – Резинкин то ли вздохнул, то ли всхлипнул. – Я сейчас упаду...
– Тогда падай и ползи! – Мудрецкий был беспощаден.
– Если упаду, тогда и ползти не смогу! – Отчаянный хрип звучал как-то странно.
– Да что там у тебя... – Лейтенант двинулся на голос. Перед ним показалась из тумана серая стена. «Фанерка, – заметил Юрий. – В прошлом году не покрасили, за зиму покоробилась и подгнила кое-где. Это, надо понимать, и есть здешний сортир». Определив по запаху направление, Мудрецкий двинулся ко входу. Конструкция была не то чтобы стандартная, но достаточно распространенная: над обширной ямой на сваренном из труб каркасе располагались фанерные стенки и шиферная крыша. Дешево, прилично, в случае необходимости быстро монтируется, ремонтируется и демонтируется. При должном уходе выдерживает прямое попадание любого необученного духа, заработавшего в полевых условиях неизбежное расстройство не привыкшего к тяготам и лишениям военной пищи желудка.
Двери, разумеется, не было. Остановившись перед прямоугольным проемом, Юра пожалел, что оставил противогаз в машине. Вот куда иностранные делегации водить – особенно наблюдателей от вероятного противника! В целях сокращения вражеского командного состава...
– Резинкин! – каркнул в едкую темноту лейтенант и тут же отвернулся, безуспешно стараясь поймать хоть ничтожную струйку чистого воздуха.
– Я-а... – совсем уже вяло отозвался голос откуда-то справа. Мудрецкий заглянул внутрь и протер заслезившиеся глаза. Посмотрел еще раз, потом достал очки. Улыбнулся, не разжимая губ, и продолжил обход общественного здания.
В одной из секций фанерной обшивки имелся свеженький, только что образовавшийся пролом. Ну, может быть, не сию секунду, но этим утром – наверняка. А еще вероятнее – несколько минут назад, когда до стоящей на бетонке «шишиги» донесся громкий, тогда еще необъяснимый треск. Отверстие в точности повторяло контуры человеческого тела, средней комплекции и среднего роста. Само тело, принадлежащее ефрейтору Резинкину, в настоящий момент располагалось в весьма неустойчивой и неудобной позе.
За проломом не было обычной кабинки с дырой в полу. Да и пол как таковой напрочь отсутствовал. Вместо него из стальной рамы щерились огрызки гнилых досок, а две доски покрепче служили дверью – крест-накрест закрывали опасный отсек от неосторожных посетителей. Правда, такое ограждение было рассчитано только на тех посетителей, которые могли проникнуть в сортир обычным путем. Резинкину, можно сказать, повезло: он зацепился берцами за трубу на краю пролома, а руки успел раскинуть как раз по ширине бывшей кабинки. И теперь лучший водитель отдельного мотострелкового батальона, победитель международного соревнования и специалист по сложным угонам висел над благоухающей многолетними завалами ямой в положении, которое обычно называют «упор лежа».
– Ну и кто тут падать собрался? – с доброй улыбкой спросил подчиненного Мудрецкий. – Ты же у нас чемпион взвода по этому виду спорта. Забыл, как перед корреспондентками стоял?
– Так тут дышать... – прохрипел Резинкин, закашлялся и неловко дернулся. Ботинки отчетливо скрипнули по трубе.
– Да-да, конечно, – кивнул лейтенант. – А тогда перед этим в противогазах бегали, да еще и пели в упоре. Споешь?
