Я как-то сразу успокоилась. Да, по-дурацки всё получилось. Но непреднамеренно. Значит, он не хотел меня использовать. А просто… хотел.
— А дальше? — попросила я.
— А что «дальше»? Дальше Феррану подвернулась ты, со своими рисунками. В отличие от меня, кто ты такая, он понял еще в сельве. И когда мы попали в руки его банды, тут же тебя сдал. Но тут мы сбежали и опять испортили бедному Отавиу его планы на выживание. Зато ты нашла карту, а я, идиот, на радостях тут же затеял экспедицию. Дальше всё было делом техники: меня загнали в дыру без связи, тебе сказали что-то такое, из-за чего ты сорвалась с места, как лань от треснувшей ветки. Только не могу понять, почему с Додсоном.
— А с кем еще? — не поняла я. — Не с Ферраном же, хотя он предлагал свои услуги.
Но Брайан продолжал смотреть на меня в упор.
— Чем тебе Эндрю не нравился? — спросила я. — Для решения бытовых вопросов у нас проводники имелись. А Эндрю — человек надежный.
— Ты помнишь, почему оказалась в нашем самолете? — уточнил Уэйд.
Еще бы не помнить.
— Потому что мне устроили досмотр на таможне. Чуть ли в гинекологическое кресло не уложили, козлы, — буркнула я.
— А знаешь ли ты, что этот досмотр был устроен потому, что некий гражданин США Эндрю Додсон сообщил, что слышал, как ты по телефону обсуждала вопросы провоза оружия для местных повстанцев? — полюбопытствовал он.
[1] В Европе и США для того, чтобы вывести человека из состояния обморока, используют капсулы с нюхательной солью розового цвета. От запаха нашатыря в течение 15 секунд ускоряется сердцебиение, поднимается давление, активизируется симпатическая нервная система. Забавно, но в НФЛ аммиачную соль используют в качестве легального допинга.
[2] В Париже снег — крайне редкое явление. Только с середины нулевых снег начал выпадать там более-менее регулярно, хоть и ненадолго. До этого отсутствие снега в течение всего года было нормальным явлением.
[3] В Аргентине находится штаб-квартира южноамериканского регионального отделения Интерпола.
59. Брайан
— А еще, — продолжил я добивать святошу Додсона, — он прилетел за два дня до тебя и, согласно декларации, жил в хостеле при католическом монастыре под Боготой. Что-то мне кажется, от бизнеса он далек. Он просто поджидал тебя.
— Да? — спросила Келли, как нельзя больше напоминая сейчас ту архетипичную блондинку, какой она показалась в момент знакомства. — А зачем?
Зачем, зачем… Чтобы скорее съесть тебя, глупая Красная Шапочка! Вообще, мне не нравилось ее состояние. Будто она была не в себе. Или хорошо притворялась. Но теперь-то какой смысл? Теперь, когда между нами не осталось ничего, кроме одежды. Я, наверное, никогда не был настолько открыт перед кем бы то ни было.
— Келли, ты нормально себя чувствуешь? — уточнил я. — Тебя не подташнивает? Голова кружится, не болит?
— У меня даже рука практически не болит! — радостно заявила она, снова укладываясь на бок и зевая. — И чувствую я себя отлично! Даже… приподнято, — подобрала она слово, — себя чувствую.
И снова зевнула. И похлопала ладошкой рядом. «Место!»
— Кел, а ты ничего такого… не принимала? — спросил я на всякий случай.
— Чего «такого»? — возмутилась она. — Эшфорт, вы на что намекаете? — она приподнялась на локте. — Где бы я вам тут «такое» взяла?!
Слишком бурно возмутилась. И непохоже на уравновешенную обычно себя.
— Я не говорю, что «такое» где-то взяла ты. «Такое» тебе могли дать.
— Кто? — с видом «ты дурак, что ли?» прозевала Келли, лишь усиливая мои подозрения.
— Вообще-то, стреляли в тебя наркодельцы, — напомнил я.
— Ага. Наркопулями. Замедленного действия, — прокомментировала блондинка. В своем репертуаре, но меня это не успокоило.
— Расскажи, что у вас случилось, — попросил я.
— Ну-у… — Келли закрыла глаза с намерением сосредоточиться, но передумала и села напротив, глядя мне в лицо. — Утром я рисовала. Потом из своей палатки вышел Эндрю.
Сочетание «Эндрю» и «вышел из своей палатки» меня порадовало. Впрочем, пока это была единственная причина для радости.
— Потом он не нашел проводников. Надеюсь, они живы, — продолжала Келли.
- Живы, — успокоил я.
И даже почти здоровы. Парой фонарей под глазами можно пренебречь. Это для просветления.
— Я нашел тех проводников, которых не нашел Эндрю, — пояснил я, заметив недоверчивый взгляд. — Как бы иначе я тебя здесь отыскал? Не отвлекайся.
— А? — снова словно очнулась Келли. — А. Потом появилась банда мужиков в платках. На лицах, в смысле. И с оружием. Среди них был Ферран. Они потребовали карту, но галстук их не устроил. Я полезла в карман за телефоном, и кто-то выстрелил. Я потеряла сознание.
— И пришла в себя только сейчас?
— Нет, — отмахнулась она здоровой рукой. — Я уже приходила в себя. Меня Эндрю перевязал. Откуда бы я знала про сквозную рану? А потом, представляешь, я нашла крест! Тот самый, который рисовала, помнишь? Иезуитский. Его отец в итонском кубке прятал, который вместе с галстуком лежал.
— Покажи, — попросил я, устраиваясь ей головой на колени.
Она, конечно, была ранена. Но для раненой была бодра и шустра. А находиться рядом с ней и не касаться было неправильно. И просто невозможно. Она была такой милой в этой своей «невсебешности».
— Слушай, я же сон досмотрела! — заявила она.
— Я помню, ты говорила, что рисовала, — я снова поднялся.
Мне не понравилось, как она переключилась на то, о чем уже рассказывала.
— Нет, этот я еще не рисовала. Я только что досмотрела. Ты меня из него разбудил. Хотя, кажется, продолжения уже не должно быть. Матхотопа застрелили, а это из-за него мне всё снилось…
Келли похлопала вокруг себя.
— А где скетчбук? — спросила она у меня.
— А где скетчбук? — я переадресовал вопрос ей.
— Чертовщина какая-то. Ладно.
Келли завалилась на спину, подложила здоровую руку под голову и стала рассказывать свои сны. Сначала тот, где только чудо спасло Апони от брака с ублюдком Вишаче. Потом — где никакое чудо не спасло муискского жреца от пули. Я улегся рядом, на бок, любуясь девушкой.
— А откуда у твоего отца этот крест? — спросил я, когда она закончила.
— Не знаю, папа никогда о нем не рассказывал. А вот тунха, — она бросила взгляд на грудь. — Тунху же бандиты забрали… Так вот, тунху отец нашел года три назад на полуострове Гуахира, на раскопках могилы одного вождя. Забавно. Ты знаешь, что индейцы гуахиро первыми из аборигенов Колумбии переняли огнестрельное оружие и верховую езду на лошадях, но приняли христианство только в середине двадцатого века? [1]
— Ты хочешь сказать, что Апони и Шиай действительно существовали и повлияли на историю? — усмехнулся я.
— Не знаю. Нет. Просто забавно. Но если крест он нашел там же… Нужно будет его дневники почитать. Куда же делся крест? — Келли снова стала оглядываться. — Его Эндрю просил, чтобы посмотреть.
— Эндрю? Посмотреть? Иезуитский крест? Который ты сейчас найти не можешь?
— Ты же не хочешь сказать, что он… — возмутилась девчонка, а потом «сдулась»: — Или хочешь?..
Картинка получилась неприглядная, да.
— Ну, в принципе, ты прав, — неожиданно согласилась француженка. — И два обыска в квартире отца и у душеприказчика в эту картину укладываются. Рамона посчитала, что это одни и те же злоумышленники. А их, скорее всего, просто было двое.
Повисла тишина.
— Надо идти, — Келли неожиданно села потянулась к выходу.
— Куда?! — я оперативно подскочил, собираясь перекрыть ей выход из палатки.
— Мне кажется, я знаю, куда направился Эндрю. Думаю, на карте отмечена скала, под которой погребены старый жрец и отец Апони. На которой погибли Матхотоп и Августин. Додсон пошел туда.
— Зачем? Ты погоду видела?
— Он пошел спасать останки Августина от надругательства бандитов.
— Было бы кого спасать, — буркнул я.
