Провокационный выкрик Акима: "Да здравствует товарищ Джек Лондон и пророк его Тарасюк", потонул в облегченных аплодисментов слушателей, так ничего и не понявших из этой лекции.
После лекции Командир роздал всем сестрам по серьгам, наш старшина потом долго обходил Акима, как змею, ну, а в следующем месяце Тарасюк применил свои новые литературные знания, почерпнутые из приключений Энди Таккера и Джеффа Питерса, следующим образом…
Всем известно, что снабженцы и складские, это люди гораздо более важные в своих неписаных должностях, чем маршалы и министры. Ведь не зря говорится: "Кто что охраняет, тот то и имеет". В последних числах апреля мы приехали получать технику и оборудование, но нам объяснили, что мы тут не одни, и бумажки у других людей тоже не менее серьезные, так что, после праздников подойдет и ваша очередь. Тарасюк развил бурную деятельность, естественно, нашел земляка и вернулся со следующим докладом:
– Отже, товаришу капітане, у начальника є сад, і він хоче, що б він був яблуневим, але садженців в достатньо§ кількості і потрібних сортів ніяк знайти не може.
– И что мы можем сделать в данной ситуации? – задал вопрос Барон. Тарасюк по обыкновению замялся и спросил:
– Товаришу командире, а ми на цей склад ще при§демо коли-небудь?
– Гарантирую на 90%, что нет ".
– Якщо так, товаришу капітане, то потрібно всього-нічого: вантажівка, дві лопати, брезент, вірьовки, пара надійних людей і пять годинників часу".
– Где же ты возьмешь столько саженцев элитных яблонь? -
– Та в лісі, там цих садженців…, – скромно ответил старшина Тарасюк.
На следующий день мы уезжали с полным комплектом необходимой материальной части. А в уже в купе, Тарасюк гордо цитировал подвинувший его на данный подвиг монолог Джеффа Питерса из бессмертного творения О*Генри "Благородный жулик":
…На одном перекрестке дорог я свернул не туда, куда нужно, и по ошибке попал в городишко Пивайн. Мне не следовало отправляться туда, так как прошедшей весной я уже осаждал этот город и нанес ему большие повреждения. Я продал тамошним жителям на шестьсот долларов молодых фруктовых деревьев – грушевых, сливовых, вишневых, персиковых. С тех пор жители города не переставали глядеть на дорогу, поджидая, не пройду ли я по этой дороге опять. А я, не подозревая ни о чем, еду по главной улице, доезжаю до аптекарского магазина "Хрустальный дворец" и только тогда замечаю, что мы оба попали в засаду – я и мой сивый конек Билл.
Жители Пивайна схватили Билла под уздцы и завели со мной разговор, имеющий ближайшее отношение к теме о фруктовых деревьях. Двое-трое из представителей города просунули мне сквозь проймы жилета постромки, и повели меня по своим фруктовым садам. Вся беда была в том, что их деревья не хотели соответствовать тем надписям, которые были начертаны на привязанных к ним дощечках. Большинство из них оказались грушей-дичком и терновником, но были и липы, и небольшие дубки.
Единственное дерево, которое сулило привести хоть какой-нибудь плод, был молоденький виргинский тополек, на котором выросло хорошее осиное гнездо и половина старого лифчика…
Академическая байка
В любом учебном заведении, будь это школа, гимназия, академия, институт или университет, обязательно стоят чьи-либо бюсты… И во все времена ходят легенды о случайных (и не очень) падениях данных бюстов. А вы сами прекрасно понимаете, уважаемые читатели, что в зависимости от того, чей это бюст, в какое время он существует, и как он упал, за его низвержение виновным грозит наказание от пяти розог по мягкому месту до исключения из гимназии, вплоть до Особого совещания. И в числе крайних, как правило, оказываются хозяйственники, не предусмотревшие, не уберегшие и вообще манкирующие своими обязанностями в подрывных целях.
Вот и в одной солидной Академии (не гражданской, естественно), где нашей группе было приказано пройти переподготовку, такой бюст имел место быть. А закреплен он был на пьедестале весьма остроумно… Сквозь пьедестал была пропущена металлическая труба, нижним концом вмурованная в пол, а на ее верхнюю часть и был нанизан бюст мужа Надежды Константиновны Ульяновой-Крупской. Мы одобрили это решение, ибо места большого скопления Советских офицеров, как правило, весьма чреваты для бюстов. (Сам был свидетелем, как в Новогоднюю ночь в вестибюле госпиталя группа ранбольных офицеров втуне с младшим медперсоналом, хороводя в два часа пополуночи возле новогодней ёлки, сбили бюст "сами-понимаете-кого", находящийся в 11 метрах от центра хоровода). Но к академическому бюсту мы еще вернемся, по системе Станиславского он еще спрыгнет со стены и выстрелит, а пока поговорим о занятиях…
Помимо дисциплин нужных и интересных, был, естественно, и зевотный балласт, но, увы, такие уж были времена. Наша группа пала, вдобавок, жертвой закулисных интриг между кафедрами. У нас был в учебном плане факультатив по всевозможным буржуазным лжетеориям и лжеученым, а вот место под это найти было сложно, и тогда ведущий данный факультатив преподаватель нашел компромисс. В Академии была огромная Ленинская комната размерами на две полных учебных группы, а нас было всего семь единиц (Тарасюку повезло, он не был офицером и избежал этой переподготовки). Так что, высокие договаривающиеся стороны пришли к следующему соглашению…
Наша группа проводит там факультативы, но перед каждым факультативом мы должны были втечение пары выслушивать политинформацию, ведь ее чтецам тоже надо ставить галочки и зарабатывать лекционные часы. Тоска была страшная, и мы придумывали все, что только могли, что бы развлечься. На первом же занятии я обратил внимание, что на всех столах лежали номера партийной прессы. От скуки я стал читать заголовки, и мне пришла в голову хулиганская, но новаторская мысль. Ведь если представить, что на фото в газете "Правда" вовсе не ударники труда, станки и комбайны, а сценки из Камасутры, то названия статей и подписи играют совсем по-другому. Рядом со мной сидел Аким, так что через считанные минуты на всех столах шелестели листы газеты называемо некогда "Пролетарская Правда", и слышался сдерживаемый смех. Лектора сначала обрадовал интерес, который у нас вызвала наследница легендарного "Пути правды", но потом он что-то заподозрил. На следующей лекции наши столы были девственно чисты, а в другом конце Ленинской комнаты (благо ее размеры это позволяли), щупленький ефрейтор из обслуги истово что-то конспектировал из красных томиков, искоса на нас поглядывая. Все было ясно: штатный стукачёк политотдела, но нам он был по-барабану, чай, не на вражеской территории. Хотя галочку мы поставили.
Но вот без газеты "Правда" стало скучновато, и тут мой глаз упал на прошнурованный конспект в черном коленкоре. Кто имел отношение к военной службе, тот согласится, что военный бюрократизм даст в некоторых случаях фору десяти гражданским. Темы, изучаемые нами на факультативе, а вернее – авторы этих тем, относились к запрещенным к свободному прочтению на территории СССР и, хотя их можно было свободно почитать во многих библиотеках, но на военной территории они были ДСП. И дабы не смущать неокрепшие умы, прошнурованные конспекты с пронумерованными страницами, сдавались после занятий в помещение за обитой железом дверью. Процесс сдачи и получения данных черных тетрадок лежал на мне, как на старшем группы. Но я получал их не прямо перед занятиями, а чуть раньше, то есть перед политинформацией. Это, конечно, было нарушением, но не бегать же потом через всю академию. В этот день факультатив был по буржуазному лже-криминалисту доктору Чезаре Ломброзо, именно ему были посвящены строки конспекта, которые я узрел, открыв тетрадь. Пробежав несколько строк, я поднял глаза и увидел лицо лектора. Я быстро прикинул неправильность формы черепа, относительно раздвоенности лобной кости. Аким заметив, чем я занимаюсь, быстро открыл свой конспект на том же месте и тоже стал изучать нашего бедного лектора, на предмет тяги к различным преступным деяниям. Выяснилось, что он склонен к сексуальным преступлениям и карманным кражам, но не убийца, хотя явный насильник и, безусловно, тот самый особый тип человека, которого доктор Чезаре называл "прирожденный преступник". Весь народ, осознав и просчитав новое развлечение, зашелестел страницами. А мне уже надоел лектор, и я стал искать новую точку приложения данной буржуазной лже-теории. Аким, ровно как и другие ребята, не подходили, ибо мы друг друга уже проломброозили (как выразился Аким), и тут я увидел давно уже приглядевшийся стандартный плакат на стене, портреты членов Политбюро ЦК КПСС…
Да… Вспоминая позднее тогдашние выводы об их морали по Ломброзо, я понял, почему распался Советский Союз.
Ушей в профиль, к сожалению, не было видно, но нам хватило мочек, и мы сразу разделили боевой отряд Партии на две группы – потенциальных убийц и подделывателей документов. Ну, а потом пошли компиляции по поводу надбровных дуг, ассиметрий в строении черепов и соосности расположения глаз на лице. Наилюбимейшими персонажами оказались товарищи Пельше, Капитонов и Сизов.
