Мудрец говорит: я сегодня дхарму постиг. А волк говорит: ну, это в принципе заметно. Но орать-то зачем? А мудрец отвечает: как зачем? Ну, надо же, елки-палки, чтобы меня хоть кто-то услышал. Тогда волк противно щелкает зубами и говорит: ну, мужик, тогда радуйся. Тебя услышали. И сейчас примут меры.
Тут в кустах что-то как зашубуршело! А мудрец как высадился! и как ломанулся с того леса с дурным криком! Прибежал домой, двери запер, телевизор включил, три дня подряд в него провтыкал — и снова стал нормальным человеком. И ни за какую дхарму больше не думал.
Закончив это наставление, Джа-Будда сказал: в то время мудрецом был наш друг Ананда, городскими жителями — его односельчане, зверями и птицами — все наши братишки, а добрым дедушкой волком был я сам. Что же касается моего наставления, то ты, Ананда, пожалуй, понял, что я имел в виду?
Ананда ответил: ни хера я не понял. И понимать не хочу. И волков я не боюсь. Гонево это, короче. И вобще, я тебя совсем за другое спрашивал, а ты опять со своими дурацкими баснями.
Тогда Джа-Будда улыбнулся и сказал: вот так же точно и они. Ничего не понимают и понимать не хотят. Потому что они же тебя совсем за другое спрашивают. А ты к ним опять со своими дурацкими баснями. И вобще, чем за восьмеричный путь рассказывать, так ты бы их лучше научил, как с коноплей обращаться. А через годик, через два, глядишь, они и сами бы тебе дхарму проповедали.
Джатака о банановом королевстве
Однажды Джа-Будда и его бригада покурили какого-то нездешнего плана. И был им мощный глюк: огромная площадь, а на площади толпа народу, и все друг в друга бананами кидают. Вот такой вот глюк, лихой и нестандартный, и видели его все, кто был в тот вечер с Джа-Буддой, и даже те, кто не курил, а просто рядом проходил да зашел на минутку. Да. Тут люди стали думать и гадать, к чему бы такое приглючилось. А Джа-Будда им и говорит: не глюк это, братья, а это на самом деле есть. Есть на свете такое Банановое Королевство, и есть у них такая традиция: в День Независимости бананами кидаться. А откуда она пошла, о том есть отдельная история, вполне реальная и весьма поучительная.
Значит, так. Давным-давно в одном южном городе жил себе Бодхисаттва, и было тому Бодхисаттве двадцать два года. Любил он умные книжки читать, позитивную музыку слушать, ну и, понятно, ганджу курить. Но был у него один недостаток: как накурится, так и начнет за политику толковать. А городок-то был маленький, ни одного политика там отродясь не бывало, а только солнце, воздух и вода, да еще пляжи песчаные и галечные, да персики 'оооттакие — с кулак величиной! А еще абрикосы, груши, миндаль, виноград, огурчики с помидорчиками, рыбка свежая каждый день, все пустыри коноплей заросли, и вот добрые граждане вечером, бывало, хлебнут молочка и уходят к морю рассвет встречать. И тут, блин, только сели, блин, только расслабились, только-только на звезды завтыкали — бляаа! Вот же ж, блин, только-только всем хорошо стало, как вдруг этот Бодхисаттва открывает рот и начинает очередную политинформацию! Говорят ему: обломайся! — а он им: не гоните! Говорят ему: не грузи! — а он им: обождите, дайте докончить! И вот так часа два подряд, пока всех не попустит. Ну, не зануда?
В конце концов все его сторониться стали. Говорят: приходи на пляж — а сами в сквер уходят. Говорят: встретимся в сквере — а сами соберутся у кого-то на хате и там раскуриваются. А он, бедненький, ходит по городу, ищет, с кем бы раскуриться да кому на уши сесть. И вдруг видит — сидит на лавочке какой-то волосатый — не то бомж, не то йог, не то старый хиппи. Бодхисаттва его накурил и давай ему свою байду тереть! А волосатый не то что не убегает, а даже беседу поддерживает: с чем-то спорит, с чем-то соглашается, что-то одобряет, что-то сам подсказывает — короче говоря, общались они три дня и три ночи, а на четвертый день волосатый ему говорит: Спасибо тебе, Бодхисаттва, за угощение и за хорошую беседу. А теперь настало тебе время узнать, кто я таков на самом деле и зачем сюда пришел. Я ведь на самом деле Великий Бог Джа, и пришел к тебе не случайно. Вот скажи мне, Бодхисаттва: а слыхал ли ты что-нибудь за Банановое Королевство?
Бодхисаттва говорит: конечно, слышал. А Джа его спрашивает: ну, и чего ты за него слышал? Тут Бодхисаттва надолго задумался, и говорит: да... То есть, я знаю, что есть такое королевство, а больше за него ничего не слышал. Оно ведь ни с кем не воюет, и в блоках не состоит, и геноцидов не устраивает, и даже кризисов там не бывает, потому что валюты нет, банков нет, мафии нет, промышленности нет — одни бананы, и больше ничего.
А Джа его слушает и только головой кивает: правильно, мол, излагаешь, дорогой Бодхисаттва. Королевство есть, а проблем в нем нет — вот потому-то о нем ничего и не слышно. И Я, как Бог, со всей ответственностью заявляю: хочу Я, чтобы и впредь там проблем не было. А посему повелеваю тебе, Бодхисаттва: завтра же собирай вещички и отправляйся в Банановое Королевство, будешь там королем работать. Будет дана тебе власть неограниченная, и всё, о чем мы тут с тобой говорили, на практике осуществишь.
Бодхисаттва говорит: ну, раз Ты приказываешь — делать нечего. Сейчас вот рюкзачок соберу, с друзьями попрощаюсь — и пойду в Банановое Королевство. А Джа ему говорит: рюкзачок, конечно, собери, но с друзьями не прощайся, а то ведь знаю я эти прощания! Сперва накуритесь, потом на недельку зависнете, а потом, глядишь, они тебя до самого Королевства провожать будут! А Бодхисаттва: ну, и что плохого? Накуриться всегда полезно, зависнуть — не смертельно, а что друзья со мною в Королевство пойдут, так это даже клево! Или Ты в друзьях моих сомневаешься?
Джа говорит: конечно, сомневаюсь. Но не с той стороны, с которой ты думаешь. Дорога-то в Королевство идет через Хитрый Лес, а в Лесу том полно соблазнов, и лишь тебе одному преодолеть их дано. Друзья же твои соблазнов не одолеют, перестанут быть людьми и навеки в Лесу останутся. А это очень нехорошо.
Тут Бодхисаттва говорит: ну, если дело только в этом... Так я им скажу, чтобы в Лес не входили — они и не войдут. Они ж не дураки, в конце концов. А Джа ему: ладно, делай как знаешь. Но если что — тогда пинай на себя.
И вот Бодхисаттва собрал вещички и пошел с друзьями прощаться. Дунули они слегонца, потом молочка замутили, выпили и пошли. Бодхисаттва, понятно дело, их предупредил: только до Леса, а дальше — ни-ни! И вот идут они идут, а Лес все не начинается и не начинается. И невдомек им, глупым, что Лес тот давно начался — он ведь Хитрый, Лес-то, и на обычный лес ничуть не похож. А больше похож на старинный парк: ну, там всякие роскошные дворцы, широкие аллеи, а по аллеям прогуливаются прекрасные девы и бросают на наших путников томные взгляды. Ребята с девами перемигиваются, а Бодхисаттва знай их одергивает: не время, братья, я и так уж опаздываю. Но девы между тем сами к компании пристраиваются, беседы разные заводят, хихикают, прислоняются, трутся и зовут друзей к себе переночевать. А те, конечно же, с радостью соглашаются, и на все Бодхисаттвины предупреждения кладут с прибором. Еще и ботаником его обзывают. Тут Бодхисаттва обиделся, на друзей рукой махнул и дальше пошел.
И, между прочим, правильно сделал. Потому что все пацаны, которые к девам ночевать пошли, поутру попревращались в разные бытовые предметы. Кто в диван, кто в кресло, кто в кофемолку, а из кого-то даже телевизор получился! Девы-то были никакие не девы, а просто хитрые тетки из Хитрого Леса, которые умели обрабатывать мужиков. Они и Бодхисаттву обработать хотели, да вот поглядели и поняли, что мужик бесперспективный. И только одна хитрая тетка, которой вечно с мужиками не везло, решила не отступать. И отправилась вслед за Бодхисаттвой.
А Бодхисаттва шел до сумерек, а как совсем стемнело, в спальник упаковался и заночевал. Просыпается — а под боком тетка лежит! Ну, он на нее ноль внимания, спальник свернул и дальше пошел. А она за ним как хвост за собакой, и вся такая скромная-молчаливая, просто загляденье! На другой стоянке Бодхисаттва с нею ужином поделился и спальник отдал. А она под утро из спальника вылезла — и к Бодхисаттве под бочок! Он, бедный, насилу удержался — ну, живой ведь человек, не бревно деревянное! Но в то утро между ними ничего не было, а на другую ночь он уже сам в спальник залез. Просыпается, смотрит — а хитрая тетка на дороге стоит и с какой-то старухой беседует. А старуха-то возмущается! руками машет! а потом к Бодхисаттве подошла, в бок его ногою пнула, на спальник плюнула и с достоинством удалилась.
Тут Бодхисаттва хитрую тетку спрашивает: что ты такого ей сказала? А тетка отвечает: сказала все как есть. Что ты меня соблазнил и обесчестил, а теперь вот даже в спальник не пускаешь.
Бодхисаттва аж оторопел: чего ты несешь, я же к тебе не прикасался, и даже словом с тобою не перемолвился! А она ему: а вот это, милый, совсем не обязательно. Ты на себя взгляни: какая у тебя осанка, какая шея, какие бедра, какое доброе лицо, какие мудрые глаза! Зачем тебе руками шарить, зачем слова говорить? Ты только мимо прошел, лишь на миг показался — и уже меня соблазнил, и нет мне жизни без тебя, и за тобою хоть на край света. Вот так-то, Бодхисаттва!
