Кстати, я прослышал тут, что оружия на ваши Острова контрабандой завозят, хоть пруд пруди, потому как опять подстрекают туземцев к восстанию. Но я такими грязными делишками не занимаюсь, хотя этот промысел сейчас цветет и пахнет. Еще бы ему не цвесть пышным цветом, когда пират по прозванию Куэбра размахнулся бунт поднять на всех островах разом.
Короче говоря, так я и попал под крылышко к Вихлястому Скелету. Суденышко его приливом вынесло на берег, и какой-то шутник накарябал на борту крупными буквами:
ГРАНД-ОТЕЛЬ«У НЕУСЫПНОГО ХУДОЖНИКА»НЕЗНАКОМЫМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!
Здесь и повстречал я Рыжего Васича, у которого остался всего один глаз, да и того было почти не видать – так он заплыл. Парень худющий, как щепка, но это только видимость. Однажды мы с ним были в Дели проездом и вдвоем раскидали целый спортивный клуб. Васич похвастался, будто бы подрядился в экспедицию; это значит, что будут полюс какой-нибудь открывать, а их, по-моему, и так уже два открыто. Но главное, что бабки платят хорошие. Закатились мы с Васичем в один славный кабачок под названием «Заходи, не пожалеешь!». А ниже, буковками помельче «До первого числа еще далеко». Понимай так, что, мол, всыплем по первое число. Тонкий намек!
Народищу набилось – не протолкаешься, кто-то меня притормозил за локоток, дескать, полегче на поворотах, я ему и дал по губам, однако же миролюбиво добавил, что, мол, он здесь не один и нечего командовать. Тут он неожиданно размахнулся и приятно поразил меня хуком, от которого я вылетел на улицу, попутно прихватив с собой большую компанию посетителей из спортклуба «Лихая матросня».
Возвращаюсь это я с улицы, а публика в зале уже выстроилась широким кругом, чтоб следить за нашей потасовкой. «Ну, – говорю я малому, – если кто из родственников ходит на свободе, дай адресок, я сообщу, когда надо будет собирать тебя по частям». Он начал было отшучиваться, а тут я ему как врежу!.. Локтем взял в захват его шею и перекинул парня за стойку бара. Он, видать, был малый не промах. Отскочил от стойки как на пружинах, и при этом ухитрился заехать мне ногой под дых. Я снова очутился на улице, где «лихие матросы» стряхивали с себя дорожную пыль.
Заварушка началась по новой. Серьезная разминка мне по душе, за то и люблю спорт. Противник мне все же попался из начинающих, потому как я четыре раза укладывал его на пол (должно, припоминаете, Ваше Величество, мой фирменный удар слева). Но он и не помышлял о том, чтобы сдаться. Опять изловчился приложить меня в челюсть, в результате мы снова воссоединились со спортклубом, но «лихим матросам» явно надоело выскакивать вместе со мной на улицу. Я беспрепятственно возвратился в заведение, поскольку выбитая дверь уже не могла служить препятствием. Внутри удалось сокрушить, к сожалению, только полку с напитками, потому как аккурат подоспел Рыжий Васич и издаля закричал, чтобы я, мол, охолонул. «Кретин безмозглый, дубина стоеросовая! – орет не своим голосом. – Это же мистер Тео, который экспедицию снаряжает!»
М-да… Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Угораздило же меня отвалтузить своего нового нанимателя! Хозяин, правда, похоже, не в обиде, знай себе ухмыляется и просит почтеннейшую публику не встревать, а дать ему вволю кулаками помахать.
«Извиняйте, – говорю, – что все так нескладно вышло. Кабы не эта легкая разминка, глядишь, и я пригодился бы полюса открывать-закрывать или что другое».
«Разминка делу не помеха, – говорит он. Тут только я разглядел его как следует: крепкий такой, плечи широкие, волос рыжий и весь как есть в веснушках. – Вы мне очень даже по нраву пришлись. Скажите только, какой пост вам бы хотелось занять?»
Ну, выбрал я себе должность подходящую, чтобы, значит, одежка форменная полагалась. «Хочу, – говорю, – капитаном быть. Какого-нито ранга, можно второго, можно первого». «Будь по-вашему, – отвечает. – А теперь пожалте драться!»
«Нет, – говорю, – своего работодателя я пальцем не трону. И вообще, без причины отродясь руки не распускал». Вашему Величеству хорошо известно, что есть две вещи на свете, с которыми шутки плохи. Первое – прямой удар левой, от которого все в глазах зеленеет; второе – прямой правый, от него тоже все перед глазами плывет, только лиловым кажется. Вам такого не довелось испробовать, Ваше Величество, но вы и не жалейте, что тут я перед вами в долгу остался и впредь остаюсь преданный вам и к супруге вашей со всем моим почтением расположенный, а к ручкам дражайшей матушки вашей с сыновьей любовью припадающий.
бывший управитель Островов Благоденствия,процветанию оных весьма поспособствовавшийдон Сан-Джеймс От-Уха-До-Уха.Дель-Джерсейсити иль Рыночная площадь, 7.
– Меня никто не спрашивал? – осведомился мистер Тео по возвращении домой.
– Спрашивал. Палач!
– Как вы смеете со мной шутить?!
– Искренне сожалею, мистер Тео. С радостью доложил бы, что вам нанес визит Бернард Шоу или наведалась Дина Дурбин, однако ситуация такова, что вами интересовался именно палач.
– Что за палач и по какому вопросу?
– Тот, кто приводит приговоры в исполнение. По какому вопросу? Надеюсь, по личному делу. Конечно, в наш век ничему не приходится удивляться, и все-таки пока еще не дошло до того, чтобы даже к миллионерам палачи официально являлись на дом для свершения казни. Электрического стула у него при себе не было, всего лишь чемодан, в котором могла бы поместиться разве что складная электрическая табуреточка, но я что-то не слышал, чтобы такие производили.
– Вы сами ведете себя как палач, мистер Торн! Что вам ни скажи, выворачиваете все слова наизнанку. Когда приходил этот тип?
– Должно быть, часов в одиннадцать. С тех пор сидит здесь и вас дожидается.
Мистер Тео заглянул в гостиную и действительно застал там гостя.
Высокий лоб его пришелся бы впору философу, суровое выражение лица явно было позаимствовано у сыщика-всезнайки из дешевых детективных романов, заносчивость – у бездарного провинциального актера, а кричащие детали гардероба могли бы повергнуть в зависть разбогатевшего колбасника.
– Меня зовут Сократ Швахта… можно просто Крат. Я к вашим услугам, сэр.
– Так это вы засыпаете меня телеграммами? Что вам от меня нужно? Я вас к себе не вызывал!
– На мое письмо вы не ответили, и я счел ваше молчание знаком согласия. Продал свой сад с цветами, отказался от пенсии в пользу бедного родственника, о чем и был составлен акт, заверенный нотариусом.
– Ступайте к черту, пока я не велел гнать вас взашей!
– Ах, так? Ну, это вам даром не пройдет!
Палач ушел ни с чем, но покоя не было ни минуты.
Густав Барр потребовал наушники, чтобы у себя в шкафу слушать радио. Полиция потребовала штраф в две сотни долларов, так как Рыжий Васич отдубасил в подъезде подвернувшегося под руку доктора. А вечером, как гром среди ясного неба, заявился сэр Артур Максвелл собственной персоной. Зычный, раскатистый бас, весьма впечатляющая наружность: смуглое, изборожденное морщинами лицо – ни дать ни взять библейский Мафусаил, белая бородка клинышком – из тех, что называют козлиными, строго поджатые губы… Картину дополняли серый цилиндр, тщательно свернутый коричневый зонт, светлое, очень узкое и короткое пальто и большущие галоши. Энергичная, размашистая поступь на каждом шагу подчеркивала научный авторитет знаменитого исследователя.
Сэр Максвелл с легкостью ориентировался в полярных широтах и добрался от озера Чад до водопадов Замбези, не сбившись с пути. И это без компаса, через непроходимые тропические джунгли, руководствуясь лишь блестящим знанием географии! Однако в данный момент почтенный ученый ругался как сапожник, так как вопреки объяснениям трех полицейских и подсказкам нескольких прохожих он с самого утра блуждал по Сан-Франциско в поисках этой треклятой 45-й улицы. А ведь на сей раз он был вооружен компасом!
Хозяин радушно протянул гостю руку, но тот в испуге попятился.
– Нет-нет, держите свои микробы при себе!
– Присаживайтесь, пожалуйста! – предложил мистер Тео, несколько озадаченный несостоявшейся процедурой знакомства.
– Когда отправляемся? – вместо ответа поинтересовался Максвелл и с недовольным видом огляделся по сторонам, словно предполагая, что океанский теплоход стоит наготове где-то здесь, в комнате.
– Прежде всего, извольте распорядиться насчет оборудования. Нет ли у вас каких-либо особых пожеланий?
– Разумеется, есть! Не забудьте прихватить побольше лапши и макарон, поскольку по дороге ими разжиться не удастся.
– Какие приборы вам понадобятся? – все более раздражаясь, спросил мистер Тео.
– Рожок для обуви. Он понадобится непременно. Я вынужден был расстаться с Амундсеном у Шпицбергена, когда у меня лопнули башмаки. Я, знаете ли, как истинный ученый, сам завариваю себе чай и ношу обувь с ушками и резинками сбоку. Что же касается приборов, то я все везу с собой. Никогда не пользуюсь аппаратурой, пока не испробую ее самолично. На приборы надейся, а сам не плошай! Зарубите эту науку себе на носу!
