Вся злость у нее улетучилась. Девушка явно считала, что установление его личности придает всему делу совершенно новую окраску То, что для обычного человека чистое безумие, у героя-футболиста сходит за озорство и эксцентричность.
— А помните, вы так как-то вильнули вбок, и этот тип пролетел буквально в дюйме от вас?
— Мне повезло, — скромно отозвался Пэки.
— У-ух! Я тогда охрипла на несколько недель.
И тон ее, и поведение дышали приветливостью. Блэр Эгглстон, напротив, держался по-прежнему враждебно.
— Не вижу, — холодно проговорил он, — как способность мистера Франклина бегать и… вилять влияет на обсуждаемый случай.
— Да, верно, — согласилась Джейн, вспомнив о причиненном ей ущербе. — Вернемся к делу. Что вы такое говорили? Вы сможете нам помочь?
— Могу подбросить Эгглстону пару советов. Я ясно представляю, как он намеревается обработать вашего папу. Примется лебезить, пресмыкаться… Ни в коем случае! Просить у отца руки его дочери — сущая ерунда. Нужно только правильно взяться. Тут требуется напор, нужна самоуверенность…
— Да, Блэр, верно, верно!
— Взгляните на меня. Я выступил против графа! Как же я себя вел?
— Против какого?
— Не важно. Но если вам так уж позарез узнать — против графа Стейблфорда. А уж он-то крепкий орешек, вам любой в Дорсетшире скажет. Ну так вот, врываюсь к нему как пуля, хлопаю по плечу и кричу: «Привет, граф! Я женюсь на вашей дочке! Тихо, тихо!» Вот так вот.
Блэр заметно вздрогнул.
— И сработало? — полюбопытствовала Джейн.
— Еще как! Просто колдовство! С тех пор старикан покорен и послушен. Ест, можно сказать, из моих рук.
— Мне так не суметь, — пролепетал Блэр.
— Да ну что ты, еще как сумеешь.
— Конечно, сможете, — подтвердил Пэки. — Сперва только хлопните пару рюмашек. А еще вернее — три!
— Ну да! А папа унюхает. Разве вы не слышали, он ярый сторонник «сухого закона»? Если решит, что Блэр пьет, то прикажет, чтоб его укокошили и сбросили в Темзу лунной ночью.
Пэки ненадолго призадумался.
— Так-так. Ладно, тогда пойдите и скажите, что вы друг мисс Опэл. Она пожаловалась, что я испоганил вам прическу, а вы так разозлились, что поколотили меня до потери пульса.
— Тогда папа проникнется к тебе благодарностью, — растолковала Джейн.
— Симпатией воспылает, — прибавил Пэки. — А когда облапит вас и воскликнет: «Мой герой!» — вот тут-то вы и ввернете радостную весть.
— Хм… — промычал Блэр.
— Или вот еще метод. Притворитесь, будто вы влиятельный член английского Общества трезвости, и выудите у него десять долларов. А потом и приступайте. Такой метод в любом случае вам хотя бы десятку обеспечит.
— В общем, — подытожила Джейн, — тебе пора действовать! Какой толк стоять тут и ничего не предпринимать? Может, папа уже поостыл.
— Наверняка, — поддакнул Пэки.
— Ступай наверх, Блэр, и покончи с этим делом!
— А если даже потерпите неудачу, — заметил Пэки, — что ж такого? Появится свежая могилка среди холмов, и все дела!
5
Уход Блэра Эгглстона несколько поостудил атмосферу. До этого момента беседа шла напряженно, и участники ее стояли. Теперь Джейн позволила проводить себя в нишу, где два-три кресла предлагали комфорт и уют. Опустившись в одно из них, девушка кинула заинтересованный взгляд на Пэки.
— Как забавно, что мы вот так встретились!
— Жуть как забавно! — согласился Пэки.
— Представляете, вы ведь были идолом моих девчоночьих мечтаний!
— Да уж, я тогда был в расцвете! Поманишь пальцем — и все, любое девичье сердце вдребезги.
— Я ходила на футбольные матчи и обожала вас. Вы-то умели показать этим грузчикам!
Правильно догадавшись, что под «грузчиками» она подразумевает студентов Гарварда, Принстона, Нотр-Дама и других интеллектуальных центров, Пэки застенчиво улыбнулся.
— Ну, сейчас у вас идолы другие, — заметил он. — Помельче и помозговитее. Кстати, любопытно, как там дела у Эгглстона. Наверное, уже нажимает на звонок, а ваш папа кричит: «Давайте! Давайте!» Очень любопытная манера — сразу вспоминаешь гориллу, колотящую себя по груди.
— Папа у меня крепкий орешек, — тревожно свела брови Джейн.
— Не мне его критиковать, — чопорно поджал губы Пэки, — но одно скажу. Если ему вздумается пригласить меня в пустынный переулок, посулив показать свои ценные марки, я откажусь. Твердо и бесповоротно!
— Знаете, я и не подозревала, что он такой людоед, — сказала Джейн. — Последние два года мы редко виделись. Я жила в Париже, заканчивала там школу. Может, не надо было посылать к нему Блэра?
— А Блэр застрахован?
— Понимаете, папа точно знает, за кого мне выходить замуж. Оттого мы и хранили все в глубоком секрете. Папа мечтает, чтобы я сделала блестящую партию.
— То есть вышли за графа?
— Сейчас — скорее за виконта. Папа везет меня в гости к неким Геджам. Они живут в Бретани, в замке, а он принадлежит французской виконтессе. Я почти уверена, что едем мы из-за ее сына — он тоже будет там гостить. Папа хочет познакомить нас. Собственно, он так и сказал сегодня утром. Иначе уж и не знаю, зачем еще ему ехать в дыру вроде Сен-Рока.
— Сен-Рок? А этот тип, за которого ваш папа хочет вас выдать, уж не виконт ли де Блиссак?
— Да. А что, вы его знаете?
— Говорил с ним только сегодня. Ну уж тут я точно могу дать вам ценный совет. Ни в коем случае! И не вздумайте! Ничего не хочу сказать дурного о старине Вике. Как компаньон для веселых вечеров в большом городе… он незаменим. Но, будь я девушкой, ни за что бы не вышел за него замуж! Люблю его как брата. Но он… как бы выразиться… первый претендент на конкурсе «ЗНАТОК ФРАНЦУЗСКИХ РАЗВЛЕЧЕНИЙ». По-моему, Нью-Йорк до сих пор судачит про него. Даже для кругов, где гордятся тем, что не прочь отпустить тормоза, его развлечения чересчур уж бурные. Нет-нет, моя дорогая, и не думайте выходить замуж за виконта!
— Да я и не собираюсь. И не называйте меня «дорогой». Замуж я выйду за Блэра.
Пэки не хотелось ее огорчать, но он не удержался от взгляда, полного сомнений.
— Это вы так думаете. Мне опыт подсказывает, что в нашем мире никогда точно не знаешь, за кого выйдешь. Я, например, когда-то думал, что женюсь на девице из кабаре по имени Мертл Блэндиш.
— Вы были с ней помолвлены?
— Еще как! Все честь по чести. А потом, в один прекрасный день, получаю письмецо, где она сообщает, что уехала с другим мужчиной, не то Скоттом, не то Поттом или даже — почерк у нее неразборчивый — Боттом. Вот вам и доказательство!
Однако теперь я понимаю: в моем случае повезло всем, кроме разве бедняги Ботта. Ничего себе девица, вполне, но по натуре — женский вариант Вика. Мы бы с ней не ужились. Вот подумайте: она ложилась спать не раньше пяти утра. Где же домашний уют?
— А теперь вы помолвлены с дочерью лорда Стейблфорда? Да, это шаг наверх.
— Именно. И в социальном плане, и в духовном. Более одухотворенных девушек, чем Беатриса, просто не бывает.
— Ее как зовут? Беатриса… а дальше?
— Брэкен.
— Случайно, не леди Беатриса Брэкен? Я видела ее снимки в газетах. Она очень красивая.
— Красивая? Не то слово! Вы когда-нибудь видели Грету Гарбо?
— Да.
— А Констанс Беннет?
— Да.
— А Норму Ширер?
— Конечно, видела.
— Так вот, смешайте их всех, и кого получите? Беатрису!
— И вы правда так говорили с лордом Стейблфордом?
— Э… может, не буквально такими словами. Но был с ним тверд. Да. Крайне тверд.
— А он пресмыкался?
— Буквально за брюки цеплялся. Но, конечно, я все-таки богат. Может, это помогло.
— У Блэра денег почти нет.
— Мне говорили, что сведущие люди считают его лидером молодых романистов.
— Он и есть лидер. Но пишет такие книги, каких и не читает, можно сказать, никто. Понимаете, он выше обычных людей. В общем, за свои романы он почти ничего не получает.
— На что же он живет?
— У него работа на радио.
Пэки заинтересовался. Он любил иногда вечерами послушать радио.
— Это не он говорит, приветливо так: «Доброй ночи всем! Доброй ночи!»?
— Нет. Он…
— A-а, понял. Он ведет беседы о биржевых ценах.
— Нет. Блэр шумит.
— Как это, шумит?
— Ну, играют, например, скетчи, где нужны разные шумы, а Блэр их и воспроизводит.
— Ага, ясно! Кто-то крикнет: «Ура, вот идет королевский телохранитель!» — а Блэр и прошумит «топ, топ, топ». Да?
— Да. И всякое другое. Он очень искусно подражает всему. Очень похоже.
Пэки покивал.
— Так-так, теперь мне понятно, отчего вы рветесь за него замуж. Дома никогда не будет скучно, если муж в любой момент сумеет погудеть, как клаксон, или там издаст призывный писк хлопкового долгоносика. Вы считаете, что ваш папа разделит такую точку зрения?
