Александр Резников - Война за небесный мандат

(Пусянь, что погиб за Ориссу, был тоже несчастный близнец).

Поживший на свете шикарно, любимец богов и детей, великий король Джаяварман лежит в пирамиде своей. Другой властелин лучезарный и очень приятный собой, наследник его Индраварман пытается править страной. Но рядом с божественным папой, что ужас на всех наводил, сынок оказался растяпой. К тому же он был педофил. Царь с именем очень похожим, однако забавный контраст — в сравнении с прежним ничтожен другой камбоджийский династ.

И вот он лежит на диване, своим положением рад, и чем-то чудовищным занят (забыв про Небесный Мандат!!!) Той девочке лет восемнадцать исполнится лет через шесть. Чем можно с такой заниматься?… Однако ужасную весть внезапно доставил посланец, ворвавшийся прямо в гарем.

— Немедленно выйди, поганец! — воскликнул Владыка_Над_Всем. — Я должен достигнуть оргазма, и акт довести до конца…

— Великий, в болотных миазмах, — краснеет лицо у гонца, — Имперская власть пошатнулась. В глуши назревает мятеж…

Куда-то исчезла сутулость. Царь молод и полон надежд. Военной трубы отголосок его необычно завел, и словно здоровый подросток он спрыгнул на каменный пол.

— Восстание наших окраин немедля в крови утопить!

— Противник умел и отчаян, его нелегко победить…

— А кто он? Мятежники-вьеты? Тимор? Дикари с Филиппин?!

Солдат подготовил ответы.

— Не там и не здесь, господин. И даже понять не пытайся, а просто на слово поверь — на нас надвигаются тайцы…

— Китайцы?! Но после потерь, в последней войне понесенных, сожженных дотла городов, не служит никто в легионах, а восемь китайских полков…

— Да нет, не китайцы, а тайцы!!! Из новой страны Сукотай. А также — скорей одевайся! — живущие рядом с Эрхай — их братья из царства Нанчьжао за ними идут по пятам. И стрел беспощадные жала стучат по твоим крепостям.

— Ничтожные нижние касты, — король зашипел, как змея, и вытащил атомный бластер. — Их трупы поглотит земля! Вперед, поднимайте казармы! Я гвардию сам поведу! — воскликнул король Индраварман и каску надел на ходу.

— Но джунгли пропитаны кровью, там яблоку негде упасть!

Король посмотрел исподлобья.

— Заткни свою грязную пасть. Не смей мне, мерзавец, перечить. Когда мы столкнемся с врагом, ты первые залпы картечин поймаешь своим животом…

А где-то в провинции Лао, от мыслей своих помрачнев, сидел повелитель Наньчжао на белом, как творог, слоне.

— Не бойся, мой друг толстокожий. Готовься идти напролом. Мы вместе раздавим Камбоджу с ее бестолковым царьком. До самого острова Банда, где волны ласкают атолл, протянется власть Таиланда, его всемогущий престол, под небом единственным синим, где смотрит на нас божество. Но наша империя сгинет, как сгинули все до того. Я мог бы прослыть бессердечным, но должен тебе рассказать — ничто под луною не вечно. Пускай летописец в тетрадь запишет холодные знаки о том, что случилось тогда, добавит легенды и враки, и сказки добавит туда. Кто знает, что станется с нами? Когда мы развеемся в прах, быть может, останется память и песни о наших делах.

Одна из бесчисленных хроник, составленных в те времена, гласит: «Император Андроник любил выпивать дотемна. Совсем не блиставший талантом, он мог не войти в документ. Но с братом его Александром случился такой инцидент — он править хотел Цареградом до самых глубоких седин, однако предательским ядом погублен в расцвете годин. Никто не остался на троне, но это еще полбеды. И вот император Андроник правления принял бразды. Он был на неправильном месте в один из неправильных дней».

Под именем этим известен наш старый знакомый Андрей. Конечно, писатель-гречишка бесстыдно его оболгал, Андрей был хороший мальчишка. Но князем хорошим не стал. Чего-то ему не хватало, какой-то ничтожный изъян…

Устав от бессчисленных жалоб на вечный разбой мусульман, собрал император отряды и турок решил наказать. Покинув пределы Эллады, отправился в путь. Исполать! Надвинув пониже забрало, бросаясь отчаянно в бой, прошелся по Азии Малой и даже остался живой. Размякшие в климате влажном и дух растеряв к сентябрю, сельджуки сражались неважно и сдались на милость царю. Мятежная прежде Никея решила, что выхода нет, и тоже признала Андрея, потом Трапезунд и Милет. В Европу вернулся Андроник, ему покорились Эпир, латинский король Фессалоник и весь кафолический клир. Прославить героя в балладе спешит менестрель-блюдолиз!

Царя ожидал в Цареграде весьма неприятный сюрприз. Явилась незванная сила, толпа неизвестных бродяг. Под стенами войско застыло, над ним развевается флаг — оранжевый, синий и красный. Короче, сплошной триколор. Народ испугался ужасно:

— Кто этот загадочный вор?!

А вел эту страшную банду не гунн, не монгол, не араб — вдыхавший степную лаванду, воинственный князь Бессараб. За ним приготовились к драке за город-герой Цареград — румыны, валахи и даки, и бешеный Дракула Влад. А следом, как будто в кошмаре — попробуй за ним приударь! — вышагивал Штефан чел Маре, молдавской земли господарь.

— Я в город явился намедни, ведя за собой молдован — я августов римских наследник, мой предок — великий Траян! Прославлены наши дружины в лесах и далеких степях. Ромеи не греки — румыны, не грек, а отважный валах! И город с названием новым здесь встанет, земли властелин. Его назову Кишиневом — давно позабыт Константин.

У самой границы Тибета под солнцем раскинулась вся «Империя Вечного Лета» — тангутское царство Си Ся. Под этим названием пышным лежала в дорожной сети. История шагом неслышным решила ее обойти. Покуда степные подонки делили Небесный мандат, тангуты стояли в сторонке — легенды о том говорят. И даже чудовищный демон, пекинский владыка Пусянь, ее не затронул пределы, лишь требовал малую дань. Когда его сбросили с трона, и вновь завязалась игра, не стало в Китае закона. Тангуты решили: «пора!» Бурхан, император тангутов, искавший верховную власть, решил разогнать лилипутов, посмевших его обокрасть.

— Тангут — это страшная сила, я всех на пути разнесу! Найманское царство разбила шпионка моя, Гурбесу.

Тибет подключился к союзу, чтоб долю свою получить — он не был тяжелой обузой, напротив, он мог подсобить. Сплетение родственных связей — тибето-бирманский язык.

По пыльным дорогам и грязи идет боевой овцебык. (Слонов на Тибете не знают — суровые жители гор). Кто станет владыкой Китая? Не найден ответ до сих пор.

Блистают железные латы, давно заготовлены впрок — тангуты покинули запад и быстро идут на восток. Нет зрелища в мире волшебней, чем этих солдат легион! На шлемах — защитные гребни, на поясе — «птица-дракон». Блестит императорский панцирь, в него облачился Бурхан.

Однажды вошли тибетанцы в столицу династии Тан. Ду Фу, что писал о туфанях, такого не мог предсказать, но всадника в желтом тюрбане китайцы увидят опять! В обозе ракеты и бомбы, продукты военных чудес. В помомков Магнитного Гомбо вселился неистовый бес! Они разбежались повсюду, как желтый поток саранчи. Ревут боевые верблюды — Китай побежденный молчит.

Но вот, исключение правил, добыча бежит на ловца. К Бурхану, что греется в славе, солдаты подводят певца.

— Скрывался в обозе, как заяц, и песни мятежные пел!

— Ты знаешь, мой милый китаец, тебя ожидает расстрел, — заметил Бурхан добродушно. — Ты будешь раздавлен, как вошь. Но прежде не против послушать, о чем ты, бесстыдник, поешь.

Певец усмехнулся надменно, в ответ ничего не сказал, ударил по струнам степенно, и темп хладнокровно набрал.

— Какая забавная песня, — Бурхан потрясенный сказал. — Но правда куда интересней. Похоже, мы вышли в финал. Другие давно надорвались на фоне китайских равнин. Мы только с Тибетом остались. А должен остаться один! Мы вышли в безумном блицкриге туда, где фонтанит фугас! И в синие с золотом книги потомки напишут о нас.