15. Об истоках газовых войн
На прошлой неделе блогеры следили за газовым конфликтом России и Белоруссии и строили догадки о его причинах. Версий было много, но Леонид Каганов копнул глубже всех.
Как-то в эру мезозоя в сочных зарослях хвоща разговаривали двое, чем-то вкусненьким треща. Первый был с длиннющей шеей, весил ровно тридцать тонн. Был он бронтозавром Женей и хвощом питался он. С виду выглядел зловеще: метров двадцать — двадцать пять. Но любил смотреть на вещи философски, так сказать. Женя был спокойный малый, рассудителен и мил. Не кусал кого попало, никого хвостом не бил. Обладая крупной тушей и набрав большую мощь, только папоротник кушал, плавуны, грибы и хвощ. Нагуляв за сутки жира сотню новых килограмм, он любил над сутью мира размышлять по вечерам.
А над Женей чуть повыше, зорко обзирая даль, реял птеродактиль Миша — местный выдумщик и враль. В поисках потоков ветра гордо реял как скала, и примерно восемь метров был размах его крыла. Пролетая над трясиной, созерцая красоту, он стрекоз метровых синих с хрустом цапал на лету. И плюя с пренебреженьем стрекозиной шелухой, излагал оттуда Жене Миша сон последний свой.
«Женя, сука! Что мне снилось! — каркал Миша в пятый раз. — Все мы сдохли! Превратилось в черное дерьмо и газ все, что любим мы и ценим! Стало гнилью в глубине! До чего же страшно, Женя, было нынче мне во сне! Ведь пройдут за годом годы, и в итоге ты и я станем углеводородом — лужей черного сырья. Превратятся все надежды в черный углеводород, лягут в землю где-то между стоками подземных вод. Завершатся дни полета, сколь крылами ни маши, станет гнить на дне болота вся органика души. Все от края и до края будет в прахе и золе. И мышей двуногих стая расплодится по земле. Голая, в звериной шкуре мышь стоит на двух ногах! Апокалипсис в натуре мне сегодня снился, нах! И причем, — добавил Миша, — мне уже в который раз снится, будто эти мыши из земли качают газ. Наши, так сказать, останки мыши тянут без стыда. И при этом перебранки среди них идут всегда.
Минск Москве по договору без надбавки за транзит по сегодняшнюю пору недовыплатил кредит! Вероломно поднял ставки с криками „мое, не трожь!“ и по оптовой надбавке, сука, не провел платеж! В результате — вот зараза! — европейские друзья недополучили газа! Сколько можно?! Так нельзя! Это, выражаясь грубо, абсолютный беспредел! Или Киев сверлит трубы, или Минск на вентиль сел! Это подло, это низко и противно естеству! Газ Москвы по трубам Минска недовыпихнут в Литву! Для того ли, друг мой Женя, ты хвощи жевал весь день, чтоб упавшее давленье на „Газпром“ бросало тень? Для того ли раз за разом я сегодня жрал стрекоз, чтобы Минск потоки газа до Европы не донес? Мы работаем на массу, создаем природный вклад, чтобы газовую трассу перекрыл какой-то гад? Нафиг, нафиг жизнь такую! Я видал ее в гробу! До чего меня волнуют перебранки за трубу! Мне уже с утра не спится, у меня по телу зуд: как там Минск договорится? Как там ставки утрясут? Попадет ли газ в Европу? Может да, а может нет?»
«Миша, а пошел ты в жопу! — донеслось ему в ответ. — Утомил уже, зараза, клюв закрой и не трещи. Задолбал с проблемой газа, не мешай жевать хвощи!»
16. Факторы риска современного шпионажа
Штирлиц живет в Нью-Йорке который год. Штирлиц снимает квартиру, платит аренду. Штирлиц сменил уже десяток работ, четыре айфона и пару случайных герлфрендов.
Штирлиц закончил десантное, город Рязань. Снайпером был в горячих точках России. Штирлицу честно сказали: задание — дрянь. Но он согласился, поскольку очень просили. Штирлиц на курсах ГРУ изучал вопрос. Долго зубрил английский за школьной партой. Штирлица бросили ночью под Бруклинский мост — с ножом, парашютом, едой и поддельной грин-картой.
Штирлиц внедрился к врагу, как в подкладку клещ. Слился с толпою, выглядел очень похоже. Хуже всего удавалась банальная вещь — делать улыбку, встречаясь глазами с прохожим. Соседи чувствуют странный его акцент, тон и манеры, грубые, как у негра. Штирлиц им врет, что бывший албанский студент, выходец из африканской страны Монтенегро.
Штирлиц листает глянец, смотрит ти-ви, из местных газет вырезает последние сводки. Штирлиц ведет шпионаж в интересах Москвы, страшно тоскуя по Родине, девкам и водке. Штирлиц умело и четко ведет репортаж, каждые сутки в Москву отправляя шифровку. Штирлиц на ночь прячет машину в гараж, либо, напротив, ставит ее на парковку. Сутки за сутками, четко, за годом — год. Раз ошибешься — в шифровке появятся сбои. Штирлиц зубрил на курсах двоичный код. Он в совершенстве знает таблицу КОИ. Радистка в Москве изучает стоянку машин в утренних снимках со спутника, пользуясь «Гуглом»: видит машину — значит, цифра один, нету — шифровка дополнится ноликом круглым. Враг никогда не раскроет двоичный код. Иначе — никак. Секретность. Можно спалиться. Ползет информация медленно долями бод — примерно одна стотысячная от единицы.
Штирлиц заводит будильник на местные шесть. Бреется, едет на службу, присев на дорожку. Штирлиц на ланче с колой габмургер ест. Штирлицу тошно, он хочет «Крошку-картошку». Штирлиц листает папки, идет в интернет, в «Гугле» качает прайс-лист (по работе просили). Штирлицу хочется в «Яндекс», но «Яндекса» нет — Штирлиц не должен светиться на сайтах России. Штирлиц «В контакте» с отъезда не видел жены. На «Одноклассниках» не был года четыре. Он совершает подвиг на благо страны — лучшей страны в этом лживом и суетном мире.
Штирлицу хочется в блоги, но это провал. Лишь иногда, утомившись читать по-английски, Штирлиц заходит на русский порнопортал — типа ошибся, случайно кликнул на сиськи. Штирлиц страдает, тоска довела уже, хочется русской речи — простой и зычной. Он по российской привычке завел ЖЖ, но притворился юзером англоязычным.
Выбора нет. Он должен играть в бейсбол, печь барбекю, болеть за команды чужие. Штирлиц болеет. Он понимает — долг. Штирлиц тоскует. Проклятая ностальгия. Если накроет так, что хоть волком вой, в качестве отдыха и небольшой разгрузки Штирлиц идет на прогулку в Гарлем ночной, втайне надеясь хоть морду набить по-русски. В Гарлеме тихо, нищий клянчит на хлеб, морду не бьют, не лает даже собака. Афроамериканцы танцуют рэп, кучно собравшись вокруг помойного бака. Наркоторговцы не лезут впаривать дрянь. Сука, порядок. Никто не цепляет прохожих. Нет никакой возможности вспомнить Рязань! Нет никакого повода дать по роже! Поздно, пора домой, это час езды. Машину сегодня оставить под небом надо. Штирлицу грустно, он не получает мзды за ностальгию свою с обитателей Штатов. Машины нет — эвакуатор убрал. Видно, оставил там, где нету парковки. И это серьезно, это уже провал: cбойные биты начнутся завтра в шифровке!
Штирлиц ловит такси, матерясь невпопад. Дома глотает залпом бутылку рома и, не сдержавшись, вдруг достает айпад и лезет читать посты у блогера tema. И пишет: «Зачотно!», надеясь, что в эту дыру, где комментаторов сисек несметные тыщи, если заглянет случайно агент ЦРУ, то, уж конечно, его никогда не отыщет.
Это ошибка. Читатель все понял уже. Дальше дела развиваются быстро и тупо: бац — в кириллический сектор блогов ЖЖ Штирлица переводят роботы «СУПа». Утром на службе компьютер включает, а там… в почте служебной, где все у него по-английски, тоннами лезет сплошной кириллический спам: фильмы от Гоблина, грузчики, голые киски, взломы, рассылки и базы емейл-адресов, суперкино Михалкова «Кровавая баня», реплики самых престижных наручных часов (с виду таких, как у Путина, только с Тайваня), девушкам клизмы, клипы от Кати Гордон, кодекс таможни, путевки в Хургаду и Сочи, доски со склада, «Виагра», поющий гандон, снова рассылки… Ну палево просто, короче! Видят админы кириллицу, чуют — беда, дальше — звонок в ЦРУ, там ведь тоже не дети… Штирлиц раскрыт. Он в наручниках, в зале суда… Вот как ломают людей социальные сети!
Ноутбук лежит в сторонке, карандаш упал под стол, дайте, дайте рифмы звонкой — через час сдавать колонку, ну а я смотрю футбол! Невозможно делать дело в ожидании гола! Вся страна к экранам села и под звуки вувузелы всю работу просрала. Просыпаюсь утром рано — на лице тоска и боль. И бегу к телеэкрану: Индонезия — Бодсвана как сыграли? Восемь — ноль? Я физически болею, спать и кушать перестал. Как там сборная Гвинеи? Люксембург, Иран, Корея — кто войдет в полуфинал? Телевизор физкультуру заменил, сиди — болей: обыграли негры турок, обыграли урки чурок, людоеды — упырей.
До чего нам это важно! Телевизор, духота, шар земной напрягся страшно в панталонах трикотажных с банкой пива возле рта. Словно цепью телевизор две недели держит нас: что ни миг — так жди сюрприза, отошел на миг пописать — пропустил удачный пас. Все, кто ждал от нас чего-то, — извините, не сейчас. Вон же мяч летит в ворота — да какая тут работа? Да какой еще заказ?
