Через несколько минут появилась редакторша. В руках она несла огромный пакет яблок - таких же румяных, как она сама. Увидев РД, редакторша помрачнела. Она отложила яблоки в сторону, встала над папкой. Как судья, произносящий приговор, и сказала:
– Молодой человек, поверьте, что я чрезвычайно редко осмеливаюсь говорить подобные слова. Но тут случай совершенно бесспорный. Вы взялись абсолютно не за свое дело… Возьмите это, возвращайтесь домой, заканчивайте институт и становитесь инженером. Стихи можете писать, если вам хочется, но лучше никому их не показывать.
С этими словами она протянула РД его папку.
Спускаясь по лестнице и задыхаясь от обиды, РД шептал про себя все матерные слова, какие были ему известны. Он оказался на весенней мартовской улице. Вверх тянулась водосточная труба. Не помня себя. РД хлопнул палкой по жести, выдохнув что-то вроде «Ну, погоди!…» Из трубы с грохотом вылетела ледяная бомба и рассыпалась под ногами в блестящие брызги.
Годить пришлось долго. Лет десять.
РД по сию пору искренне благодарен той редакторше. Он совершенно серьезно считает, что она сделала его профессиональным литератором.
Глава VII. Мера компромисса
На дворе стояла осень восемьдесят второго года.
Начиналось странное и смутное, продолжительностью в два с половиной года, переходное время от эпохи застоя к эпохе перемен. Это было время государственных похорон и траурных духовых оркестров, в которых все сильнее слышался голос рока.
Одним из предвестников грядущих перемен, предвестником достаточно локальным и алогичным, можно считать Ленинградский рок-клуб, бурная и веселая жизнь которого начиналась в те годы.
Впрочем, никто тогда не думал, что клуб ленинградских рокеров предвосхищает какие-то перемены в государстве и то, о чем орут со сцены самодеятельные рок-музыканты, через четыре-пять лет можно будет прочитать в центральной прессе.
Создание рок-клуба выглядело, скорее, итогом долгой и изнурительной борьбы рокеров за существование.
У нас еще будет время взглянуть на семидесятые годы глазами самих рокеров. К сожалению, РД лично не участвовал в захватывающих событиях тех лет, не проникал на конспиративные ночные сейшены, не переписывал ужасающие по качеству первые записи отечественного рока, не привлекался к административной и иной ответственности за участие в этом музыкально-общественном движении.
Он примкнул к нему, когда оно уже имело в Ленинграде некую организационную форму в лице рок-клуба при Ленинградском межсоюзном Доме самодеятельного творчества (ЛМДСТ), что располагается и поныне на улице Рубинштейна, в доме 13.
Словечко «межсоюзный» обозначало принадлежность этой организации к профессиональным союзам. Иными словами, деятельность рок-клуба зависела от Ленинградского облсовпрофа. Кроме того, в гораздо большей степени она зависела от Ленинградских ОК КПСС и ОК ВЛКСМ, управления внутренних дел, Управления культуры и органов, который до сей поры принято называть «компетентными».
Это, так сказать, в организационном плане.
В творческом же отношении дело по-прежнему обстояло так, будто вышеперечисленных уважаемых организаций не существует на свете, ибо молодые рокеры продолджали сочинять свои песенки, никак не сообразуясь с их требованиями.
Конфликт между формой и содержанием, в полном соответствии с марксистско-ленинской диалектикой, стал движущей пружиной развития ленинградского рока на новом этапе.
Само создание рок-клуба явилось точкой сосредоточения двух противоположный устремлений - устремления масс молодых музыкантов к каким-то организационным формам, позволяющим хоть как-то профессионально сущесмтвовать (иметь оплачиваемые концерты, возможность записываться, приобретать инструменты и аппаратуру), и устремления государственных учреждений держать под контролем эту стихийную, плохо управляемую массу.
Обе стороны отстаивали свои интересы, обеим приходилось идти на компромисс.
Кстати, о компромиссе. Вопрос этот всегда стоял очень болезненно, ибо соседствовал с очень важными для искусства вопросами о «продажности» и «непродажности». Группа АЛИСА, на IV фестивале в 1986 году, спела песню с категорическим утверждением - «Компромисс Не Для Нас!» Однако дело обстоит много сложнее.
По-настоящему бескомпромиссных людей РД приходилось встречать в жизни не очень много - и все они были до крайности себялюбивы, неумны и, как правило, неталантливы. Компромисс есть разумное соотнесение своих возможностей и желаний, и в этом смысле он абсолютно необходим для проживания в человеческом обществе, ибо столкновение противоположных желаний без компромисса способно породить лишь распрю, войну, убийство. Мы и так долгое время жили в достаточно бескомпромиссном обществе, отвергающем всякое инакомыслие, чтобы утверждать новую бескомпромиссность, направленную против старой.
В своей жизни, как в творчесмкой, так и лично, РД руководствовался или старался руководствоваться тремя простыми правилами, изложенными в «Бойне №5» Курта Воннегута в форме иронической молитвы.
«Господи! Дай мне душевный покой, чтобы принимать то, чего я не могу изменить, мужество - изменять то, что могу, и мудрость - всегда отличать одно от другого».
Компромисс - это цена, которую мудрость платит душевному покою, чтобы сохранить свое мужество.
Весь вопрос - в мере компромисса. Ее верхний передел, по-видимому, установлен на той отметке, когда компромисс переходит в беспринципность. Рокеры пошли на определенный компромисс при создании рок-клуба, согласившись петь со сцены только залитованные тексты. Но те из музыкантов, которые вообще перестали писать песни, не подлежащие литовке, или, более того. Начали петь то, чего они не думают, пошли на беспринципность.
Другое дело, что литовка текстов в рок-клубе становилась с каждым годов все либеральнее, а с приходом в ЛМДСТ Нины Барановской, которой поручили это дело, превратилась почти в формальность.
Вопрос о мере компромисса был для РД совсем нетеоретическим, а сугубо практическим. Начал погружение в тот полулегальный мир, где пребывала тогда ленинградская рок-музыка, он испытал растерянность. Как написать о ней, чтобы это было правдой и в то же время имело шансы увидеть свет? В обстановке, когда появлялись статьи вроде «Рагу из синей птицы», это было совсем непросто. В определенной мере выручал дилетантизм, стремление спокойно, объективно и доброжелательно разобраться в новом для себя явлении. Однако скоро РД стал приходить к определенным выводам, а они никак не укладывались в господствовавшую тогда схему: рок - буржуазная зараза, явление антикультуры, направленное на подрыв основ нашего строя и пр.
Если первые статьи, отличавшиеся снисходительным любопытством и желанием менторски поучить молодежь, встречались в редакции «на ура», то потом начались уговоры «смягчить», начались вымарки, статьи передвигались из номера в номер и т.п.
И это при том, что в «Записках» РД и так было «мягко» до предела, иногда на уровне намека, ибо написать все в полный рост означало навсегда закрыть тему.
Существовало и другое, более бескомпромиссное мнение на сей счет. С ним РД столкнулся, едва начал знакомство с роком. В наиболее резкой форме его не раз высказывал прямо в лицо РД известный ленинградский битломан. Суть сводилась к следующему: если нельзя написать все как есть, не нужно писать ничего, ибо появление в журнале половинчатых дилетантских статей могло лишь создать у неподготовленного читателя впечатление, что с роком у нас все в порядке. Так сказать, музыканты поигрывают, журналисты пописывают.
Что ж, и в этом был свой резон. Многие так и поступали - ничего не писали или писали только для самиздата. Как говорится, у каждого свой путь. Мы лишь хотим сказать, что тот путь, который избрал для себя РД, отнюдь не был усыпан розами.
Положение, в которое очень скоро попал РД, прекрасно описывалось названием фильма Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих». В определенных кругах к РД вскоре начали относиться как к ренегату официальной культуры, однако это не привело к тому, что он автоматически стал «своим» среди рокеров. Первые посещения рок-клуба оставили странные воспоминания. С РД обращались достаточно почтительно, но осторожно, как с больным или - того хуже - со стукачом. Он не сразу это понял, именно потому, что не знал еще законов мира, для которого каждый человек официальной культуры был потенциальным врагом. В околорокерских тусовках, за мраморными столиками «Сайгона», где придирчиво и весьма ревниво встречали каждый новый опус РД, бытовало, как он потом узнал, несколько более или менее неблагоприятных для него версий.
Самая безобидная: чувак хочет сделать себе имя.
Вторая, чуть круче: стрижет капусту.
