Корнюде
(смущенно)
Вы правы… Но едок я небольшой!..
Пышка
Как держится душа в столь хилом теле…
(Не удержавшись, ехидно.)
…Иль то, что вы считаете душой?..
(Продолжает как ни в чем не бывало.)
Чем мне глотать все это через силу,
Не лучше ль дать голодному кому?..
(Протягивает сверток Корнюде.)
Корнюде
(уточняет больше для порядка)
У вас и вправду отвращенье к сыру?..
Пышка
(смеется, видя нравственные мученья Корнюде)
Конечно!..
Корнюде
(берет сверток)
Если так, то я возьму!
Корнюде разворачивает бумагу и вгрызается в бутерброд. Он помнит, что в его отношениях с Пышкой образовалась трещина, и полагает, что диалог по поводу бутерброда — вполне подходящий случай исправить ситуацию.
Корнюде
(несмело)
Вы на меня, я думаю, в обиде…
Пышка
(независимо)
С чего вы взяли?.. Никаких обид!..
Корнюде
Пред вами я предстал не в лучшем виде…
Пышка
(насмешливо)
А может, это ваш обычный вид?..
Корнюде
(с болью)
Простите!..
Пышка
(пожимает плечами)
Что вам даст мое прощенье?..
Вы написали столько чепухи,
Что самый добросовестный священник
Вам не отпустит полностью грехи!..
Не мучьтесь, Корнюде. Живите с миром.
Вдыхайте полной грудию озон!..
Ругайте всех. И всем кажитесь милым.
И продавайте всех — коль есть резон!..
Г-н Луазо
(подмигивает Корнюде)
Хотите выпить?
Корнюде
(видно, что он еще не оправился после Пышкиных слов)
Да… Пожалуй, выпью…
Глотка два-три… Хорошего вина…
Г-н Луазо
(радостно потирает руки)
Я у жены под вас бутылку выбью –
Без вас мне и глотка не даст она!..
Г-н Луазо склоняется к жене. Между супругами возникает яростная перебранка, на которую, впрочем, никто не обращает внимания, перебранка ведется шепотом и длится очень недолго. В конце концов г-н Луазо поднимает отвоеванную бутылку вина высоко над головой, демонстрируя Корнюде торжество их общей идеи… Попутчики разливают вино по кружкам и пьют. Захмелевший Корнюде, забывший наконец о своем разладе с Пышкой, принимается насвистывать «Марсельезу».
Граф
(Корнюде, не без сарказма)
Вы нас помучить вздумали, любезный,
Покой наш обывательский смутив?..
Корнюде, не удостоив Графа даже взглядом, продолжает свистеть.
Ну что же, мучьте!.. Но не «Марсельезой».
Найдите поприличнее мотив!..
Г-н Луазо
(смущенно хихикая)
Конечно, я в дела других не лезу,
Но… чтобы веселее сделать путь…
Попробуйте свистеть не «Марсельезу»,
А скажем, из Россини что-нибудь!..
Г-н Ламадон
(жене, раздраженно косясь на Корнюде)
Так острый гвоздь скрежещет по железу!..
Так по стеклу царапает алмаз!..
(Корнюде.)
Приберегите вашу «Марсельезу»
Для вами агитируемых масс!..
Корнюде продолжает насвистывать излюбленную мелодию. Впрочем, путешественники, разморенные сытным обедом и хорошим вином, не склонны длить обмен колкостями. Кое-кто уже мирно уснул, а кое-кто не прочь благодушно пофилософствовать.
Граф
(после паузы, с подъемом)
А все-таки вояж нам был полезен:
Нас всех сдружил, сплотил и сблизил он!..
Г-н Луазо
(ни к кому не обращаясь)
Нет, что ни говори, а в «Марсельезе»…
(Зевает.)
Есть что-то…
(Снова зевает.)
…навевающее сон!..
(Засыпает.)
Корнюде пытается настаивать на раздражающей попутчиков мелодии, но никто не выказывает ему сопротивления, и, заскучав, Корнюде умолкает сам. В наступившей тишине слышится только негромкий храп супругов Луазо, да взвизгивание каретных рессор, да стук лошадиных копыт о мерзлую дорогу… Дилижанс спит.
