- Простите, Леонид Ильич, я опять не сдержался.
В это время пришел Суслов.
- Товарищи, я разработал отличный напиток для товарища Бормана, - сказал он.
- Какой еще там напиток?! - спросил Хрущев, вылезая из-под стола.
- Здравствуйте, Никита Сергеевич! Чертовски отвратительная вещь!
- Что еще за вещь? - закряхтел Брежнев, высовываясь из-под того же стола.
- Здравствуйте, Леонид Ильич! Вещь - адская! Вам она не понравится. А товарищ Борман на всю оставшуюся жизнь запомнит, что значит идти против нашей партии.
- Мы вас внимательно слушаем! - сказал Леонид Ильич. Вы присаживайтесь.
Суслов сел рядом c Андроповым, открыл папку, достал исписанный листок бумаги и сказал:
- Я назвал это "От Суслова - Борману"! Рецепт приготовления очень простой: литр "Пшеничной" водки смешивается c литром виноградного сока. Затем, в полученную жидкость добавляются следующие компоненты: свежая канализационная вода (0.25 литра), раствор новокаина (0.25 литра), перекись водорода (0.5 литра), гематоген (0.5 литра), коровья моча (0.25 литра) и, наконец, рюмка "Бургундского", соль, сахар, перец - по вкусу. Все это тщательно перемешивается и отстаивается. В моей лаборатории мы эту жидкость уже пробовали на кроликах - все они живы, только облысели.
Хрущева еще раз вырвало, Брежнев последовал его примеру. Жуков культурно вышел, Пельше высморкался, Андропов и Черненко закашляли.
Первым оправился Брежнев:
- Ну, что ж, товарищи, Никита Сергеевич знает, как кормить арестованного, товарищ Суслов знает, как поить его. Я думаю, пора голосовать. Кто против такой кормежки, прошу поднять хвосты! - Брежнев оглядел присутствующих и улыбнулся. - Хвостов нет, значит все - "за". На этом и закончим.
...В полночь дверь в камеру Бормана открылась. Взору мелкого пакостника предстал толстый человек в белом колпаке и халате.
"Повар, - догадался Мартин Рейхстагович. - Ну, наконец-то, а то так и копыта отбросить недолго!"
- Твоя жратва! - брезгливо сказал повар и поставил миску c кукурузными початками и кружку c какой-то жидкостью, от которой исходило ужасное зловоние.
Повар вышел и поэтому не мог слышать звериного рева мелкого пакостника, который чуть не сошел c ума, выпив глоток напитка "От Суслова - Борману". Слышал его только Адольф Гитлер, сидевший в соседней камере и писавший письмо Еве Браун. Узнав знакомый рев, Гитлер насторожился. Но, решив, что это ему показалось, принялся писать дальше, не зная о том, что Мартин Рейхстагович решил покончить жизнь самоубийством. И кто знает, чем бы все это могло кончиться, если бы в Бутырскую тюрьму не приехал Леонид Ильич Брежнев, у которого созрел дьявольский план по смещению Хрущева c поста Первого секретаря ЦК КПСC.
ГЛАВА 11. РОКОВОЙ ИСХОД ВСТРЕЧИ C МЮЛЛЕРОМ
Успех любого предприятия зависит от конкретного участия в нем тех или иных индивидуалов. Индивидуалами рождаются, а не становятся. И поэтому, все то, что сделал Штирлиц для провала выступления Хрущева, было защитой как самого себя, так и Леонида Ильича Брежнева. Штирлиц давно понял, что новое задание Центра нужно истолковывать совершенно иначе.
24.05.59
(5 часов утра)
После очередной попойки Штирлиц решил опохмелиться. Но что-то не складывалось так, как хотелось бы. И поэтому, голова разведчика болела также, как и его мочевой пузырь. Не складывались не только обстоятельства, позволяющие сбить головную боль, разведчик не мог ощутить связи между Хрущевым и Эйзенхауэром, Борманом и Брежневым, и вообще, Москвой и Нью-Йорком. Тот факт, что Борман был как-то причастен к новому заданию Центра не укладывался ни в одну из гипотез, построенных Штирлицем. "Что, черт подери, эти злыдни задумали?" - подумал полковник Исаев и открыл еще одну банку пива.
Штирлиц знал, что Хрущев мог бы и без Брежнева начать переговоры c американцами. Но Брежнев удивительным образом вписывался в первую гипотезу: во время пребывания Первого в Америке, на него совершается покушение, организованное Брежневым. Вторая гипотеза была более проста: Дуайт Эйзенхауэр не признает советского лидера в лице Хрущева и не принимает последнего в Соединенных Штатах. Третья гипотеза была связана c Борманом: Борман приезжает вместе c Хрущевым в Америку и является его гидом; затем Борман, будучи не Борманом, а одним из деятелей ЦК, позорит советского лидера перед лицом капиталистической общественности.
Все эти три гипотезы были связаны c Брежневым и поэтому Штирлиц решил ставить карту на него. Исходя из последней шифровки Центра, третья гипотеза была наиболее вероятной задание исходило от Брежнева, и только Леонид Ильич подхватил идею полковника Исаева об участии Бормана в провале выступления Первого.
- Да, это может плохо кончиться, - тихо сказал Штирлиц, стоя перед унитазом.
В Нью-Йорке шел дождь. Город готовился к приему советских гостей. Повсюду были развешаны плакаты c приветственными надписями.
Мюллер шел по Двенадцатой авеню и плевался. "Как они любят этих русских и как я их ненавижу!" - думал бывший шеф Гестапо и вождь Четвертого Рейха, разглядывая шикарный плакат c надписью:
Да здравствует Кукурузный король!
Мюллер знал, кого имеют в виду под кукурузным королем, но боялся даже думать об этом - советские лагеря до сих пор давали о себе знать шатающейся челюстью. И поэтому Мюллер сдержался и не плюнул на плакат. Он решил зайти в кафе и что-нибудь перекусить. Денег было мало, но на бутерброд c черной икрой и бутылку виски хватило. Он сел за дальний столик и принялся цедить бодрящий напиток. Когда бутерброд был съеден и выпита половина бутылки, в кафе появился штандартенфюрер CC фон Штирлиц.
Штирлиц не сразу признал в седом старике бывшего вождя Четвертого Рейха, но Мюллер понял, кто подходит к его столику и поэтому насторожился.
- Разрешите? - вежливо сказал Штирлиц, усаживаясь за столик Мюллера.
"Наверно, он меня не признал", - подумал Мюллер и кивком головы дал свое согласие.
Штирлиц щелкнул пальцами, подозвал официанта, заказал три банки тушенки и бутылку водки и принялся жадными глазами рассматривать уставшее лицо Мюллера.
"Вот теперь точно! Сомнений быть не может - это Штирлиц! Тушенку и водку поглощает только он. Возможно, сейчас будут бить". - Мюллер тоже впялился в суровое лицо Штирлица и начал усиленно стучать зубами.
- Простите, может мы c вами где-нибудь раньше встречались? - начал Штирлиц.
Мюллер промолчал. Он боялся, что его голос может выдать его и поэтому решил занять выжидательную позицию.
Штирлиц повторил свой вопрос на русском языке. Мюллер промолчал.
"А c другой стороны, все равно я влип. От Штирлица вряд ли уйдешь. Он зануда известный", - подумал Мюллер и выпил еще одну рюмку виски.
Штирлиц повторил свой вопрос на немецком языке. Мюллер решил, что дальше молчать бесполезно и сказал:
- Да, это - я!
- Кто - ты?!
- Неужели, я так изменился?
- Я не понимаю, о чем вы говорите?
Вежливый Штирлиц сделал деликатный жест и слегка шлепнул подошедшего официанта, который принес его заказ. Открыв банку тушенки и налив стакан водки, полковник Исаев еще раз сказал:
- Дружище, я не понимаю, о чем вы говорите?
- Да это же я - Мюллер!
Штирлиц еще раз посмотрел на старика, засунул руку в карман, нащупал свой любимый кастет и сказал:
- Мюллер? Какими судьбами?! Ты в Нью-Йорке? Вот не думал?! Выпустили тебя, да?
Старые друзья обнялись. Радости Штирлица не было предела, а Мюллер, видя такой поворот дела, рассказал про свой украденный совочек, на что Штирлиц ответил:
- Дружище, а ты совсем не изменился! Все также возишься в песочнице?
- Да я...
- Да ладно тебе! - и Штирлиц похлопал старого друга по плечу. - Ты здесь один?
- Как тебе сказать...
- Говори все, без утайки. - Штирлиц опять нащупал свой любимый кастет. - А не то побью!
Мюллер давно заметил, как Штирлиц залезает в карман, где у него несомненно лежит кастет, и поэтому сказал:
- В Америку нас переправил товарищ Керенский.
- Какой товарищ?!
- Керенский. Это тот самый...
- А кого это "вас"?
- Кого, кого? Всех ваших кубинских и бразильских друзей, которые по вашей же, господин штандартенфюрер, милости оказались в магаданских застенках!
- И что, Кальтенбруннер c вами?!
- И Кальтенбруннер, и Холтоф, и Айсман, и даже красавица Тетя Фига - здесь, в Нью-Йорке.
Штирлиц задумался. Все это могло послужить неплохим козырем в игре, задуманной Брежневым. И поэтому полковник Исаев, закурив папиросу, сказал:
- Немедленно едем к вашим друзьям!
- Я не думаю, что это им понравится, - грубо промолвил Мюллер.
- А их об этом и спрашивать никто не будет, - грубо сказал Штирлиц и въехал кастетом по истрепанной физиономии Мюллера, повергая его в безграничное изумление. - Еще нужны объяснения?!
Мюллер расплакался.
