Рут невозмутимо стояла перед Старым Хольтом, возвышавшимся над ней, как скала над деревцем. Старый воин за три года, что Хольт его не видел, еще больше зарос жестким волосом и раздался в плечах, но по-прежнему был невероятно опасен.
— И ты будешь меня учить. — Закончила Рут.
— Во имя Троеликой! — Захохотал старик, и у Хольта мороз прошел по коже. — Ты верно решила отправиться по Дороге Сна, Тринидад!
— Я - воплощение Троеликой воительницы. — Упрямо гнула свое дикарка. — Я умею держать меч, и получше, чем многие здесь. Но ты… я должна учиться у тебя, и ты мне не откажешь.
— А если ты протянешь ноги?
— Это будет значить, что я плохо старалась. Но этого не будет.
— А если я скажу, что в качестве платы ты будешь должна ложиться со мной, когда я захочу?
— Я приму ее, но знай, что как только обучение закончится, я прикажу вырезать весь твой род, включая тех, кто остался в придорожнях служанкам и шлюхам, и оставлю на развод только его. — Рут мотнула головой на стоящего среди воинов молодого Хольта.
Старик тяжело засопел, потом хлопнул Рут по плечу. Лицо девчонки исказилось от боли, но она не вскрикнула.
— Приходи завтра, на рассвете. И вели сестрам приготовить тебе погребальный наряд, он скоро пригодится.
Вечер подкрался незаметно, пришедший слишком быстро в суматохе дня. Рут распорядилась выдать всем пришедшим с Хольтом наемникам причитающуюся плату и отправила их восвояси, так что от его десяти тысяч не осталось даже половины, из них шесть сотен не могли еще сражаться из-за ран. В шестнадцать лет он был ребенком, выглядывающим за край колыбели, в двадцать один он не мог превзойти шестнадцатилетнюю Рут Тринидад, которая не знала этого слова. Хольт видел ее, одиноко стоящую на берегу реки, смешной рыжий жеребенок тыкался мордой ей в подставленную ладонь.
— Ты зря уехал тогда. — Сказала Рут, когда он подошел ближе.
— Я сегодня слышал это уже дважды.
— А то, что зря я тебя вернула?
— Это ты?
— Я. — Усталый голос дикарки так не был похож на все, что он от нее слышал, что Хольт присмотрелся внимательнее.
И увидел смертельную усталость на худом лице, бледном от забот. И страшное разочарование, от которого неприятно сжалось под сердцем. Она все-таки искупалась и пахла речной свежестью, напополам с травой, пучком которой терла себя до красноты. Непросохшие волосы были распущены по плечам, и Хольт запоздало вспомнил, как они были заплетены утром. Если бы он это увидел и вспомнил, что это значит, то понял бы, что проиграл, не начав сражения. Варвары выбрали себе вождя.
— Потому что ты — дочь Тринидада? — Только и спросил он.
— Потому что я — Тринидад. — Дикарка выпрямилась, голос зазвенел сталью. — Я очень надеялась на тебя, Хольт. Когда ты только появился у нас, я увидела что-то особенное, не такое, как мы. Все видели, как ты слаб, а я увидела, как ты силен. Ты знал то, что не знал никто из нас, ты видел за краем горизонта. Ты очень помог мне, хотя сам не знаешь, как. И благодаря тебе я тоже стала особенной. А потом ты уехал, чтобы сблизиться с нами, но только отдалился еще больше. Отца моего уже нет, а его имя живо, и я — часть его имени, поэтому они слушают меня. И я поведу эту войну дальше, потому что я не знаю, как жить иначе. И ты… я думала, ты встанешь у меня за спиной, потому что за ней я чувствую только ночь и пустоту. Я должна быть сильной, потому что если хоть один из них превзойдет меня, мы проиграем войну. Вождь не может быть слабее своих воинов. Но я женщина, и каждый из них мечтает забраться мне между ног и понять, что я ничем не отличаюсь от других. И тогда найдутся те, кто решит, что они более достойны. Армия не переживет раздора, они вырежут друг друга, и тогда все, ради чего мы живем, потеряет смысл. Я не могу так поступить с моим народом. Я думала, ты поймешь, но ты…
Варварка покачала головой и показала глазами на другой берег. Хольт, которому вся кровь бросилась в лицо, порадовался, что уже темно. Там, куда указала Тринидад, росло два дерева. В одно из них когда-то попала молния и расколола его. Оно имело сильные корни, но удар был слишком могуч, и дерево так и не смогло оправиться, ствол скрючился, уродливая рана заплыла наростами коры и смолой. Второе же, более молодое, еще тонкое, с нежной и теплой корой, было ниже, тень спутника забивала его, но ясно было, что оно перегонит его в росте.
— Как удачно они там. — Пробормотал Хольт и медленно вытащил нож. — Прости меня, Рут.
Светлые пряди поплыли по течению, ветер заходил непривычно голый затылок. Тринидад следила за ним удивленными глазами.
— Что ты делаешь?
Хольт провел ладонью по неприлично коротким волосам, привыкая, потом срезал с одежды все знаки отца, оставив только родовые.
— Делаю, что хочу. — Ответил он. — Как ты там говорила? Каждый волен делать, что хочет, а не то, что должен. А чего хочешь ты?
— Я хочу следовать долгу. — Нахмурилась Рут. — Ступай, я еще подумаю насчет тебя.
— Я приду завтра. — Ответил он. — Позаботиться о тебе, потому что Старый Хольт тебя не пощадит.
— Моя сестра — лекарка. — Усмехнулась Рут.
— Она не мужчина и не знает, что нужно бойцу. И тебе нужно есть, чтобы стать больше. Если ты останешься такой же худой, Старый Хольт сломает тебя.
— Я ем. — Нахмурилась Рут. — Но…
— Ты просто ешь неправильно. И не то, что нужно. А мне… мне придется все же выучить ваш язык.
— Наш. — Мягко поправила его варварка. — Наш язык.
— Лучше бы Хольта взяли. — Пробурчал Орг, устав глотать пыль.
Гаррет промолчал, он уже тридцать раз объяснил, что конь все равно неспособен угнаться за шестью всадниками, что он хром, что не выдержит двоих, что падет по дороге, что Орг подлый выкормыш заговорной старухи, что лучше бы Рут убила его на одной из тренировок…
Ему приходилось хуже, чем Оргу, но упрямый демон шагал и шагал вперед, не отвечая на игривые вопросы, а что это он так беспокоиться о зловредной варварке, и Орг с беспокойством гадал, когда этот винторог упадет мордой в пыль, и что ему делать, если это случится.
— Может, отдохнем? Привал?
— А ты уже устал? — Немедленно взвился Гаррет.
Орг обычно не отличался благоразумием, но и его безалаберности были пределы. Пока он молча смотрел на спутника, соображая, не начать ли ныть во имя чужого спасения, или воззвать к разуму гворта, Гаррет махнул рукой и затопал дальше.
— Что ты за человек!
Гаррет усмехнулся.
— Ага, не первый раз слышишь такое! — Восторжествовал Орг.
— Если ты сейчас же не заткнешься, я тебя убью.
— Убьешь, как же! Да ты на ногах не стоишь!
— Я тебя не сейчас убью. Я тебя потом убью.
— Ты сейчас сам умрешь.
— Я вернусь за тобой, когда Троеликая снова вернет меня в мир.
— А к тому времени умру уже я. А потом ты сам опять умрешь.
Гаррет остановился, покачиваясь, и обдумывая ответ позаковыристей, но разум так отупел, что неспособен был даже выдать простое ругательство.
— Мы ей ничем не поможем, если загоним себя. — Настаивал Орг.
Демон мучительно вздохнул.
— Что ты хочешь? — Тускло спросил он.
— Завернем в придорожню и поспрашиваем местных. Шестерых наемников они бы запомнили. И я хочу поспать на кровати. Надоело отлеживать спину на земле. Хватит деньги жать, это не тот случай.
Гворт ничего не ответил, и Орг, пользуясь его отупением, бодро затолкал демона в сторону еды.
— А ты привередливый. — Бросил Орг, глядя, как Гаррет, скривившись, нюхает мясо. — Подумаешь, пережарилось чуть-чуть. И перца не жалели. А я люблю поострей.
— Оно порченое.
Орг с сомнением понюхал свой кусок.
— С чего ты взял?
— Я тухлятину теперь везде отличу. — Гаррета передернуло.
— Что ты хотел от придорожни? — Хмыкнул Орг. — Ну, подпортилось. Зато настоящая хрючатина, а не собака.
— Я это не буду. — Гворт решительно отодвинул тарелку. — Сам ешь.
— Ежели будешь жрать одну траву, с кроликом тебе все равно не сравняться. — Поддел его Орг.
Гаррет не ответил, только зло блеснул глазами.
— А какое ты мясо хочешь? — Сжалился настырный надоеда. — Давай, я угощаю. Как тебе больше нравится? Прожаренное до хруста? С кровью?
— С кровью. И лучше без мяса.
— А чье? — Продолжил расспросы Орг, не услышавший конца фразы.
— Чье придется.
— Нет, я спрашиваю, какое больше нравится?
— Человечье.
Орг захохотал, Гаррет тоже улыбнулся.
— И мне. — Орг шлепнул по заду проходящую мимо подавальщицу, получил по рукам, но не сильно, служанки в придорожнях не отличались излишней скромностью.
— Иди сюда, милая. — Поманил девушку Гаррет.
Подавальщица подошла и присела к нему на колени, обняв одной рукой за шею, явно чтобы заставить ревновать Орга, который понравился ей гораздо больше, чем костлявый демон.
