и окончательно раскис. Глянув на гудящий снизу проспект, затем – на стоящую этажом выше Набекрень, к которой он был привязан тросом, как к якорю, Паша из последних сил заявил о своей любви и намерении разбиться в случае отказа. И потянулся дрожащими пальцами к карабину, чтобы отстегнуться. В тонкости кишки Паши не сомневался никто, поэтому Катя решила не менять решения и уже собиралась закрыть окно. Паша повременил ещё немного, надеясь, что манипуляции сработают, а после, издав тяжелый всхлип, открутил фиксирующий замок и отдался на волю ветра.
Ахнув, Катя прилипла к окну, а вместе с ней – и весь остальной офис, а ещё Толик, чья фамилия значилась на страховочной обвязке.
Следом за ним, словно ястреб, в бездну рванула Ольга Прокофьевна, держа в одной руке чемодан, который раньше никогда не открывала, в другой – ремень. Ближе к семнадцатому этажу её пальцы схватили Пашино ухо, отчего мужчина взвизгнул. Чемодан раскрылся, удар – в воздухе раскрылся купол парашюта, ухо стало на три сантиметра больше.
– Отпустите! Я не хочу жить! – кричал Паша.
– Придётся! – объявила Набекрень. – Ты в журнале по технике безопасности расписался.
Высоты не хватало, скорость падения росла. В полёте Набекрень провела короткий инструктаж по приземлению и приказала жить долго. Приземление получилось жёстким: Паша получил несовместимые с гордостью удары ремнём по заднице.
– Почему отошли от инструкции?! – спросила командным голосом Набекрень, когда всё закончилось.
Паша не успел ответить. Его шею стиснули объятия жены, перекрыв доступ к голосу. В процессе Катя определялась: хочет ли она его удушить полностью или прощает.
Набекрень посмотрела на часы. До приёма у стоматолога оставалось пятнадцать минут. Собрав парашют назад в чемодан, домработница вручила начальству конверт и поспешила удалиться.
* * *
Вечером Паша, Катя, Платон и Пуся сидели возле нового камина.
Паша и Катя обсуждали новую стратегию бизнеса. Какой-то богатый индус по имени Джитендра написал Кате на почту и предложил сотрудничество. Он говорил о больших закупках и огромном непаханом рынке, а ещё почему-то благодарил за защиту в египетской тюрьме.
Платон дочитывал «Приключения Тома Сойера», той-пудель спал и видел котлетные сны.
На журнальном столике лежало заявление на увольнение по собственному желанию, подписанное О. П. Набекрень.
Рядом лежал лист, написанный для Павла, перевёрнутый инструктажем кверху: «В случае отказа оставить Екатерину в покое и начать новую жизнь!»
* * *
Ольга Прокофьевна наблюдала в свой телескоп за размытыми силуэтами семейства, которое не так давно взяла на поруки. План был выполнен, координаты вычеркнуты.
На плите в огромной миске томился бальзам, закипал чайник, в накрытой сковороде остывали котлеты. Ольга Прокофьевна готовилась к новому рабочему дню. Её телескоп был направлен на чьё-то окно, а ручка царапала лист бумаги, выводя новые координаты.
Главврач Арнольд Иванович пришёл на работу как обычно – за полчаса до начала рабочего дня. Он любил лично штрафовать «опоздунов» и спешил к себе в кабинет на утреннюю летучку. Жадный, строгий, вечно всем недовольный, он вышагивал по коридорам и раздавал «оплеухи» всем, кто попадался на пути: врачам, медсёстрам, пациентам. Даже те, кто находился в коме, не были защищены от порицаний и критики.
Одной своей фразой «С добрым утром» мужчина мог испортить настроение целому больничному крылу. Когда он заходил в хирургию, у людей мог заново отрасти недавно удалённый аппендикс, а в гастроэнтерологическом отделении вскрывались язвы даже у тех, кто просто пришёл проведать родных.
К его огорчению, возле двери его кабинета с докладами уже собрались все сотрудники, ожидающие утренней порции «позитива». Арнольд Иванович плюхнулся в кресло и принялся слушать.
Первой в этот раз почему-то взялась выступать заведующая хозяйственной частью. Невысокая хрупкая женщина была бледна и растеряна. Поклонившись «владыке в очках», женщина дрожащей рукой протянула ему исписанный с двух сторон альбомный лист.
Арнольд Иванович принялся читать вслух:
– Новая швабра с самоотжимом, свежая ветошь, вёдра, утюг с парогенератором… Что это такое? – он нахмурил брови так, что у женщины аппетит пропал на неделю вперёд.
– Это список необходимого инвентаря, – выпалила она и зажмурилась.
– Я в начале года выделял средства на всё, – лениво зевнул главврач.
– Денег хватило только на покупку нескольких тряпок и одного ведра на все четыре этажа. Мыть полы приходится вручную. А если говорить о…
– Вы помните, что́ я говорил вам об этом в начале года? – перебил начальник женщину. – Денег нет!
– Помню… Но этот список составляла не я…
– А кто тогда? – главврач начал нервно ёрзать в кожаном кресле, издавая смешные звуки.
– Новая уборщица, – еле слышно пролепетала женщина. – И всё это нужно купить, – она на секунду замялась, – до вечернего обхода.
– Что-о-о-о?! – начальник прогремел так, что даже в морге через дорогу вспотели несколько покойников.
– Какая ещё новая уборщица?! Откуда она взялась?!
– Пришла ночью с инфарктом на операцию, – взял слово дежурный врач из реанимации.
У главврача кровь резко отхлынула от лица, в глазах пропала ярость и появилось недоумение.
– Что значит – пришла с инфарктом? Приехала на скорой?
– Нет. Пришла сама из другой части города и даже принесла кардиограмму, которую по пути сделала в платной клинике. Сказала, что не хочет отвлекать скорую помощь по пустякам.
Арнольд Иванович ничего не понимал.
– Что за чушь. Сколько ей лет?!
– По документам семьдесят пять, по внешнему виду – не более пятидесяти, объективно сказать сложно. Она принесла с собой два чемодана, мы втроём еле отодвинули один, когда она уже была под наркозом.
– Ничего не понимаю, – сказал главврач, и, судя по его внешнему виду, он не врал. – Она должна быть в интенсивной терапии, какой идиот назначил её уборщицей? Вы совсем с ума посходили?! – он хлопнул ладонью по столу.
– Она сама себя назначила, – пожала плечами сестра-хозяйка, – уже даже в графике уборки расписалась за первую сданную смену.
– Всё так, – подтвердил врач. – Она очнулась посреди операции и принялась отодвигать хирургический стол, а он весит четыреста килограммов. Сказала, что чувствует под ним прошлогоднюю пыль и не может из-за этого спокойно спать. Мы пытались её удержать, но всё без толку. Она легла назад только после того, как протёрла все лампы в операционной и угостила хирургов чаем с пирогами. Сразу после операции она провела полную уборку во всём помещении, продезинфицировала приборы и постирала одежду врачей.
– Что вы мне лапшу на уши вешаете?! Такого не бывает!
– Б-б-б-бывает, – промямлил заведующий кардиологическим отделением.
Коллеги тут же вытолкнули его вперед, доктор достал из кармана валокордин и начал свой рассказ:
– Её перевели ко мне в отделение, где она сразу начала устанавливать свои порядки. Окна, говорит, у
