* * *
Лавочник в шабес зазывает в свою лавку.
— Заходите ко мне, — говорит он прохожему. — Посмотрите, какие прекрасные брюки я продам вам за полцены!
Прохожий, оказавшийся правоверным евреем, укоризненно говорит ему:
— Сегодня шабес, а вы собрались делать гешефт?
— И что вы называете гешефтом? То, что я хочу продать эти брюки за полцены?
* * *
Утро шабеса. Старик раввин проснулся задолго до рассвета. Хорошо бы сейчас почитать Талмуд — но в комнате темно, хоть глаз выколи. А зажигать свет в шабес запрещено, для такой работы евреи нередко нанимают гоев. Но хитрость в том, что еврей не может отдать приказание, он иносказательно дает понять, что нужно сделать, тогда это не считается работой. Обычно одни и те же люди подрабатывали в шабес и им не надо было долго объяснять, чего от них хотят. Раввину очень хотелось почитать в тишине, но шабес — гой вряд ли появится до рассвета. Но тут он слышит, что за окнами скрипит снег. Он высовывается в окно:
— Эй, Иван! — кричит он. — Хочешь выпить стопочку? Вот только бутылку не могу найти в темноте!
Когда речь идет о водке, даже самый глупый мужик сразу умнеет. Иван заходит, нащупывает спички, зажигает свечу. Раввин дает ему стопку водки.
— Да поможет вам Бог! — растроганно говорит Иван, опрокидывает стопку, вытирает губы, потом, как человек вежливый и бережливый, гасит свечу и уходит.
* * *
Однажды шабес — гой запоздал. Семья не решается пойти спать, пока горит большая свеча.
Тут хозяйка подводит маленького сына к столику со свечой и говорит:
— Абрамчик, папа не верит, что ты знаешь, как правильно называется Пасха. А ну‑ка скажи ему!
— Пейсах! — выкрикивает Абрамчик. Свеча гаснет.
* * *
Абрам и Хаим были в командировке и там неплохо провели время. Вернувшись, они пошли к раввину, чтобы облегчить душу. Выслушав их, раввин говорит Абраму:
— Ты курил в субботу, за это не будешь курить целый месяц. А ты, Хаим, переспал с шиксой, за это целый месяц не будешь касаться жены.
Через неделю жена говорит Хаиму:
— Слушай, а Абрам уже курит.
* * *
Раввин вызывает к себе трех студентов ешивы.
— Я в окно видел, как вы курите. Как это понимать? Сегодня же шабес! — с негодованием восклицает он.
— Простите, ребе, — смущенно говорит один студент, — я забыл, что сегодня шабес.
— А я — забыл, что в шабес нельзя курить! — оправдывается второй.
— А я, ребе, забыл, что на окнах уже открыли ставни! — заявил третий.
* * *
Один еврей пожаловался раввину, что ему с большим трудом удается поститься в положенные дни. Раввин рассказал ему такую историю:
— Когда Бааль Шем был молодым, он брал шесть хлебов и кувшин с водой и уединялся на целую неделю в пещере для духовных трудов. В пятницу, когда он собирался домой, то поднимал свой мешок и, замечая его тяжесть, открывал и находил все шесть хлебов нетронутыми. Только такой пост и можно считать постом.
* * *
— Ребе, я грешен — не помыл руки перед едой! Какое покаяние вы мне назначите? (Мыть руки перед едой — ритуальное правило.)
— А почему вы не помыли руки?
— Я был в христианском ресторане и постеснялся — у них это как‑то не принято.
— А как вы оказались в некошерном ресторане?
— А как в Йом — Кипур найти открытый еврейский ресторан?
* * *
В синагоге в Йом — Кипур еврей с жалобным воем падает на пол:
— Какая жажда! Сейчас умру! Скорее спросите у ребе, не позволит ли он мне выпить хотя бы глоток воды?
Естественно, раввин разрешает дать ему воды, чтобы спасти от смертельной опасности. Напившись, еврей с облегчением говорит:
— Спасибо, ребе! Чуть не умер! Клянусь, больше никогда не буду в Йом- Кипур с утра так обжираться селедкой!
* * *
— Как вам не стыдно? Я знаю: в Тиша — Беав, в день строгого поста, вы, Абрам, славно пообедали.
— Но, ребе, все знают, что когда человек опасно болен, он имеет право немножко покушать?
— Конечно! А на вид не скажешь, что вы больны, а тем более — опасно.
— Ага, значит, вы хотите, чтобы еврей, который не сделал вам ничего плохого, был опасно болен?
* * *
В день Тиша — Беав, забыв о посте, Абрам обедает. Раввин делает ему выговор.
— Ребе, я пытался помочь бедной девушке — еврейке!
— Какой девушке?
— Утром я шел молиться и услышал, как кто‑то говорит: «Каждой бедной еврейке я пожелал бы иметь столько тысяч, сколько евреев в нашем городе сегодня нарушат пост!» И я решил, что надо сделать хоть что‑нибудь, чтобы помочь бедной девушке!
* * *
Тиша — Беав. Старый еврей молодому:
— Как ты смеешь есть сегодня? Бери пример с меня: я старый и больной человек, а все равно я пощусь!
— И зачем это? Все равно мы оба не попадем в рай, — отвечает ему молодой. — Ты точно не попадешь — потому что не соблюдаешь пост, а я — почему?
— А вы — потому, что никакого рая нет.
* * *
Больной еврей спрашивает у ребе, должен ли он в день Тиша — Беав тоже соблюдать пост.
— Что за вопрос! Все должны соблюдать пост в этот день! — отвечает ребе, уплетая за обе щеки.
— А сами вы не соблюдаете!
— А я ни у кого и не спрашиваю разрешения!
* * *
Приходит Рабинович к местечковому ребе:
— Ребе, можно курить в субботу?
— Конечно, нет!
— А вот мой сосед Шлема курит!
— Так ведь он ни у кого и не спрашивает!
* * *
— Абрам, как вы можете! Я сам видел, как вы едите свинину!
— Ха! А я сам видел, как поп ел чолнт! И я таки подумал, что если они едят наши блюда, то я им отомщу и съем их еду!
* * *
Еврей в ресторане ест ветчину. Его видит другой еврей, из правоверных, и строго пеняет ему:
— Ты знаешь, во что тебе этот грех обойдется?
— Да, очень дорого, — отвечает грешник. — Но иногда можно потратить полтора рубля на удовольствие.
* * *
Абрам заходит в магазин и спрашивает:
— Почем ветчина?
Когда он выходит на улицу, его встречает гроза: гром, молнии. Абрам поднимает руки к небу и испуганно восклицает:
— Но я же только спросил!
* * *
В Австрии было время, когда евреев, принявших католичество, оделяли существенной денежной суммой.
Богобоязненный старик Каплан вдруг решает креститься. Со всех сторон на него сыплются упреки.
— Что вы расшумелись? — возмущается Каплан. — Мне просто нужны деньги на мацу.
Ребе Леви — Ицхак из Бердичева всегда пытался увидеть в своих единоверцах что‑нибудь хорошее. Как‑то в шабес ему встретился еврей с сигаретой во рту (зажигать огонь в этот день запрещено).
— Ты, вероятно, забыл, что сегодня шабес? — спросил ребе.
— Нет, ребе, помню прекрасно.
— Значит, ты забыл, что в шабес нельзя курить!
— Нет, ребе, это я тоже помню.
— Может быть, тебе врач велел курить каждый день?
— Ничего подобного! Я курю ради удовольствия.
— Боже великий! — воскликнул ребе. — Посмотри, какие праведные люди — сыны Израиля! Даже этот человек, который на глазах у всех нарушает шабес, не может нарушить заповедь Торы: «Не лги!»
* * *
Для спасения жизни можно нарушить многие заповеди, кроме, разве что, идолопоклонства. А вот кашрутом можно и пренебречь. Среди хасидских притч есть некая история о мудром ребе, к которому за советом пришел юноша, которого забирали в армию.
— О, ребе, что же мне делать? — сокрушался богобоязненный парень. — Они ведь не разделяют мясного и молочного! А если обед будет со свининой?! Что мне делать?
— Ешь, — пожал плечами ребе. — Ведь иначе ты умрешь от голода.
— То есть в армии я могу есть некошерную еду?! — уточнил юноша.
Ребе поморщился, но повторил:
— Ешь. Но не нахваливай и не чавкай!
* * *
У хасидов заведено на исходе субботы пить чай и рассказывать истории о святом Беште. Однажды, когда у люблинского цадика провожали субботу, вбежал в дом растрепанный еврей, размахивая руками. Увидев, что все слушают ребе, он уселся на край скамейки и стал ждать. Когда ребе закончил рассказ, еврей внезапно вскочил и закричал:
— Гевалт! Пожар!
Оказалось, что он пришел предупредить хасидов и ребе о пожаре, но постеснялся прервать рассказ.
— Почтение к Торе — большое дело! — сказал ему ребе. — Но забота о жизни евреев стократ важнее. Здесь нет места промедлению!
* * *
Моисеев закон запрещает употреблять в пищу свинину. А пить вино можно, но вино должно быть кошерным и желательно, чтоб собутыльник был евреем, дабы не склонил размягченного выпивкой еврея к греху.
