Хью. Двадцать пять.
Стивен. Извините, миссис Папай, я на минутку отвлекусь. (К Хью) Что?
Хью. Она должна двадцать пять раз повторить нам, что у нее нет мужа.
Стивен. Почему?
Хью. По одному разу на каждый день недели.
Стивен. Да, но это, боюсь, не совсем верно.
Хью. Не совсем?
Стивен. Нет.
Хью. Ладно. Тогда на каждый год, который он проведет за решеткой. Подонок.
Дебора Послушайте, я не знаю, кто вы такие, и почему вам так хочется поговорить с мужем, которого у меня нет, но я повторяю…
Стивен. О, нам вовсе не хочется с ним разговаривать.
Хью. Не хочется?
Стивен. Нет, нет и нет.
Хью. Нет и нет. Разговаривать с ним? Еще чего.
Стивен. Простите мне это замечание, миссис Папай, но, по-моему, вы слишком часто ходите в кино.
Дебора Ну хорошо. Суть в том, что мужа у меня нет, и потому — не кажется ли вам, что вы зашли не в тот дом?
Стивен. Нет-нет-нет.
Хью. Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет.
Стивен. Нет.
Хью. Нет. Видите ли, там мы уже были.
Дебора Где?
Хью. Не в том доме. Мы только что оттуда, ну прямо только что.
Стивен. Увы, миссис Папай, мой коллега абсолютно прав. Мы всего минуту как не из того дома. Так что этот ваш довод, боюсь, не выдерживает критики.
Хью. Не-а. Разваливается прямо на глазах.
Стивен. Да.
Хью. И лежит на полу, кусками.
Стивен. Итак, раз вы утверждаете, что в доме никого, кроме вас, нет, вы, надеюсь, не будете возражать против, того, чтобы мы его быстро осмотрели?
Дебора Как быстро?
Стивен. Очень быстро.
Дебора Ну, пожалуйста.
Стивен. Спасибо.
Стивен и Хью по-дурацки вертят во все стороны головами.
Стивен. Ну вот. Совсем не больно, правда?
Хью. Вообще-то, больно.
Дебора Делайте, что хотите, только не разбудите сына.
Стивен. Прошу прощения?
Хью. Ага, и я тоже. Тоже очень прошу.
Дебора Наверху спит мой сын. Я не хотела бы, чтобы вы его разбудили.
Стивен. Минуточку, миссис Папай, минуточку. Всего одну минуту.
Хью. Вот это да, друг! Вот это да!
Стивен. Погоди секунду. У вас есть сын?
Дебора Да.
Стивен. Так, постойте-ка, миссис Папай, мы, может, и тупицы, но никак уж не умники. Откуда у вас мог взяться сын, если вы не обладаете мужем? Как-то уж больно хитро это у вас получается.
Дебора Он был моряком.
Стивен. Угу. В военном флоте служил?
Дебора Нет, в Сберегательном банке.
Стивен. Понятно. Ну хорошо, оставим это на время. Стало быть, вы говорите, что ваш сын находится наверху.
Дебора Да, он спит.
Хью. Он что, устал?
Стивен. Не удивлюсь, коли так, после всех его забав с нами.
Хью. Да уж, позабавил. То еще было веселье. Мы чуть животы не надорвали.
Стивен. Думаю, нам стоит повидаться с вашим сыном, миссис Папай, если вы ничего не имеете против.
Дебора Хорошо, но пообещайте, что уйдете, как только покончите с этим.
Стивен. Разумеется, миссис Папай. Как только закончится наше пребывание здесь, мы сразу же и уйдем.
Дебора выходит.
Стивен. Очаровательная женщина.
Хью. Очаровательная. Роскошная. Супер.
Стивен. Так спокойно все приняла.
Хью. Это точно.
Стивен. Быть может, слишком спокойно.
Хью. Ну, не хотелось мне это говорить, но ты прав, может, и слишком спокойно.
Входит Дебора с завернутым в одеяло младенцем на руках.
Дебора Это мой сын, Уильям.
Стивен. Ага. А ты малость нашкодил, верно, Уильям?
Хью. Спроси, куда он дел краденое.
Стивен. Ну-ка, Уильям, скажи, куда ты дел краденое? (К Хью) Какое краденое?
Хью. Никакое. Это была ловушка.
Стивен. Он в нее не попался.
Хью. (Помолчав) Подонок.
Кабинет директора школы. За столом сидит Стивен. Вполне отвечающий нашим представлениям о частной школе кабинет, но с некоторым перебором. Широкие подоконники и окна в стиле старой английской готики отсутствуют, тем не менее, здесь очень уютно. Входит одетый школьником Хью. Серая форма, чуть более темный галстук. В общем, тоска.
Стивен. А, Бэмфорд, входите, входите.
Хью. Спасибо, сэр.
Стивен. Ну что же, Бэмфорд, первый день в Сент-Грее, не так ли?
Хью. Да, сэр.
Стивен. И как идут дела, неплохо?
Хью. (Смущенно) Не так чтобы очень плохо, сэр.
Стивен. Не так чтобы очень плохо, сэр. Не так чтобы очень плохо, сэр. Хорошо, хорошо. Хорошо-хорошо-хорошо. Я бы выразился так: в первый день все представляется несколько странноватым.
Хью. Мне немного трудно освоиться здесь, сэр.
Стивен. М-да, ну что же, надо будет кое-что предпринять по этой части. Скажем, пришить к форме тесемку с вашим именем — это иногда помогает. Однако первые несколько дней всегда отчасти озадачивают.
Хью. Да, сэр.
Стивен. Но с другой стороны, Бэмфорд, если бы вы верили всему, что показывают по телевизору, то полагали бы, что новичков поджаривают, принуждая их стоять вплотную к камину, а фрукты, которые мы подаем здесь на десерт, запихивают им в… в… но ведь здесь ничего этого не происходит, не правда ли, Бэмфорд?
Хью. Нет, сэр.
Стивен. Нет, сэр. Совершенно верно. Школы, подобные нашей, смогли выжить потому, что они сами шагнули в новые времена, Бэмфорд. Прогресс, Бэмфорд.
Хью. Сэр.
Стивен. Прогресс, это отнюдь не грязное слово. Вот жопа — слово грязное, ну и влагалище — до некоторой степени. Усвойте это, Бэмфорд. Учеба и повиновение.
Хью. Да, сэр. Я постараюсь.
Стивен. Прогресс же — это полотенце, которое вытирает нас досуха. Каждое мягкое хлопковое касание прогресса способно проникать в самые темные, самые волглые складки наших замаранных, грязных душ и отчищать их до блеска.
Хью. Я этого не знал, сэр.
Стивен. Что ж, Бэмфорд, теперь вы это знаете, теперь знаете. Хорошо. Очень хорошо. Первый класс. Отлично. Великолепно. Ве-ли-ко-леп-но. Восхитительно. Eccellente.
Хью. Мм. Что-нибудь еще, сэр?
Стивен. Гм? Да, да, действительно, есть и еще кое-что. По младшему четвертому классу распространились слухи, что у вас имеется дядя, который к тому же и член парламента.
Хью. Да, сэр.
Стивен. Член парламента от партии лейбористов, Бэмфорд.
Хью. Сэр.
Стивен. Так вот, мальчики в массе своей вполне здравомысленны, терпимы и готовы многое простить, Бэмфорд. Однако они способны и на жестокость. На следующий мой вопрос вы можете ответить с совершенной откровенностью, она не составит нарушения кодекса школьника, который мы, преподаватели, и хорошо знаем, и чтим. Вас не поддразнивали за это несчастливое родство?
Хью. Ну, сэр, не то чтобы поддразнивали… скорее, э-э, били.
Стивен. Понятно. Мне жаль, что вы считаете приемлемым для себя доносить на ваших однокашников, Бэмфорд. Меня это разочаровывает. Однако сегодня я закрою на это глаза.
Хью. Спасибо, сэр.
Стивен. В конце концов, вы у нас новенький. Вы понимаете, почему мальчики так вас третируют?
Хью. Должен сказать, сэр, если честно, у меня это вызвало недоумение, сэр.
Стивен. Видите ли, на моих уроках истории и обществознания я иногда рассказываю о социализме и, полагаю, эти рассказы оставляют глубокий след в душах ваших однокашников. Вероятно, политический пыл превозмог в них все прочие качества.
Хью. О.
Стивен. Понимаете, я говорю нашим мальчикам, Бэмфорд, — и, быть может, эти слова станут для вас своего рода потрясением, что социализм очень хорош на практике, но никуда не годен в теории.
Хью. Я этого не знал, сэр.
Стивен. Да. Прекрасная мысль, не правда ли?
Хью. Значит, из-за нее они все время и бьют меня по лицу, сэр?
Стивен. Видите ли, Бэмфорд, они сознают, что подлинное зло социализма состоит в трактовке людей как винтиков машины. А это, Бэмфорд, сбрасывает со счетов индивидуальность. И получатся серое, безликое единообразие.
