Напряженная рабочая тишина, прерываемая одним только шелестом бумаги, продолжалась довольно долго, до тех пор, пока Федор Иванович не почувствовал необходимости передохнуть. Поднявшись, бесшумно (он был в валенках) прошел к кухонной двери и несколько минут молча смотрел на сына, орудовавшего линейкой и циркулем.
Даже в обществе близких людей человек не бывает вполне самим собой. Леонид был наедине со своими мыслями, и Федор Иванович увидел его таким, каким он был на самом деле. На возмужавшем лице сына Федор Иванович прочел выражение большой мысли, творческого усилия и, что в человеке всего прекраснее и дороже, одухотворенности.
- Что, брат, снова научился мечтать? - негромко спросил Федор Иванович.
Леонид быстро повернулся к отцу. Взгляды их встретились, и лица обоих озарились улыбкой.
- Должно быть, папа... Хочешь, я тебе расскажу? Как не хотел! Федор Иванович сел на табуретку напротив Леонида.
- Помнишь, к нам на завод приезжал конструктор Петр Борисович Назаров?
- Еще бы: такого не забудешь, всех взбудоражил! - Он нас просил писать ему в институт о всех неполадках в работе станков, о дефектах в конструкции и, если есть, вносить предложения. Станок у меня хороший.
Пока я его осваивал и к нему привыкал, никаких замечаний у меня, конечно, не было. А сейчас есть. И предложения есть. Очень досадно, что станок некоторых деталей не принимает, а может принять, если... Тут все главным образом от системы крепления зависит. Вот посмотри...
Федор Иванович никогда не стоял за токарным станком, но не мог не знать всех способов обработки металла. Понял: Леонид предлагал реконструкцию системы крепления деталей и частично аппарата подачи.
- Ну, брат! - удивился Федор Иванович. - Ты никак новый станок модернизировать собрался.
- Мой станок пусть так остается, а над следующими образцами пусть они в институте подумают, учтут мое предложение. Может быть, я кое в чем и ошибаюсь, пусть Назаров мне объяснит... Только вот плохо: понимать-то я все понимаю и на словах объяснить умею, а вот на чертеже изобразить... Недоучился маленько!
Тень набежала на лицо Федора Ивановича. Помолчав, он сказал:
- Да... поторопились мы тогда с тобой!.. Кто же ее знал, что техника так шагать начнет?
- Буду учиться, не отстану, папа.
- Время идет, Леня...
На этой загадочной полуфразе Федор Иванович запнулся. Леонид удивленно посмотрел на отца.
- Я вот воспоминания взялся писать, и ох как труд. но мне! Есть, конечно, о чем написать, но вижу теперь, что мог больше сделать. А время идет, быстро идет... Ты и не оглянешься, а вот этак же за стол сядешь и будешь думать, что сделал, что мимо себя пропустил.
Так просто и задушевно никогда еще не говорил с сыном Федор Иванович.
- Знаю, Леня, что крепко тебя обидел, когда к Тыкмареву наниматься послал. Знал, конечно, что мой сын ни у кого холуем не будет, а сказал так, нарочно себя рассердил... Если разобраться, смалодушничал... Уж очень мне обидно было, когда такая дрянь, как Куликовский, в тебе...
- Довольно об этом, папа! Было и прошло. Ведь и я напрасно пригрозил, что от тебя уйду. Говорить говорил, а сам знал, что никуда не уйду.
- Ты только то учти, что не могу я о тебе или Наталье не беспокоиться. Время идет - мне под горку, вам
на горку. Не Петру, не Ивану, не Сидору, а тебе на мое место заступать! Поднимаешься ты на горку - душа радуется, оступился маленько - так и кажется, что назад покатился.
- Не покачусь, папа!.. А тебе под горку еще рано.
- Оно и мне самому не охота, да только против факта не попрешь: шестую десятку разменял.
Отец с сыном сидели рядом, когда вернулись Наташа и Анна Степановна. О том, что произошло в их отсутствие, первой догадалась Наташа.
- Мамочка, папа и Ленька помирились! - захлопав в ладоши, воскликнула она и, ухватив Хапа, несколько раз с ним провальсировала.
- Да мы, собственно, и не ссорились... - попробовал, улыбаясь, оправдаться Федор Иванович.
- Как тебе только не стыдно, папа! Ты всегда учил нас не врать... а сам... Я прекрасно видела, как ты и Ленька почти четыре месяца друг на друга дулись. Мама из-за этого сколько раз плакала... Чтобы так больше никогда не было! Слышите!
С бьющимся сердцем Анна Степановна потихоньку прошла в темную комнату и там, где никто ее не мог видеть, перекрестилась, хоть неумело, зато искренне. Двадцать пять лет не крестилась, а вот пришлось!
Должно быть, за ночь Федор Иванович успел о многом передумать. Наутро, когда они вдвоем с сыном шли на завод, он сказал:
- Насчет крепления судить не берусь, а насчет подачи мысль у тебя правильная, только вот чего... Если у тебя в чем-нибудь умения не хватает, у другого займи - это не стыдно... Не хочешь в рацбюро или бюро новой техники идти, попроси Лилиан вычертить. Она девушка толковая и на этом деле уже поднаторела.
4.
- Запомните, ягодка: изо всех изобразительных средств, доступных человеку, наиболее совершенное - чертеж! Произведения живописи, графики, скульптуры могут быть прекрасны, но во всех них натура искажена произволом художника. Художники всегда лгут. Самый натуралистический натюрморт неточен, а следовательно, не конструктивен!.. Фотография? Слов нет, она объективна, но она в плену оптики и законов перспективы... Только чертеж, точный чертеж дает нам полное и исчерпывающее представление о предмете!.. Лист бумаги кажется нам безнадежной плоскостью, но, изобразив на нем предмет во всех его видах, мы получаем всестороннее о нем представление. Расставляя условные знаки, мы делаем это представление всеобъемлющим... Чертеж прикован к плоскости, но и сам чертежник, и тот, кто его читает, ни на минуту не должны забывать о трехмерности изображаемого. Понятно, ягодка?.. Кроме того, чертежник всегда должен помнить, что его работа служит точному воссозданию предмета. Чертеж не этюдик с цветочками, на который можно только любоваться, а производственный план, программа действия, облеченные в графическую форму!.. Понятно, ягодка Лилиан Сергеевна, что такое чертеж?
В разгрузочные дни Александр Александрович Ляликов особенно разговорчив. Он либо без умолку ворчит, либо пускается в рассуждения.
Должно быть, это притупляет чувство голода. Несомненно, высказывания Ляликова приносят немалую пользу Лилиан. От преподавателей техникума она не слышала ничего подобного.
Выслушав панегирик в честь чертежа, Лилиан говорит:
- В техникуме нам тоже приходилось иметь дело с тремя измерениями.
- Не хватало только, чтобы вас в техникуме переводными картинками тешили! Кое-какие знания вам дали. В ортогональных проекциях вы разбираетесь, но мне непонятно, зачем вас портили всякими архитектурными эскизами, всякими там тенями, "лягушачьими перспективами" и прочими трюками? Не сомневаюсь, что вы знакомы с объемными формами... Такими, как кирпич или кубометр бетона... Это, ягодка, примитиф!
Ляликов так отчетливо выговорил "ф" в конце слова, точно пренебрежительно фыркнул.
Лекции Ляликова дают неожиданные плоды. Лилиан начинает разбираться в самой сути конструкторского дела.
- Можно, Александр Александрович?
- Входите, ягодка. Что скажете?
У Лилиан в руках незаконченный черновой чертеж узла машины.
- Посмотрите, Александр Александрович, вот эта деталь О-9 проецируется в плоскости вида справа... Правильно это?
- А как же ее проецировать?
- Ее можно переместить на 90 градусов в плоскость главного вида.
- Гм... можно... Но что это вам даст?
- Помните, вы говорили, что всегда нужно стремиться к компактности конструкции? Если переместить О-9 в плоскость главного вида, узел станет компактнее.
- Вы, ягодка, не совсем меня поняли. Правда, я говорил, что нужно стремиться к компактности, но компактность все-таки не самоцель... Этот узел проектировал Владимир Петрович, наверно, он имел какие-либо основания. Возможно, он старался облегчить разборку узла для смены быстроизнашивающихся деталей, скажем, шестерни О-4?
- Я думала об этом.
Острые глазки Ляликова рассматривают чертеж.
- Да, - говорит он, - деталь О-9 вполне можно установить так, как вы предлагаете, но что это может дать?
- Деталь О-9 принимает давление рычага переключения О-14. Может быть, с ним можно что-нибудь сделать?
- Как "что-нибудь сделать"?.. Вот уж это, ягодка моя, никуда не годится! Вы в конструкторском бюро работаете, а в лексиконе конструкторов таких выражений, как "что-нибудь сделать", нет! Конструктор имеет задание и преследует определенную цель.
Лилиан обижается:
- Но ведь я же не знаю системы управления! У меня один узел О и нижняя часть рычага О-14.
Это верно. Верно и то, что Лилиан без году неделю работает в конструкторском бюро, но уже начинает соображать.
Ляликов еще некоторое время рассматривает чертеж и вдруг решает:
- Пригласите сюда Владимира Петровича со всей документацией узла и Дмитрия Михайловича с системой управления.
