с Королевым. Он первым увидел возможность и преимущества ракетной артиллерии и ракетной техники. Далее с ним было все как с Туполевым. «Нормальные» артиллеристы видели то, что есть, т. е. что первые ракеты летели всего на несколько десятков или сотен метров и очень часто совсем не туда, куда их направляли. Королева обвинили в «преступном подрыве мощи советской артиллерии» и посадили в ту же тюрьму, рядом с Туполевым. Вот с тех пор они и стали друзьями. На основе этих и более ранних эпизодов теперь и дано точное определение, что такое наука.
Наука – это область деятельности человека, направленная на познание, открытие новых, неизвестных еще (т. е. не видимых «нормальным» людям. – Прим. автора) знаний о закономерностях природы и общества (Философский словарь. М.: Полит. лит-ра, 1980).
Тут возникает несколько вопросов: что такое гений; что такое талант; что такое момент открытия – озарение?
Разница между гением и талантом достаточно четкая. Гений создает новое, создает то, чего до него не было, например, гениальный ученый, архитектор, писатель. Смешно читать, когда пишут «гениальный футболист» или «журналист». Именно гений делает открытие в момент «озарения». Проблему озарения пытаются решить многие – чаще всего те, которые никогда сами не озарялись. Попытаемся дать определение озарению.
Озарение – это момент совмещения в сознании явлений, понятий, фактов, никем ранее не соединяемых.
Озарение базируется на двух китах: 1) обширных знаниях; 2) здравом смысле. А вот здравый смысл чаще всего основан на чувстве юмора.
Талант использует известное, уже открытое гениями, но так, как не использовал никто. Талант – это воплощение нормы, он доводит норму до совершенства. Их деятельность характеризуется не открытиями, а изобретениями. Так, талантливым изобретателем был Эдисон. И если ученых гениев сжигали, то талантливых всегда премировали.
Теперь стало уже совершенно понятно, почему Джордано Бруно сожгли. Ведь он занимался наукой, т. е. еще неизвестным, а значит, и неузаконенным.
Конечно, сжечь-то надо было Коперника, который открыл, что Земля вертится вокруг своей оси и вращается вокруг Солнца.
Однако «под руку» священникам попался популяризатор Джордано Бруно. Он не только популяризировал открытия Коперника, но еще позволил себе в юмористической форме издеваться над церковным учением. Не могут «нормальные» люди узаконить «неизвестное». Все, что не узаконено, является незаконным – логично? Представляете, незаконная деятельность по подрыву государственной религиозной идеологии и учения в XVI веке? Джордано Бруно, конечно, надо было сжечь, а Вавилова уничтожить. Даже А. Сахарова, всемирно известного ученого «отца» первой в мире атомной бомбы, «интернировали» – попросту сослали и посадили под домашний арест в Горьком (Нижнем Новгороде).
Правда, из академиков его не исключили: помог юмор академика Капицы. Политбюро рекомендовало президиуму Академии наук исключить А. Сахарова из академиков и прислало на заседание одного из членов ЦК КПСС. Собрались академики. Они обычно выполняли все «советы» Политбюро, но тут призадумались. Каждый боялся: вдруг он будет следующим. И выступить против нельзя, тут уж тебя точно с довольствия снимут. Что делать? А представитель Политбюро «жмет».
И вдруг тихий голос академика Капицы:
– Надо бы исторические прецеденты рассмотреть.
– Вот и изложите нам эти прецеденты, – порекомендовал представитель Политбюро.
– Да я знаю их всего только два. Первый – когда Ломоносова матушка Екатерина вынуждена была из академии выгнать, а второй – когда Эйнштейна Гитлер из Германской академии уволил. Мы будем третьими.
Наступило молчание, и все тихо разошлись. Как всегда, были исключения. Интересно, почему не уничтожили, например, В. М. Ломоносова или Д. И. Менделеева? Оказывается, потому, что у них были вторые специальности. Ломоносов оказался еще и лучшим поэтом своего времени. Он, как гениальный ученый, откроет какой-нибудь закон, например, закон о сохранении вещества и энергии, и доложит его на заседании Российской Академии наук. Естественно, какой-нибудь «нормальный» член академии выступит и скажет, что это ерунда. Как обычный «ненормальный», но очень здоровый человек, Ломоносов публично набьет тому «морду» или еще что-нибудь. Понятно, что матушка царица вынуждена тут же посадить его в «каталажку» – в ближайшую камеру.
Однако наступает очередной государственный юбилей, и выясняется, что лучшее произведение по этому поводу написал М. В. Ломоносов. Например, классическую оду на восшествие на престол императрицы Елизаветы Петровны – «Фелица».
Тут уж у матушки-царицы другого выхода нет. Надо поэта, да к тому же и лучшего поэта, не только освобождать, а еще и награждать. Это ученых можно в тюрьме держать, а выдающихся поэтов – избави бог, мир не поймет. Так что как ученого М. В. Ломоносова из академии исключили, а как поэта только награждали.
А с Д. И. Менделеевым и того понятнее: у него была вторая специальность – лучший шпион своего времени.
Изобрели в то время французы бездымный порох – он в 3 раза сильнее, чем дымный, который был у всех других государств. И стали французские пушки и ружья стрелять в 2 раза дальше, чем у соседей. Это вроде бы как сейчас атомную бомбу изобрести. Тогда все соседи: и англичане, и пруссаки, и австрийцы, и испанцы – ну все стали посылать во Францию, на этот пороховой завод, своих лучших шпионов, чтобы секрет бездымного пороха выкрасть. Всех этих профессиональных шпионов тройная охрана на заборах вокруг завода успешно вылавливала и кое-куда сажала.
Д. И. Менделеев пришел к российскому военному министру и попросил послать его во Францию за этим секретом. Министр удивился такой просьбе новоявленного шпиона-непрофессионала, однако послал.
Д. И. Менделеев не стал, как шпион-профессионал, к этому заводу через разные заборы перелезать. Он просто сел в таможне этого департамента или рядом с таможней и стал смотреть, что туда везут. Выписывал, что и сколько везут того, из чего можно сделать бездымный порох. Приехал в Россию и принес министру баночку бездымного пороха, который он сам по этим французским пропорциям составил.
И стал Д. И. Менделеев «особой под протекцией самого императора» – был в России такой статус. Этого человека никто, кроме самого императора, наказать не мог, ну как наших современных неприкосновенных депутатов. Он до того был неприкосновенным, что мог себе позволить кое-что, чего другим, особенно ученым-нешпионам, было совершенно не дозволено.
Он однажды в кабинете главы Петербурга петербургскому генерал-губернатору так прямо в лицо и сказал, что тот неотесанный и неграмотный чурбан – солдафон.
Возмутился генерал-губернатор, даже соответствующее постановление подготовил, однако военный министр ему это постановление не только не подписал, но вежливо и культурно сказал: «Проглоти, успокойся и забудь, иначе вызовешь недовольство Его Величества». Тому и пришлось проглотить и забыть. Вот так Д. И. Менделеева как ученого в академики не выбрали, однако как лучшего шпиона никто тронуть не посмел.
