- Оставьте ваши проповеди для Евы Браун! - воскликнул Штирлиц. - Ну так что, Жаба, ты согласен?
- Да, товарищ штандартенфюрер! - покорно вздохнул Йода. - Социализм, так социализм. Но только без Великого Октября. Татуинцы не переносят революций.
- Он еще и условия ставит! - сказал Куравлев. - Дать по морде и в болото!
- Так. Все, - оборвал его Максим Максимович. - Не будем поддаваться предрассудкам. Все-таки, дорогие друзья, мы гости в этом уголке Вселенной. Будем же культурны и внимательны!
Йода покосился на Штирлица и покачал разбитой головой. "Издевается, сволочь!" - подумал он и хмыкнул.
"Я над жабами не издеваюсь! Я их, как правильно сказал Айсман, в болоте топлю!" - улыбнулся командир и закурил "Беломор".
Из-за горизонта медленно поднималось древнее светило. Эндор, объятый мраком, постепенно оживал. И лишь корабль пришельцев напоминал о присутствии Подлого Зла, обрушившегося на процветающую Альфатагому.
ГЛАВА 27. ГКЧП
Солнце Крыма нежно ласкало брюшко генсека и подмывало его на великие творения во имя перестройки и нового мышления. Михаил Сергеевич буквально купался в обрушившемся на него счастье. Подлый московский дождь, который постоянно напоминал о себе ноющим ревматизмом, был окончательно забыт, и прораб перестройки счастливо улыбался, периодически подставляя различные части тела под раскаленные лучи.
А в Москве... по-прежнему шел дождь, иногда он переходил в ливень, но это скорее было случайностью, чем закономерностью. Тем более, что в конце августа законы диктовал товарищ Янаев. Первым его указом был так называемый Закон о Погоде.
Председателю Гидрометцентра
Союза Советских Социалистических Республик
Указ
Немедленно прекратить издеваться над погодой. Верните Солнце Москве.
Пусть будет свет!
Указ вступает в силу сразу после моей подписи.
Подпись (внизу)
Янаев.
На пресс-конференции ГКЧП в здании Агенства печати "Новости" молодой журналист популярной газеты "ЖОПА" поинтересовался у нового президента:
- Товарищ Янаев, что побудило вас стать нашим лидером?
- Простите, молодой человек, представьтесь пожалуйста, сказал Пуго.
- Информационно-юмористическая газета "ЖОПА". Журналист Сегодня Вчерашний.
Гэкачеписты переглянулись, товарищ Пуго испуганно посмотрел на Лукьянова, который пожал плечами и подтолкнул Янаева, у которого от злости дрожали руки.
- Вы из "ЖОПЫ", так и идите в жопу c вашей дурацкой фамилией. Превращают конференцию в бардак!
- И все-таки, ответьте, - настаивал корреспондент.
Ответили несколько рослых парней их охраны нового правительства. Гражданин Сегодня Вчерашний отделался легкой ссадиной на лбу и красивым синяком под левым глазом.
Журналисты заволновались.
- Следующий вопрос, - вежливо сказал Янаев. - Смелее, смелее, товарищи.
В пятом ряду поднялась рука. Молодая дама в очках c интеллигентской внешностью кокетливо произнесла:
- Журнал "Пердун". Элла Потускневшая по кличке "Нюхач". Вопрос к товарищу, сидящему прямо от меня, слева от товарища Янаева и чуть-чуть левее от товарища Пуго.
- Вы ко мне? - спросил мужчина лет сорока пяти, одетый в старую телогрейку.
- Да не к вам, вы плохо одеты, извините, - ответила журналистка. - Вон, тот товарищ, похожий на колхозника.
- Я? - удивился мужик c небритой физиономией и красным как огурец носом.
- Да. Вы-то мне и нужны, - сказала Элла Потускневшая. Наши читатели, да что скрывать, и я, ха-ха, интересуются, как вы попали в эту компанию и почему?..
- Товарищи, выведите эту стерву из зала, она над нами издевается!
Те же парни из охраны увели сопротивляющуюся журналистку. По приглашенным корреспондентам прошел ропот возмущения.
- Кто еще? - поинтересовался спокойный Янаев.
Мужчина, сидящий в первом ряду, осторожно встал и дрожащим голосом проговорил:
- Еженедельник "Коммунист и компания". Ленинов Володькин. Вопрос к товарищу Лукьянову. Товарищ Лукьянов, вы обещали принести вашу рукопись стихов еще на той неделе! Главный редактор требует: или стихи, или одно из девятнадцати!
Лукьянов поморщился и взглянул на Янаева, тот кивнул.
- Я принесу, обязательно принесу. Задержка, товарищ, как вас там... ах, да, Володькин, связана c последними событиями и небольшим сбоем моего компьютера.
- Товарищи, задавайте вопросы по теме. По теме. Хватит придуряться в конце-то концов. Ведь идет трансляция, скороговоркой вещал Пуго.
- Праститэ, я плоха понимат по-русски. Газэта "Шолтай-болтай ин Рашен". Крыс Уотсон. Когда прэкратитса транслэйшн фо тиви, комрад Чайковский.
- Мы поняли вас, товарищ Крыса! - ответил Янаев. - В ближайшее время по всем каналам "Лебединое озеро" прекратит свое существование. - Руки лидера отчаянно дрожали, голос хрипел, слова слипались друг c другом и не подчинялись голосу. - На смену ему мы подготовили другую программу. Сейчас идет работа. По-моему, это что-то из произведений товарища Бетховена... Товарищи, вас же просят задавать вопросы по существу. Хватит играться! Мы же не дети в конце концов! Вот вы, товарищ... Нет... Да... Вы... У вас хороший костюм и интеллигентный вид.
- Спасибо! А костюмчик я недавно взял, ну, знаете... в туалете, у ГУМа, - пропел молодой человек c красным лицом. Газета "Рак легких". Явкин Табачкин де Космосов фон Мальборо. Вопрос к товарищу Пуго.
- Только по существу! - испуганно попросил Пуго.
- По самому, что ни на есть! - заверил его журналист. Скажите, товарищ, вот когда смело идут граждане по местам, а последний "Варяг" наступает, могут ли матросы в последнюю минуту наслаждаться трубкой ароматного норвежского табака?..
- Да они все - злыдни! - взмолился Лукьянов.
- Дайте ему по роже! - попросил Пуго стоящих за ним парней из охраны.
- Еще будут вопросы? - спросил Янаев дрожащим голосом. Все молчали. - Бардак! Но вы еще все за зло ответите!
Журналисты начали расходиться, товарищи гэкачеписты синхронно стучали по столу. А в Москве шел дождь. Указ нового президента не повлиял на погоду столицы. Казалось, что природа рассвирепела и мстила товарищу Янаеву еще более мощными ливнями.
Но Санта-Барбарийцы, измученные зноем и жаждой, не знали этого. Да и не могли знать. Иранцы решили заморить голодом этот стойкий народ. Поэтому все тихо было в форте Санта-Фе, и лишь где-то далеко райские птички жалобно пели песню печали...
ЭПИЛОГ
За окном кто-то шел и что-то яростно гудело, похожее на танк.
Товарищ Янаев отошел от окна и глупо произнес:
- Вот и сбылись мечты идиота! Теперь я президент.
Пуго, стучащий мизинцем по пуговице, ходил из угла в угол и что-то бормотал про себя. Похоже это была песня из репертуара "Высокой энергии", но порой казалось, что сонг похож на "Амурские волны".
- Что вы мечетесь, как старая тряпка, промывающая общественный сортир? - лирик Лукьянов спокойно сидел в кресле и нежно поглаживал здоровенного персидского кота по кличке Арамис.
- А что еще мне делать? Мы уже два дня у власти, а в стране все равно бардак.
Крючков, сидящий в кресле бывшего президента, игрался перочинным ножичком. Услышав последнюю фразу, он встал и произнес, как на параде:
- Отставить ребячество! Мы еще наведем порядок. Главное - власть, и она у нас в кармане.
Янаев покосился на карман своего пиджака и подошел к окну. Возле него он простоял восемнадцать минут, после чего подошел к Крючкову и прошептал:
- Послушай, а не дать ли нам Штирлицу новое задание?
- Не думаю, - ответил дзержинец. - Наши рубежи во Вселенной должны быть незыблемы. Фашизм там, дорогой мой президент, не пройдет! А Максим Максимович делает все для этого. И отрывать его от столь нужного нашему народу дела, по меньшей мере, вредительство.
- А я бы дал товарищу Тихонову новое задание! промямлил Пуго.
- Ты пока еще, друг, не академик Сахаров, чтоб я выслушивал твои замечания, - сказал Янаев и покосился на Лукьянова. Мохнатый кот мяукнул, зевнул и вперил взгляд в Крючкова.
А за окном кто-то шел и что-то яростно гудело, похожее на танк.
* Книга восьмая. ГУБЕРНАТОР ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВОГО ШТАТА *
ПРОЛОГ
За окном бесплатно раздавали "Сникерс" и слушали оркестр Растроповича.
Борис Николаевич бесшумно отошел от окна и опустился в высокое кресло, на спинке которого был выгравирован герб Российской империи.
- А что, Егор Тимурович, дали мы жару коммунякам? весело спросил президент.
- Дали, Борис Николаевич! - радостно ответил Гайдар. В руке он держал старую книжку "Тимур и его команда". Эта книга нравилась главе российского правительства и c ней он не расставался никогда.
- А что, дали мы жару либералам и фашистюгам? постукивая по столу, спросил Ельцин.
- Дали, Борис Николаевич! - произнес Егор Тимурович, сверкая глазами.
Оркестр за окном играл легкую музыку, небо над Кремлем было ясным, от солнца радужно сияли инструменты музыкантов.
