Тем не менее, через пару часов таких мрачных размышлений мы благополучно въехали на стоянку перед огромным обшарпанномым «дворцом спорта», где уже солидно поблескивали хромом и новой краской «Икарусы» команд из более представительных городов Союза.
Вся наша борцовская бригада направилась на взвешивание, где уже царило оживление. Моя категория уже отвзвешивалась, вокруг весов собрались будущие соперники брата. Глядя на их мощные шеи, мы с Димой, забыв про ссоры, обменивались пессимистичными шутками по поводу грядущего выступления. В его категории дела обстояли неважно: помимо чемпиона страны прошлого года — грузина из Сочи, к ним умудрился набиться и серебряный призёр пошлого года, боровшийся тогда на две категории выше. Вся команда титулованного ингуша долго ругалась и скандалила, пытаясь заставить судью, не замечать небольшого перевеса.
Психологический перелом наступил, когда бугристый от мыщц, перевесок, игнорируя присутствие в зале женщин, в отчаянии сорвал плавки и, мотая членом, опять полез на весы. Банда сопровождающих завопила ещё громче, и ингуш был зачислен. Если брат уже понял, что удача была сегодня не на его стороне, и был настроен философски, то меня терзали демоны неизвестности. Я побаивался, что соперники в моем весе ещё более ужасны, и мой проигрыш в этот раз будет особенно душераздирающ.
- Евлоев, город Грозный — Зайцев, город Нальчик, — пролязгал их колонок мегафонный голос председателя жюри.
- Паша, порви его! — тренер выдохнул мне в лицо облако ненависти и перегара, и под хрипение бравурного спортивного марша из динамиков под потолком я на ватных ногах направился на ковёр.
Навстречу двигался уже знакомый по моему первому выступлению на соревнованиях чеченский борец, которому я в прошлый раз проиграл позорным туше за двенадцать секунд. Меня охватила смертельная скука и желание, чтобы всё закончилось побыстрее. Я нервно зевнул и ринулся вперёд.
Схватка была отчаянной. Собравшись, я неуклюже провёл бросок, именуемый в борцовском обиходе «кочергой», и чуть было не перевёл расслабившегося было Евлоева на «туше», но андреналин и ужас проиграть заведомо более слабому сопернику придал ему сил, он отчаянно вырвался, и мы продолжили, как говорят герои вестернов, «танцевать смертельный танец».
Танец, надо сказать, получался ещё тот. Хореографией перемещения не блистали и напоминали больше пляски пьяного шамана с бубном. В роли бубна, очевидно, выступал я. Вцепившись мёртвой хваткой в обезумевшего чеченца, я мотался в разные стороны. Через минуту и сорок секунд мы рухнули на ковёр, и мне при этом не повезло коснуться его лопатками.
- Туше! — зычно прогудел рефери и хлопнул по ковру ладонью.
- Победу одержал Евлоев, город Грозный, — гнусаво проскрежетали динамики, и, пожав плечами, я отправился в раздевалку, подернутый осенней пасмурностью.
Мне хотелось оказаться дома в мягком кресле с пледом, интересной фэнтэзи-книжкой, бутербродом с маслом и вареньем и большой кружкой чая. Но дом был далеко, и по регламенту предстояла ещё одна схватка, после которой я уже официально считался бы выбывшим из соревнований.
Брат, как обычно, не излучая энтузиазма, вышел на ковёр и технично закидал своего не очень мастеровитого оппонента по очкам. Также меланхолично приняв поздравления тренера в раздевалке, он плюхнулся рядом со мной на скамью и принялся олицетворять уныние. Он ненавидел выступать на людях, а победа означала, что мучения его продлятся ещё на пару кругов. Нет, я его положительно не понимал.
Первый круг соревнований закончился и колонки опять пролязгали моё имя, обрекая ещё на две минуты позора. Демотивированный до мозга костей я поплёлся ковать спортивные победы. Член жюри пробубнил имя моего соперника второй раз, но тот не спешил выходить. Щурясь от света прожекторов, я нервно перебирал худыми ногами и с опаской косился в угол противника. Там царило какое-то волнение.
«Что ещё они там задумали?» — пронеслась в голове тревожная мысль.
Через несколько секунд маленький толстопузый тренер отделился от команды соперника и просеменил к жюри. Последовало короткое совещание, и колонки вновь противно залязгали:
«В связи с неявкой соперника победа присуждается Зайцеву, город Нальчик».
Рефери поднял мою руку и несколько ошарашенный я направился к своей команде. Многие товарищи по команде поглядывали на меня с завистью.
- Поздравляю с первой победой, — захмыкал Дима.
- Да уж…, - криво улыбнулся я.
Я с интересом ожидал, кто же окажется соперником Евлоева. Судя по всему моя вторая схватка будет с проигравшим, так что я был заинтересован. Но, опять волнение в рядах противоположного угла. И… Не может быть! Ситуация повторяется! За неявкой соперника победа присуждается Евлоеву. Так я, получается, ещё и призёр?!
Не знаю, чем объяснить такой масштабный мор участников в весе до тридцати килограмм, но в итоге оказалось, что на мой вес приехало всего два человека, половине из которых я успешно проиграл, за что и получил приз и грамоту. Брат мой хмуро взял третье место, уступив сочинскому чемпиону и перевешенному ингушу. Шутки тренера на тему моего призёрства сопровождали меня всю обратную поездку, но в целом мы с тренером были довольны.
Он был рад, что я улучшил статистику клуба, а я был рад, что ещё раз подтвердил скараментальную истину, гласившую, что, если веришь в себя, можно достичь любой цели.
Эпизод 4: Любовь и электричество
Первый раз я влюбился уже в зрелом возрасте. В зрелом для первой любви, а не вообще. Потому что, по данным статистики и казуальных опросов знакомых, все (особенно девушки) первые свои раны от стрел Амура получили в детском саду или, на крайняк, в начальных классах школы. Я же спокойно прокантовался невлюбленным до вступительных экзаменов в ВУЗ.
До этого мозг был занят другими проблемами. Представления о любви были крайне смутные. Суровый мир, в котором я существовал с тринадцати до семнадцати лет, не располагал к подобным глупостям, распространённым среди подростков из более благополучной среды.
Говоря о «более благополучной социальной среде», я, конечно, не имею в виду, что я родился в семье алкоголиков или что-то в этом роде. На самом деле мертвецки пьяным я видел отца только два раза в жизни.
Первый раз, когда ему, простому прорабу, дали какую-то правительственную грамоту, что-то типа почетного строителя республики, и он наотмечался, как говорится, «до изумления». Единственно, что в данном случае изумляться пришлось нам с матерью и братом, когда мы пришли среди бела дня с базара, и вдруг увидели, что окно нашего одноэтажного дома в частном секторе открыто, и оттуда торчат чьи-то неподвижные ноги. Мать так испугалась, что велела нам позвать соседей и уже с ними, вооруженные молотками и кухонными ножами, мы обнаружили невероятным образом безмятежно спящего вверх ногами отца.
От шума он проснулся, открыл один глаз, как гигантская летучая мышь поворочал головой, оглядев собравшихся, и, с трудом ворочая языком, осведомился: «Кто вы?». После чего, видимо решив, что мы ему снимся, закрыл глаз обратно и вернулся ко сну. От возмущения мать на секунду потеряла дар речи, и, всплеснув руками, повернулась к нам и беспомощно воскликнула: «И он ещё спрашивает, кто МЫ?!».
Второй раз отцовского падения тоже сопровождался драматическими спецэффектами. В два часа ночи нас разбудил шум во дворе и стук в дверь кулаком. Пьяный мужской хриплый голос с мощным балкарским акцентом вопросил: «Зайцевы здэсь живут?»
- Да, а кто это? — спросила перепугавшаяся мама через дверь.
- Мы Сэргей привезли.
В ужасе от дурных предчувствий мама принялась дрожащими руками отпирать замки. Два натуральных абрека с бородами и в папахах внесли отца за руки и за ноги.
- Пусть спыт, многа пиль, — сказали абреки, аккуратно положив отца на кровать.
- Двэрь савсэм так дэржи, — обратились они ко мне, после чего начали заносить в дом бараньи туши. Их было пять штук. Туш, не абреков. Гора мёртвых баранов осталась лежать у нас на кухне, а абреки уехали.
Потом мы узнали, что во время сдачи одной из подстанций в высокогорном ауле, выпив с местными властями, отец похвастался председателю совхоза, что хорошо играет в шахматы. Оказалось, что в этом селе очень активен шахматный клуб и балкарские «васюковцы», изнывающие без достойной конкуренции, не могли отпустить нового соперника, не сыграв пару партий. Играли они всегда на интерес. Точнее на баранов. Интерес к баранам в высокогорных селах традиционно высок.
Скорее всего, прагматичные балкарцы решили споить отца, чтобы повысить свои шансы. Но они не могли знать, что шахматы — его самая сильная тайная страсть, и что на его счету к тому времени были победы над мастерами спорта и даже одним гроссмейстером. Шахматные любители были разбиты отцом в пух и прах, но и сам он пал жертвой их безкомпромисного гостеприимства.
