Вишневский Владимир - Владимир Петрович Вишневский

Обращаюсь к структурам и фондам.

Предприятиям и заводам,

Человекам и пароходам,

К частным лицам, ко всем поколениям:

Не сорвите мне, суки. Миллениум!..

Нас жизнь отучила мурлыкать во время бритья…

В режиме и для Андреича Андрея:

2001-й —

двадцать одно, очко,

растянутое, как батарея:

2001-й — вот.

…Век минувший — ну, вспоминайте:

Плачет девочка в автомате.

А сейчас на морозе дубильном

Греет девушка ушко мобильным.

Помню праздник на нашей улице…

И с тех пор, становясь лишь старше,

Я люблю,

когда бабы

паркуются…

(Правда, лучше держаться подальше.)

И сегодня участник Движения,

В силах выразить все что угодно,

Я вошел в свое положение

И шепчу, впечатлясь: «Бесподобно»…

Я люблю, я любуюсь воистину.

Как, паркуясь и маневрируя.

Подбородок ты тянешь

пристально —

Это ты паркуешься, милая.

Как отважно ты руль выворачиваешь —

Взгляд божеНственный через плечо —

Душу-тело мне переворачиваешь —

И ковать бы, пока горячо!

Повезло ж на исходе века нам…

Вот что здесь принимает масштабы.

Но как чисто,

светясь коленками,

На Руси паркуются бабы!..

…Я открыл, чего мы добилися.

Едут бабы, как наши крыши.

Чудо в градусе сексапильности:

У любой — за рулем он выше.

…Конечно, это будет малый зал.

А не Большой.

Не комплекс «Олимпийский».

Когда б собрать всех тех, кого любил,

точней, хотя б однажды возымел. —

понятно, не Большой, а малый зал!..

Но все-таки стоять в проходах будут.

(Не надо мне подсказывать «лежать».)

Так вот, когда бы вместе всех собрать —

рекордно для закрытых помещений, —

кого я брал на улице (с поличным),

с кого снимал не то чтоб показанья,

не скальп — вы что! —

а намбер телефона,

ну а потом умышленно звонил —

иницАтивно шел я на контакт! —

и!.. Как остерегал мой старшина

Донец, вздымаясь: «И как результат!..»

Кого любил… Но все-таки сперва

знакомился, как я уже сказал…

Как хорошо, что вместе не собрать —

закрыто помещенье для Рекорда! —

всех тех, кого, «какяужесказал»,

то есть довел в итоге до Ламбады, —

ведь сразу стало б столькое понятно,

да, страшное такое про меня,

чего и понимать вам обо мне

не след. (И самому-то знать мне рано?)

Да, многое предстало б оче-видным,

да, вскрытие такое показало б —

и мой высокий вкус, и низкопробный,

и весь мой беспринципный плюрализм

в вопросе этом вненациональном…

Но как представлен был бы

женский пол!..

Какая гамма!.. В том числе и красок.

Какие ноты брал я за живое,

какие струны задевал бедром —

хотя не слон же в лавке я сексшопной…

К тому же вы узнали б, в чьем я вкусе…

Н-нет, это с грифом

«Сжечь, не раз-глашать!»

«Порвать!»

Издать в «Московском комсомольце»!

Есть вещи, о которых никому

я ни гу-гу, и это очень сладко…

Нет, зеркала вам этого не склеить,

нет. не свести концов моих вам со

своими фарисейскими концами.

А больше ничего вам не скажу.

Я эту тайну назначаю Страшной.

Итак, лишь я один в Подлунном знаю

всю правду о Владимире Вишневском,

чего вам не узнать, вы так и знайте…

…Ты мне, Родина, пусть и не мать.

Ты моя УМОМНЕПОНЯТЬ —

потому-то уже понятной

ты предстала,

уже объятной,

полигоном для МЧС…

Поле, минное поле чудес.

Сегодня нет напрасных опасений.

Сегодня всем опасно заниматься.

И даже тем, о чем вы усмехнулись.

Ну хорошо, не буду волноваться.

Ну хорошо, не буду волноваться!..

Ну хорошо, не буду волноваться!!!

Стада уж боле не пасутся мирно.

Зашел в читальню, где и был обстрелян.

Уже нелепо возникать: «Не понял?..»

Ну хорошо, не буду волноваться.

Ну хорошо, не буду волноваться…

Ну хорошо, не буду волноваться!!!

Нам не поможет даже физзарядка.

Сегодня ничего не