Мегапроект «Антология сатиры и юмора России XX века» — первая попытка собрать воедино творения лучших сатириков и юмористов уходящего столетия.
Что Пушкина всего ты знаешь наизусть.
Не раз ты возвещал с трибуны. Верим! Пусть!
Но что же из его великих вдохновений
Запомнил и извлек твой бессарабский гений? —
Да то же, что всегда:
Жида!
— Ну, Пушкина читать не стоило труда!
На экзотическую поэзию И. А. Бунина
Ассаргадон свершил свою судьбу.
Скончался Кир [3], обременен грехами.
Но Вечный Дух создал Ивана Бу…
Да! Бунина, Ивана, — со стихами!
Затеял он, задумчиво-жесток.
Воспеть весь мир, от кондора до крысы.
И чтобы Кира этого в мешок
Убрать — увы! — нет новой Томирисы!
ПЕРЕД ЧЕТВЕРТОЙ СЕССИЕЙ
Вновь засядут, засидят
Тьму проектов и законов
И, опасного не тронув,
В позе доблестных Солонов [4]
Вновь на отдых поспешат!
Сидя сиднем без движенья.
Служат делу обновленья…
Как не крикнуть им порой:
«Ради Бога, шевелитесь,
А не то вы превратитесь
В всероссийский геморрой!..
Михаилу Левидову
Левидов от ума большого
Стал подражать Бернарду Шоу.
Но что у Шоу — хорошо.
То у Левидова — не хороШОУ!
У книжного прилавка
С трудом пробился к книжному прилавку
И Фолкнера себе не приобрел:
Он слишком мне напоминает Кафку…
Которого я тоже не прочел!
САРКазмы
Когда лежишь больной в постели,
Ты не грусти, ты улыбайся.
Поскольку свет в конце тоннеля
Вне компетенции Чубайса.
В этом злобном и яростном мире
Ты любим, ты подобен герою.
Ты меня не замочишь в сортире,
Я тебя никогда не урою.
Валентину Катаеву
В портрете — манера крутая,
Не стиль, а сплошной гоголь-моголь:
Посмотришь анфас — В. Катаев,
А в профиль посмотришь — Н. Гоголь.
Исааку Бабелю
Читатель перед сим почтенным ликом.
Вздыхая, справедливо закричит: —
Сначала Бабель оглушил нас Криком,
Ну а теперь — талантливо молчит!
Вepe Инбер
У Инбер — детское сопрано.
Уютный жест.
Но эта хрупкая Диана
И тигра съест.
Михаилу Пришвину
Он, несмотря на бороду и годы,
Чистейшее дитя… охотничьей породы.
Артему Веселому
Веселому я от души
Скажу: — Хороший ты писатель.
Но все ж ты книги так пиши.
Чтоб был веселым и читатель!
Александру Серафимовичу
Длина «Железного потока» —
От Минска до Владивостока!
Ильфу и Петрову
Задача Бендеру Остапу:
Имея сразу двух отцов.
Установить в конце концов —
Кого из них считать за папу?
Ольге Форш
(«Дама с каменьями»)
Читатель книгу Форш просил.
Лицо являло грусть и муку, —
И кто-то «камень положил
В его протянутую руку».
Борису Пастернаку
Все изменяется под нашим зодиаком,
Но Пастернак остался Пастернаком.
Юрию Тынянову
Он молод. Лет ему сто тридцать.
Весьма начитан и умен.
Архивной пылью серебрится
От грибоедовских времен.
Завлиту
У всех завлитов дел — зарез.
Репертуарный план — с прорехою.
В портфеле двести двадцать пьес.
А ставить, извините, не хера.
Константину Станиславскому
В нем каждый атом
Дышит МХАТом.
Илье Эренбургу [5]
У Эренбурга скромный вид.
Ему не свойственна шумиха.
Фундаментален как слониха
И как крольчиха плодовит.
Эпиграмма
Могла ли Биче словно Дант творить,
Или Лаура жар любви восславить?
Я научила женщин говорить.
Но, Боже, как их замолчать заставить!
Александру Иванову
Он от рожденья ладно скроен:
Проходят годы без следа —
Поэт все так же худ и строен
И даже тонок… иногда.
Юрию Левитанскому
Я пишу в серьезном роде:
На Парнасе что за смех?!
Ну а книжечка пародий —
Это так… внебрачный грех.
Булату Окуджаве
Жаль, что романы песню гонят.
Но что поделаешь: года!
Они к суровой прозе клонят
И менестрелей иногда…
Корнею Чуковскому
В своих исканиях упорен.
Идет — чем больше, тем верней.
Литературы детский корень,
А может быть, еще Корней.
Степану Щипачеву
Я знаю, если б строчки эти
Ромео прочитал Джульетте, —
Она б зарделась кумачово
И полюбила Щипачева!
Александру Фадееву
Шесть злодеев.
Седьмой — Фадеев.
Сергею Михалкову
