И вдруг схватился за живот, сорвался в направлении туалета. После чего весь вечер провел на низком старте.
И больше грузы по ночам не вез. Клизматерапия оказалась радикальным средством. Неизвестно, что было дома после выписки, в больнице от Иванова храп не исходил.
Такую злую шутку сыграла с профессионалом по жизни судьба. Однако продлению инвалидности еще на год клизма не помешало.
КУВШИН РАЗБИЛСЯ
Вверху было торжественно и чинно. Желтая луна, серебряные звезды. Внизу было - погано. Поле, охапка соломы, фуфайка, лежащий на отшельническом ложе Юрий Антонович Лисин, в комбинезоне и сапогах. На расстоянии вытянутой руки трактор сочувственно замер, говоря всем железным видом: крепись, Антоныч, я рядом. Не те годы у Антоныча - сорок девятый катит - ночевать без простыней и подушек с трактором под боком, да куда от обстоятельств денешься!
Сколько кувшином воду не таскай, - гласит восточная мудрость, - а все равно одни черепки останутся. Стоит только зазеваться.
Антоныч ругал себя и так и эдак: не потеряй бдительности, сколько еще с "кувшином" можно было... А сейчас уши от стыда горят, как вспомнишь детей и соседей, будь они неладны...
Супруге Антоныча, Наталье Кузьминичне, в то самое время тоже подобная мудрость голову напрягала. Не зря говорят: муж и жена одна сатана. За двадцать четыре года совместной жизни даже мозги на одну фазу замыкает. Правда, кроме разбитого кувшина, думалось еще о веревочке, которой сколько ни виться, а конец известен.
Наталья Кузьминична лежала на двуспальной кровати, заложив руки за голову и, белея в темноте еще приличной наготой, гадала: сколько лет "веревочка" у нее под носом вилась, "кувшином" жажду утоляли?
Во всяком случае вспомнила, как вот уже который год повторяла подружкам:
- Мой такой барин стал, в поле обедать не хочет. Не лезет, видите ли, ему сухомятка в горло. Яйца вкрутую, сало, на колене резанное. "Я, говорит, - не свинья, с земли жрать". Обязательно хочет за столом. Первое, второе, салфетки. Чуть есть возможность, тарахтит на тракторе домой. Я весь день в конторе сижу, так он сам разогреет, салат нарежет. Не ленится...
В тот день Антоныч тоже "притарахтел" на обед, а дома Наталья Кузьминична.
- Что такое? - удивился наличию супруги. Она работала за два километра от дома, на другом конце села. - Воспалением хитрости заболела?
- Не радуйся. На минутку забежала. В магазин блузки завезли, я, растяпа, деньги дома забыла. Так что питайся без меня. Чего доброго разберут еще...
- Вот вы, бабье, тряпичницы! - полез в холодильник за борщом Антоныч. Внуки растут, а ты все мимо зеркала не пройдешь, чтобы физиономию туда не засунуть.
- Не надо меня лечить! Сам, как в гости идти, по полчаса наглаживаешься, седые волосы выдергиваешь.
- Заметила, один раз и было...
Наталья Кузьминична подхватила сумку:
- До вечера.
- Ага.
"До вечера" не получилось, вышло "ага"...
Каждый день у человека отмирает масса клеток головного мозга. Врачи-циники обозвали невеселое для умственной деятельности явление "мадам, уже падают листья". У нашей мадам в тот день "листья падали" особенно интенсивно. Антоныч едкой иронией в адрес женского пристрастия к ярким тряпкам отвлек супругу на секунду от кошелька, в результате сумку, куда обновку положить, взяла, а емкость с деньгами - отнюдь.
В магазине хватилась рассчитываться за выбранную блузку и обозвала себя "дурой", у которой дырявая голова ногам покоя не дает. Почесала домой.
Там по-прежнему у ворот стоял трактор, на столе - тарелка с недоеденным борщом, мужа не просматривалось.
- Юра, - позвала, бросив в сумку злополучный кошелек, - где ты?
В ответ радио бормочет последние известия, да часы тикают в сторону вечности.
Наталье Кузьминичне в магазин спешить надо, тем не менее интересно: куда супруг запропастился? Вдруг плохо стало? Мужики ведь хлипкие. На прошлой неделе одноклассника хоронили. Сумку в багажник машины поставил, в город ехать собирался, и... ага. Инсульт. До больницы не довезли.
Наталья Кузьминична заглянула в туалет, в огород, в дверь гаража сунула голову. И отпрянула с ужасом на лице и в горле. Рот начал дергаться, как у рыбы на свежем воздухе. Совершенно в беззвучном режиме.
Продолжая по-немому шлепать губами, побежала Наталья Кузьминична со двора. Включились голосовые связки метров через сто на улице. Из сердца вырвался душераздирающий крик:
- Люди! Помогите! Господи, что делается! Помогите!!!
Люди не заставили себя долго ждать, оперативно откликнулись. Первым дед Артем. Он выскочил с багром. Когда-то на каждом доме в селе на видном месте висела фанерная табличка с нарисованным ведром, топором или багром... Кому что нести, если, не дай Бог, пожар приключится. Дабы организованно навалиться на стихию. Не то все в панике прибегут с топорами, и получится народное ополчение, а не добровольная пожарная команда. Огонь из тех врагов, кого одним топором не запугаешь. Давно истлели инструктирующие селян таблички, но у деда Артема по-прежнему начеку стоял багор.
Пожарно оценила крик Натальи Кузьминичны и Верка Петрохина, бабенка шустрая на ногу. На язык, кстати, не менее скорая. Она прибежала с автомобильным огнетушителем.
Максим Солодовником в душераздирающем вопле соседки услышал другую трагедию.
- Где они? - примчался босиком, но с ружьем.
Максим был в три раза младше деда Артема, взрослел в новые времена, когда впору прибивать на дома таблички с нарисованными пистолетами, автоматами или хотя бы оружием крестьянских восстаний - вилами. Солодовников днем и ночью держал под рукой двустволку 16 калибра. Услышав призыв о помощи, отнес причину крика к грабежу и насилию, схватил ружье и горсть патронов с желанием вершить справедливость из всех стволов.
- Где они? - подлетел к потерпевшей.
- В гараже! - вопила Наталья Кузьминична. - Помогите, люди добрые!
"Люди добрые" - набралось их человек восемь, - бросились к гаражу. Впереди отряда, сверкая отчаянными пятками, с пальцем на курке летел Максим. Дед Артем предусмотрительно отстал, рассуждая про себя, что пахнет не пожаром, а порохом, тут с багром много не навоюешь. Пусть уж молодые бегут вперед за орденами.
Максим отважно рванул на себя ворота гаража и... опустил ружье.
- Ты че орала?
В гараже скакал на одной ноге Антоныч, безуспешно пытаясь другой попасть в гачу комбинезона. На его волосатой груди в такт суматошным прыжкам мотался нательный крестик. Обнаженной спиной к толпящимся в воротах стояла кума Натальи Кузьминичны и Антоныча - Татьяна Афанасьевна. У нее тоже возникла незадача с одеждой. Блистая черным атласом нижнего белья, старалась руки и голову засунуть в соответствующие отверстия в платье.
- Че помогать-то? - спрашивал Максим. - Сам справиться не мог или убивал куму?
- Кабы убивал!
- Ух, подсадистая Танька девка! - с восхищением пробился в первые ряды зрителей дед Артем. - Ух, подсадистая!
Верка Петрохина с огнетушителем в руках побежала по улице с горячей новостью из светской жизни.
- Наташка Лисина в гараж сунулась, - сообщала Верка односельчанам, - а там секс во всю ивановскую! Юрка куму Таньку, как утку, топчет. Наташка умом двинулась от такой передряги. "Горим, - кричит, - помогите!" Я с огнетушителем прибежала, пламя заливать, а там из горячего только Танька в трусах! Солодовников чуть стрелять не начал. Он думал, Антоныч куму обманом затащил в гараж. Насильничать. А там обоюдополюбовно. Как бы Танькин Васька стрелять не начал этих лебедей!
Вскоре уже Васька летел к дому, повторяя: "Не может быть! Не может быть! Убью!"
Антоныч, наоборот, выжимал из трактора скорость в направлении полей...
Ночью, лежа на соломе, он смотрел в небо. Ни высокие звезды, ни поэтичная луна не могли отвлечь от грустных дум. Душу терзала досада. Как жить дальше? Хоть заводи трактор да езжай, куда фары глядят.
В это время дед Артем делился с бабкой пережитым:
- Ух, Танька подсадистая девка! Будь у меня такая кума, тоже не утерпел бы!
- Чем тебе твои кумушки не нравились?
- На них смотреть страшно, не то что обнять. Что одна, что другая тощее жерди, только детей пугать!
- Дак я специально выбирала, - хохотала бабка, - чтоб не позорил.
- И вспомнить перед смертью нечего, - тяжело вздыхал дед.
Тяжело, но не искренне...
А обманутый муж, кум Антоныча Василий, стоял у дверей в комнату, в которой на ключ закрылась жена, и безрезультатно просил:
- Прости, Танечка! Прости дурака за-ради Бога! Прости, черт попутал!
Максим Солодовником, сидя перед телевизором, в котором разворачивался американский кровавый боевик, чистил ружье. Вернувшись от сцены в гараже, он с расстройства, что не удалось повоевать с бандюгами, пошел за огород и "завалил" пару ворон.
Наталье Кузьминичне на холодной постели вспомнилась поговорка, которую часто повторял муж в присутствии кумы: "Кума, сойди с ума - купи пива!" Да уж - сошла с ума... И его свела...
