Клеон. Хайре, Эрита! Прими мои соболезнования.
Клементина. Твое горе — наше общее горе, Эрита!
Эрита (говорит, обращаясь к небесам, но так, чтобы ее слышали окружающие). Черный день настал для людей! Черный день! Я вижу, как боги собрались на Олимпе на Страшный суд… О люди, бойтесь их мщения!..
Клементина. Мы будем молить их о пощаде, Эрита.
Эрита. Нет больше храма Артемиды! У богини лесов нет ее жилища! Горе мне, верной служанке богини, я не уберегла ее дом! Почему я не умерла?! Зачем огонь пощадил меня?! Зачем стены храма не рухнули на мою седую голову?! Я должна выцарапать себе глаза, чтобы не видеть этого страшного пепелища!! (В экстазе царапает себе лицо.)
Тиссаферн. Ну! Успокойся, уважаемая Эрита! Зачем себя так истязать? Ты — наша заступница. Только из твоих уст богиня выслушивает мольбу о прощении…
Эрита. Я не смею обращаться к богине с мольбой. Я виновата перед ней пропустила в ее дом разбойника.
Тиссаферн. Откуда ты могла знать, Эрита, что он разбойник? Ты, конечно, доверчиво полагала, что этот добрый человек пришел к алтарю.
Эрита (в экстазе). Будь проклято человеческое племя, породившее злодея! Пусть молнии Зевса обрушатся на него!
Клеон. Зачем ты призываешь кары богов на все человечество, Эрита? Люди ни в чем не виноваты!
Тиссаферн. Нет, Клеон, люди виноваты и должны искупить свою вину. Я введу налог на всех жителей Эфеса в пользу пострадавшей богини и ее жрецов. А мерзавца мы завтра же казним на городской площади!
Клеон. Да будет так!
Тиссаферн. Только надо придумать казнь пострашнее. Как ты думаешь, Клеон, что лучше: колесование или петля?
Клеон. Завтра наш суд решит это, повелитель. Но мне не хотелось бы устраивать из казни зрелища. Честолюбию Герострата польстит большое скопление народа, он жаждет величественной смерти, но он ее недостоин. Его надо судить как обыкновенного жулика…
Тиссаферн. Ты прав. А еще я издал приказ: «Всем жителям Эфеса навсегда забыть Герострата!» Этот приказ высекут на мраморной доске и повесят на городской площади…
Клеон. И тем самым увековечат имя преступника. Нет, Тиссаферн, не надо приказов. Люди сами вычеркнут его из своей памяти…
Тиссаферн (смущенно). Пожалуй, так… Я об этом не подумал. (Повернувшись к Человеку театра.) Этот Клеон меня все время поправляет и учит. Дай-ка мне мысль…
Человек театра. Из Еврипида: «На то и власть дана царям могучим, чтоб справедливость на земле царила!»
Тиссаферн. Не очень скромно, но… «На то и власть дана царям великим, чтоб на земле царила справедливость!» Так писал Еврипид, так поступаю и я. (Значительным тоном.) Архонт-басилей Клеон, повелеваю тебе завтра начать суд!
Эрита. Повелитель Эфеса, я пришла просить об отсрочке…
Тиссаферн. Что?!
Эрита. От имени всех служителей храма… (Плачет.) Бывшего храма… (Решительно.) От имени всех служителей храма богини прошу отложить суд над Геростратом.
Тиссаферн. Это еще почему?
Эрита. Когда охотник Актеон случайно увидел богиню Артемиду обнаженной, богиню охватил гнев, она обратила охотника в оленя, и того разорвали собственные собаки!
Тиссаферн. Я слышал эту легенду. Ну и что?
Эрита. Богиня сама накажет Герострата! Это будет такая кара, какую мы, слабые люди, придумать не сможем.
Клеон. Это невозможно. Народ требует немедленной казни Герострата.
Эрита. Народ — глуп, богиня — мудра!
Клеон. Но Герострат принес горе людям!
Эрита. Герострат прежде всего обидел богиню! У богини достаточно сил, чтобы отомстить обидчику.
Тиссаферн. Мы не сомневаемся в могуществе богини, Эрита, но пойми, существует закон…
Эрита. Законами правят цари, а царями правят боги. Не забывай об этом, Тиссаферн.
Клеон. Прости меня за дерзкие слова, Эрита, но не кажется ли тебе странным, что всесильная богиня не помешала Герострату сжечь ее храм? Где был ее гнев, когда этот негодяй мазал стены смолой? Почему она не поразила его из своего священного лука? Или она была чем-то занята и проглядела преступника?
Эрита. Не богохульствуй, Клеон? Не дело смертных вникать в помыслы богов! Может быть, они испытывают нас?
Клеон. Тем более мы должны с честью пройти через это испытание. Создавая людей, боги вложили в них разум и совесть. И то и другое требуют суда над преступником!
Эрита. Я не прошу отменить суд, я прошу его отсрочить. Два часа назад один из служителей нашего храма отбыл к дельфийскому оракулу. Пусть оракул, спросит богов о судьбе Герострата и передаст нам их волю.
Клеон. К дельфийскому оракулу?! До Дельф десяток суток пути. Десять туда, десять обратно, и то, если ветер будет гнать паруса. Значит, целый месяц мы не сможем назначить суд. (Тиссаферну.) Повелитель, от имени Народного собрания Эфеса, от имени всех жителей города я требую немедленной казни злодея!
Эрита (Тиссаферну). Повелитель, от имени служителей культа я требую отсрочки!
Клеон. Не возмущай народ, Тиссаферн!
Эрита. Не оскорбляй богов, повелитель!
Клеон. Герострат — страшный человек, Тиссаферн. Он хитер и подл.
Эрита. Эфесцам нечего бояться, пока они находятся под покровительством Олимпа.
Тиссаферн. Тихо! Не наседайте на меня. (Жадно ест виноград.) Клементина, что же ты молчишь? Посоветуй!
Клементина. Ты уже принял решение, Тиссаферн. Надо быть верным своему слову.
Эрита (зло). Не дело повелителя спрашивать совета у женщины.
Клементина (зло). Не дело женщины вмешиваться, когда муж советуется с женой!
Тиссаферн. Прекратите! Я должен подумать. (Задумчиво ест виноград.)
Клементина (тихо Человеку театра). Ты видел Герострата?
Человек театра. Да.
Клементина. Он красив?
Человек театра. Скажем, хорош собой.
Клементина. Молод?
Человек театра. Да. А почему тебя это интересует?
Клементина. Обыкновенное женское любопытство…
Клеон (Тиссаферну). Что ты решил, повелитель?
Тиссаферн. Я решил это дело простым голосованием. За отсрочку — одна Эрита, за немедленную казнь — Клеон и Клементина.
Эрита. А ты?
Тиссаферн. Я воздержался. Итак, решено: казнь!
Клементина. Подожди, Тиссаферн. Я передумала! Может быть, действительно стоит повременить с судом?
Клеон. Что это значит, Клементина? Или каждая следующая минута приносит тебе новое решение?
Эрита. Боги образумили тебя, Клементина?
Клементина. Я думаю, надо назначить дополнительное расследование. Версия Клеона меня не убедила.
Клеон. Народ избрал меня архонтом! Ни разу я не запятнал этого звания…
Тиссаферн. Ну-ну, Клеон, моя жена не хотела тебя обидеть…
Клементина. Я высоко ценю заслуги нашего архонта, но и он может ошибаться. Считаю нужным еще допросить Герострата.
Тиссаферн. Положение изменилось: за немедленную казнь один голос, против — два! Решено — отсрочка!
Клеон. Повелитель! Не принимай скороспелых решений. Под угрозой законы Эфеса!
Человек театра. Постой, Тиссаферн! Выслушай, и я готов помочь тебе не цитатой, а советом. Герострата надо судить сейчас, откладывать опасно. Ненаказанное зло разрастается как снежный ком и может превратиться в лавину. Твой город может дорого поплатиться за нерешительность правителя…
За стенами дворца шум и крики.
Слышишь? Это шумит Эфес. Народ ждет твоего слова, Тиссаферн!
Тиссаферн (сердито). Хватит! Я устал, и весь виноград съеден… Вы меня запутали. Проведем последнее голосование.
Клеон. Казнь!
Эрита. Отсрочка!
Человек театра. Казнь!
Клементина. Отсрочка!
Все (Тиссаферну). Ты, повелитель?
Шум толпы за окнами дворца усиливается.
Тиссаферн (морщась, точно от зубной боли). Как они шумят.
Клеон. Народ требует твоего решения, повелитель.
Тиссаферн. Я принял решение: закройте окно! (Берет под руку Клементину и вместе с ней медленно и значительно покидает дворцовый зал.)
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Та же обстановка тюремной камеры, что и в первой картине. В камере Герострат.
Из-за сцены доносятся неясное бормотание и какая-то разухабистая пьяная песенка. Пошатываясь, входит Тюремщик.
Тюремщик (напевает). «…Я буду петь Диониса, сына славной Симелы. Как на мысе открытом однажды сидел он…»
Герострат. Явился наконец! Черепаха! За такие день ги можно было бегать побыстрее.
Тюремщик (продолжает петь). «…Юноша в самом расцвете сил молодых, и кудри чудные с синим отливом встряхивал он…»
Герострат. Э-э, да ты набрался, приятель!
Тюремщик. Да, Герострат, я выпил! Я выпил — и этого не скрываю… Когда приходится прислуживать такому человеку, как ты, стыдно быть трезвым… Приходится пить, чтобы не мучила совесть…
Герострат. Теперь не мучает?
Тюремщик. Мучает, но уже не так… Если бы не мое скудное жалованье, я бы в жизни не взял ни драхмы у такого… у такого…
