— Пап, может, домой? — поинтересовался у сидевшего на соседнем стульчике отца. Он тоже читал, точнее, изучал антикварный каталог.
— Так до вечера время еще есть? Нырка три сделать успеем.
— Тебе охота в темноте плыть? Мы слитков килограммов на сто уже набрали, плюс сопутствующая ювелирка с команды и пассажиров. Хватит, не надо жадничать.
Отец посмотрел на небо, немного поколебался и пошел на нос, готовить катер к отплытию. Ему тоже хотелось домой. Тем более, что поднятый сегодня груз стал крупнейшей нашей добычей и сначала надо реализовать эту партию. Вот странно — когда мы впервые испытали голема в открытом море и подняли всякого меньше чем на сто фунтов, так волновались, аж руки тряслись. А сегодня эмоций почти нет. Центнер так центнер, отец разложил его по ящикам и разбирать особо не стал, сидел, даже глазом не косил. Потом посмотрит, прикинет стоимость, сейчас возиться не хочет. Привыкли.
Мы подняли на борт «Морского Змея», отец повел катер домой, а я принялся осматривать шкатулку. И чем больше смотрел, тем меньше она мне нравилась. Во-первых, судя по внешним признакам, со дна голем поднял артефакт-хранилище высокого класса, на это указывали и материал шкатулки, и нанесенный на борта сложный рунескрипт, расшифровать который я с первой попытки не смог. Во-вторых, хранилище было запечатано, то есть внутри все еще находилось нечто опасное. В-третьих, не выбросить ли находку обратно за борт? Денег, конечно, жалко, зато на душе полегчает.
Не выбросил. Отложил в сторонку, предупредив отца насчет возможной опасности. Я и сам шкатулку голыми руками не трогал, надел перчатки из драконьей кожи и на всякий случай обмотал ее серебряной цепью.
Нашему раннему возвращению (мы пробыли в море два дня вместо трех) мать обрадовалась, а тому, что я притащил в дом какую-то гадость — нет. Она тоже решила, что шкатулочка не пустая.
— Ты с ума сошел! — орала она, торопливо вырезая на полу лаборатории обережный круг. — Почему не выкинул ее сразу обратно?!
— Печать крепкая, открывать ее сам не собираюсь, — по-военному четко доложил я. — Взял с целью перепродажи.
— Кому?! Кто такую дрянь купит?!
— В Лютном желающие найдутся. Успокойся, тебе волноваться нельзя.
Если мэтр Солано не купит, то леди Алексию навещу, или Филипс еще с кем-нибудь познакомит. Матери я этого, разумеется, объяснять не стал, в том состоянии она к голосу разума не прислушивалась и могла чем-нибудь приложить. Серьезно обсуждать находку не имело смысла, требовалось подождать, пока мама не успокоится.
На черноту в моих руках она все еще реагирует очень остро.
— Чего там? — поинтересовался отец, когда я поднялся наверх. Мама осталась зачаровывать вход, не доверяя моему благоразумию.
— Нервничает. Ругается.
— Так может, все-таки выбросим?
— Завтра решим, — чуть пожал я плечами. — Сами вскрывать точно не станем, не наш уровень. Выбрасывать не хочется, шкатулка минимум на двести галеонов потянет.
— Ого!
Или даже больше. В лавке Ноймана продается хранилище восьмого класса, очень похожее, так оно две тысячи галеонов стоит, причем исключительно благодаря малым размерам.
На следующий день мама стала адекватнее и согласилась поговорить. Собственно, вариантов действий всего три: вернуть, где взяли, продать или обратится к специалистам. Мама голосовала за первый, отцу нравился второй, я склонялся к третьему. Казалось мне почему-то, что ценность содержимого шкатулки стоит любых денег и риск в данном случае уместен.
— И что ты будешь делать, если там действительно что-то по-настоящему ценное? — насмешливо поинтересовалась мать. — В Сибири прятаться? Сильными вещами могут владеть только сильные семьи, с собственными мэнорами и вековой защитой. Слабых — убьют.
— Обратиться к гоблинам?
— Дурака родила, — она закатила глаза к потолку. — Что, поверил в сказочки об их честности и неподкупности? Да тебя сразу на выходе из банка возьмут!
— Припрятать до лучших времен?
— А вдруг ты прав и внутри нечто!? Его же не зря морю отдали, боялись, что на суше вырвется!
— Сын, может ее и впрямь выбросить? — внезапно выдал отец. — Ну а что? Использовать ее ты не можешь, хранить опасно, деньги нам не особо нужны, со вчерашним-то грузом. Затопи поглубже, а место запомни. Понадобиться — достанешь.
— Папа хотел сказать: достанешь, если сойдешь с ума окончательно, — любезно уточнила мать.
Найденный выход всех устроил. Действительно, подняли со дна морского один раз, поднимем и другой. Пусть полежит в безопасном месте, рано или поздно подвернется возможность и шкатулку получится вскрыть. Может, через год, может, через пятьдесят или сто. Спешка в таких делах совершенно излишня. Я, правда, надеялся обменять ее у мэтра Солано на что-нибудь полезное вроде трудов по ритуалистике или ментальным наукам, ну да ладно, переживу. Лишний раз с мэтром встречаться неохота.
Мой сейф в Гринготтсе постепенно наполнялся, после продажи слитков он пополнился еще на триста галеонов. Много это или мало? Земля с источником стоит начиная от тысячи, за трактат «О сущности людской обуздании» просят восемьсот, цены на сильные артефакты достигают заоблачных высот. С другой стороны, номер в гостинице стоит два галеона в неделю, а на один в Лютном иные личности умудряются прожить месяц.
Впрочем, в данный момент деньги меня волновали в последнюю очередь. Просто я вспоминал всякую фигню, чтобы отвлечься и не мандражировать перед первым экзаменом.
Сдавать СОВ в министерство сегодня пришло двенадцать человек. Внешне группа представляла собой этакий срез общества — от одетого в чистую потертую мантию юноши в дешевых ботинках до миловидной девушки с надменным лицом, носящую на пальце перстень наследницы рода. Последняя держалась слегка отстраненно и в общий разговор не вступала.
Любопытный штришок — отдела или департамента образования не существует, программу обучения для всей страны определяет аппарат министра. В середине прошлого века вроде бы попытались свалить сию почетную обязанность на директора Хогвартса, но Финеас Найджелус Блэк «порулил» настолько успешно, что привилегию отобрали и зареклись возвращать. Поэтому формально содержание изучаемых тем и список вопросов составляет Визенгамот по запросу министра, а по факту текучкой занимается Гризелла Марчбэнкс в кооперации со всеми заинтересованными сторонами.
Аудиторию нам выделили на первом уровне. Как удалось выяснить у общительной служащей, обычно экзамен занимал часов шесть, не считая обеденного перерыва. Сначала сдающие тянули билет с теоретическими вопросами, им давалось примерно двадцать минут на подготовку, потом они отвечали, показывали практику и шли в коридор дожидаться следующего экзамена. В первый день сдавали трансфигурацию и зельеварение, во вторник у нас чары и ЗОТИ, в среду история и гербология, четверг, пятница и суббота определены под астрономию и непрофильные предметы. Вот интересно, комиссия собирается раз в месяц или квартал? Или, может, по достижению некой критической массы экзаменуемых?
Помещение, предоставленное комиссии, носило следы долгого и частого использования. Несколько столов, стулья, стойка с котлами и вытяжками, шкафы с ингредиентами и дуэльный круг, вот и вся обстановка. И три старичка, глядящие на нас добрыми акульими взглядами.
— Что ж, господа, давайте познакомимся, — изумительно молодым голосом заговорила сидевшая посередине, похожая на сморщенную урючину старушка. — Меня зовут леди Гризельда Марчбэнкс, я являюсь председателем экзаменационной комиссии министерства. Справа от меня профессор Аурелиус Тофти, слева сидит профессор Анри де Сен-Симон, мы будем проверять ваши знания на соответствие СОВ. Выбирайте места удобнее, и тяните билеты.
Первой спрашивали трансфигурацию. Я набросал список тезисов на теоретический вопрос — особенности клавдиевой системы трансфигурации жидкостей — записал пару заковыристых формул и поднял голову. Оказывается, девушка-наследница пошла первой и уже вовсю отвечала леди Гизельде. Стул перед профессором оставался свободным, поэтому я встал со своего места и направился к нему:
— Разрешите, профессор?
— Уже готовы, мистер…?
— Снейп. Хальвдан Тобиас Снейп.
— Садитесь, мистер Снейп. Ваш билет?
Теоретическая часть мне досталась не слишком сложная, так, серединка на половинку, поэтому отвечал я достаточно уверенно. Профессор слушал, кивал, задавал уточняющие вопросы и, наконец, взмахнул ладонью:
— Достаточно, перейдем к практике. Превратите этот камешек в стакан с водой. Замечательно. Теперь его же — в карандаш. Металлический. Очень хорошо. Вот эта статуэтка чем была изначально?
Мы на экзамене по трансфигурации, поэтому чарами пользоваться нельзя. Зато есть затратная методика Вальцмана-Болье, которая позволяет предмету на пять секунд принять изначальный облик. Он меня что, по материалу ЖАБА решил погонять? Не, не надо такого удовольствия. С другой стороны, хорошее впечатление стоит произвести.
