Перед нами книга отчаяния. Всякий, кто читал книги того же автора о мальчиках, сражающихся со злом, наверняка помнят: ни один мальчик, сражавшийся в книгах Лукьяненко, не отчаивался и не оставлял своей войны. Этого не делал ни мальчик Димка, победивший инопланетян на Сорока Островах, ни мальчик Данька, вернувший в погасший мир солнце, ни мальчик Петя, спасший Землю от уничтожения, ни мальчик Тикки, спасший сразу несколько планет.
Некоторые мальчики Лукьяненко были небритыми, но все равно оставались собой: вели войну со вселенским гадством.
Даже когда сам писатель, отбрасывающий тени этих мальчиков на страницы, окончательно переехал в Москву и "начал становиться" знаменит — его мальчики всего лишь обзавелись брюшком и кое-какой постоянной работой в структуре, противостоящей вселенскому гадству ex officio. Одного Лукьяненко пристроил в ночной дозор и дал ему высший ранг, второго (в финале книги) в ФСБ и дал ему майора (кажется). Третьего — в орден космических джедаев и дал ему огненный бич.
Потом он, похоже, крепко задумался о том, может ли хорошо встроенный в мироздание профи (вроде классного юношеского писателя) быть счастливым. И написал книгу «Черновик», в которой рассказал про программиста по имени Кирилл, ставшего — уже не бойцом и не принцем — а просто профи в хорошо отлаженном мироздании. Профи работал промакашкой между мирами, осуществляя в общем аллегорию писательской функции, и обслуживал публику. Происходящее ему не понравилось, система ему казалось ужасной. Профи решил взбунтоваться, порвал нескольких врагов как тряпку — и в «открытом» финале книги пообещал, что все еще будет.
Мне было интересно узнать, как Кирилл наваляет люлей отлаженному мирозданию — при том, что его автор уже давно не нервничает, видя вблизи К. Эрнста и К.Хабенского. А может, как знать, и саму С.Зверева.
Как оказалось, противоречие слишком тяжко. В продолжении, «Чистовике», герой 285 страниц кувыркается по мирам, пытаясь хотя бы узнать, кто это все устроил и зачем. В итоге он приходит к выводу: кто устроил — не важно. Зачем — не суть. Воевать — бессмысленно. Мироздание будет хорошо отлаженным и несчастным вовек — потому что будет таким всегда.
И герой впервые за всего Лукьяненко бросает нафиг щит и меч. Уже не потому, что спас мир и теперь можно передохнуть с девушкой или в новом мундире. А потому, что признал мир неспасаемым принципиально.
Герой, кувыркавшийся по мирам так, будто шел к цели, вдруг решает, что самое героическое и благородное — это, внимание, Подвиг — не тусоваться больше на гламурных вечеринках со Зверевым.
Чем заняться вместо — герой внятно не решил. У меня сложилось ощущение, что он намерен взять уже, наконец, нормальный кредит и водрузить над планетой Земля еще один подмосковный домик с кабанчиком.
Последние осмысленные строчки книги звучат так:
"Я больше не творю чудеса.
Я никогда не смогу изменить мир.
Но я могу отстоять свое последнее право, единственное, которое есть у человека, — право быть собой. Право возделывать свой сад."
На этом месте я почему-то Увидел толстоватого и лысоватого уже, лет эдак тридцати семи Даньку из "Мальчика и Тьмы", которому жена вовсю готовит обед.
Итого:
Перед нами первый роман отчаяния Сергея Лукьяненко. Дописан он до конца с трудом и некоторым отвращением автора к финалу. И это объяснимо, потому что любой нормальный мальчик ходит в лес на дракона не для того, чтобы в критический момент плюнуть и со словами "А, чем один дракон лучше другого?!" развернуться и пойти себе.
Я только одного не могу понять: зачем он решил бросить меч, если ему от этого самому противно?
Собственно, всё.
Акция "ПУСТИТЕ НАС В КОСМОС"
Знаете что? Космос, несомненно, ждет нас. Но терпение его не беспредельно и оно начинает заканчиваться — это я говорю вам как сами знаете кто. С тех пор, как Человечество подарило Вселенной несколько по-настоящему прикольных вещей (Спутник, Восток-1 с живым Гагариным и несколько отменных зондов к далеким планетам), Пространство не видело от нас ничего интересного.
Космос ждал наших лунных поселений еще к 2000-му году. Космос ждал, что уже в 2010-м мы, наконец, откроем нормальные восполняемые суперисточники энергии и начнем посылать десятки, сотни экспедиций с отважными исследователями на Марс, Юпитер, Кольцо астероидов, Венеру, Нептун, к соседним светилам.
И что он имеет? Пару десятков тысяч спутников, из которых подавляющее большинство передает с Земли на Землю же мыльные оперы. Время от времени над планетой зависает какая-то консервная банка, придуманная еще в 60-х, и взрослые люди проводят в ней уникальные эксперименты по выведению особо быстрых процессоров для обсчета банковского кредитования. Если бы Космос не был в основном Ваккуумом, его бы стошнило.
Я, кстати, тоже понятия не имею, почему в космических программах мира крутится сумма, эквивалентная сумме оборота гонок «формула-1». Почему вместо того, чтобы доделывать, пусть хоть трудами рабов, всякие продвинутые центрифуги и термояд, эти скучные типы в костюмах вкладывают таланты, силы и гнев подчиненных им миллиардов в лизинги, компьютерные игрули, гонку воображений с изначально закольцованным результатом (какую плазму ни купи, через два года она окажется старьем), футбол, где всегда летает мячик, программы по поддержке прав секс-меньшинств на беготню в пачках по улицам, войны за нефть и прочие дрова, изучение свойств тефлона и рекламу пива «Оболонь». Да хоть бы даже производство белого шоколада. Вы знаете, как я люблю белый шоколад, но я бы на него и глядеть не стал, если бы от него потребовалось отказаться ради пыльных тропинок далеких планет.
Разве вам не скучно?!
Лично я, Авраам Болеслав Покой, требую пустить меня в Космос. А также моих детей, внуков, правнуков, и праправнука и праправнучек (этих последних девять штук, между прочим).
ПУСТИТЕ НАС В КОСМОС! — требуем мы. Мои дети и внуки работают в НИИ, которым заказывают изучать совершенно не то. Мои правнуки частично докатились до того, что занимаются бизнесом по производству и установке программного обеспечения! А что за жестокая, бессмысленная судьба в путах кредитов ожидает моих праправнучек? Я не питаю иллюзий, что смогу заработать на них раз и навсегда — тупая машина наземной закольцованности уж найдет, какую железную необходимость в ненужном дерьме в лизинг им создать.
Пустите нас в Космос!
Присоединяйтесь.
Подписи:
Авраам Болеслав Покой, Истинный Учитель Истины,
Евгений Авраамович Покой, кандидат наук, член РАПН,
Игорь Авраамович Покой, действительный член РАН, зав. кафедрой баллистики НУК РО
Алеся Авраамовна Ткаченко, доктор медицины
Анна Игоревна Лукьянова, кандидат наук, преподаватель высшей математики, Гомель,
Сергей Игоревич Покой, предприниматель,
Александр Игоревич Покой, международный человек-загадка,
+ 15 подписей.
Слово Учителя о писателях и их героях
Секретарь Н. Кудрявцев, регулярно лазящий по ЖЖ в поисках упоминаний обо мне, сообщил, что один из моих уважаемых друзей заставил прочесть Слово о Сергее Лукьяненко самого Сергея Лукьяненко. На что тот ответил буквально следующее:
"Очень смешной проект (люблю такие) и на диво непустое высказывание. Одна беда — рецензент ставит знак равенства между автором и персонажем. Чего не делать, в общем-то, учат в первом-втором классе."
* * *
Отмечу, что кое-кто из жалких профанов уже объявил мое скромное Мнение о последней книге С.Лукьяненко идиотским. Любопытно, что с ними не согласен сам писатель.
Но вот о чем хотелось бы предупредить. Я не только всегда ставлю волнистый знак примерного равенства между автором и его героями, но и считаю это весьма правильным. Талантливый человек не может не быть искренен, даже если он пытается врать. А значит — его герои обязательно будут им — если они будут даже совершенно противоположны ему, они будут выражать его тоску, его мечту или его ужас. Кто скажет, что в героях Грина нет его несбывшейся тоски по воле и морю? Или в героях Беляева — его тоски по свободе движения? Или в героях Дюма нет его легкости и любви к жизни? А может быть, герои Достоевского не напоминают его все разом? Или холодноватые скучающие персонажи Лермонтова не смахивают на него? Наконец, разве не отброшены этакими тенями своих отцов-писателей на страницы персонажи Воннегута, Лема, Стругацких, Пелевина, кто там у нас еще? У скучных писателей герои скучны, у веселых — веселы, у мрачных — испуганы и напряжены. У писателей отчаявшихся и герои отчаявшиеся.
Всегда ставьте знак равенства между автором и его героями, друзья мои. Почитав, что вытворяют (и чего, напротив, не вытворяют) герои, вы неизбежно узнаете об авторе настоящую Правду.
