У нас многие не потянули, не смогли учиться. Я не беру людей неталантливых, случайных, эти - ладно. Бог с ними, а именно о способных говорю, подающих бoльшие надежды. Сказали: нет - и баста! И - расстались. Уехали неизвестно куда, навсегда... Жалко. Так вот и Юpa. Жив ли ты Юра?
ВАДИМ СТЕПАНЦОВ
Не успели мы на первом курсе из колхоза приехать, слегка отдохнуть и на учебу навалиться, - изголодались по учебе страшно! - как Вадим Степанцов подходит ко мне с тетрадкой и говорит:
- На-ка почитай мои стихи, а то ты еще не читал.
А я как раз по коридору разбежался, чтоб успеть побыстрее сесть с товарищами за стол и отдохнуть слегка... А то они все места позаймут, а я не влезу! Хотел отговориться от стихов, заявляю ему на полном серьезе:
- Так я в стихах-то ничего не понимаю!
Он - с упорством:
- А ты все равно возьми, почитай, чтоб знал с кем учишься!
Я опять хотел увернуться, убежать да за стол сесть, пока чай не остыл.
- Так я хвалить не умею, - говорю, - я только ругать могу.
Он подумал, подумал и все равно всучил мне тетрадку, прямо навялил... Ну взял я ее, раз человек просит. А читать-то когда? Для общения время есть, а для чтения - нет. Вот беда-то какая! Потом, читать-то надо на свежую голову. А голова никак отдохнуть не успевает, перегружена событиями и впечатлениями, ладно, прочитал я как-то стихи спозаранку, пока голова мало-мало свежая, пошел возвращать... А он весь - чистый такой, аккуратный - большой аккуратист был, разгильдяем никогда не ходил и чай на дух не переносил, считал, что он от творчества отвращает.
- Ну как? - спрашивает.
- Как? Да никак... - говорю. - Хорошие стихи... Только слишком одеколону много развел, парфюмерии... В нос шибает.... И простоты не хватает... Фантазии много, а простоты, которая божественна - маловато... В общем - хорошие стихи, только работать надо, прорыва пока нет, - сказал так и улыбаюсь ему по-дружески, мол, все впереди, куда спешить...
Взял он тетрадку и дверь захлопнул... И с тех пор прохладно со мной общаться стал, вроде как замечать перестал... Раз я его стихи не понял и не оценил по достоинству, значит, я для него теперь - никто, ноль без палочки. Он ко мне - со всей душой, а я ничего не понял, значит - я мелко плаваю... А что делать, если я хвалить не умею, я только ругать люблю... Конечно, если бы я знал тогда наперед, что пройдет время, и он выдвинется в первый поэтический ряд, день и ночь будет из телевизора не вылезать, я бы его обязательно похвалил, мне это - не трудно.
Время прошло... И стал он действительно известным, основал орден куртуазных маньеристов, сам в нем магистром сел, и еще ансамбль песни и пляски организовал. "Бахыт-компот" называется. Вот сколько всего много получилось! И магистром в ордене заседает, и книги издает, и диски выпускает, и еще сам поет и пляшет на радость людям... Не гнушается.
Теперь я, конечно, жалею, что не похвалил его тогда... Не обнаружил необходимой прозорливости. А так бы он на меня не обиделся, а, наоборот, обрадовался за хорошие слова и стал бы со мной дружить. Может быть, и в орден куртуазных маньеристов принял бы, посвятил в великое поэтическое братство, а, может, и в сам ансамбль песни и пляски взял бы, чтоб я тоже плясал и пел на радость людям. Я и попеть, и поплясать иногда тоже могу. Так, бывает, разойдусь - удержать не могут... И не пришлось бы мне тогда самому по жизни телепаться, вылазить в писатели, зимогорить, помог бы он мне, конечно... Другим же своим - помог, сейчас все они знаменитые куртуазные маньеристы. Я один, дурак, вовремя не подсуетился, не похвалил его - и остался на обочине. Может, потом, когда им всем будут за заслуги ордена и медали давать, и мне бы какой-нибудь орденок отломился?.. А так теперь - нет. Так теперь меня могут только орденом Сутулова наградить. Эти без очереди вешают. Всегда - пожалуйста.
МОНГОЛЫ
Уж на что русские люди к водке неравнодушны, а монголы - пьяницы великие!
Вначале мы узнали одного монгола - Намсрая. А других можно было и не знать. Если Намсрай стал в наших глазах воплощением истинной Монголии, то другие оказались лишь ошметки монгольские.
У себя в Монголии он давно уже известный и знаменитый писатель, издал несколько книг прозы и был, как лучший из лучших, командирован в Москву, в Литинститут. По-русски он говорит вполне сносно и с удовольствием, куда лучше, чем иной житель многонациональной России.
У Намсрая больны - печень, почки и желудок. Но он - пьет. Периодически. Горькую русскую водку. Обычно - неделю. По нашим меркам вполне нормально, даже немного. Потом неделю мучается, страдает... По его темным, желтым монгольским скулам текут мутные слезы... Так ему больно... Он кряхтит, трясется, шепчет что-то по-монгольски, слабо улыбается... Наконец, боли отпускают, он становится в меру энергичным, идет в душ, надевает чистую рубашку и посещает институт. Жизнь налаживается и идет своим чередом... Потом, как у любого нормального человека, у него начинает сосать под ложечкой и он выпивает водки... И нормальный порядок его жизни круто ломается...
Надо сказать, что трезвый он - тихий и мягкий, очень дружелюбный... Короче, культурный со всех сторон монгол. Любо-дорого посмотреть. Мы не знаем, что он пишет, что он за писатель? Но нам - это и нe надо. Человек он с добрым и отзывчивым сердцем, а раз так, значит обязательно что-то стоящее пишет. Дай Бог когда-нибудь и почитаем, как там монголы в Монголии живут, какие глобальные проблемы решают. Да и пьяный он почти не меняется в худшую сторону, не рвет рубаху, голый не бегает... Разве что ворчит изредка, тычет себя в грудь, ругает разными нехорошими словами по-русски и по-монгольски, за то, что пьян... Хочет что-то выразить невыразимое из глубин своей монгольской души, и - не может, и плачет, и мычит, и трясет головой...
Отношение к русскому человеку у него очень уважительное и почтительное. И все это - совершенно искренне. И это хорошо. Нам нравится. Потому что у русского человека душа широкая, щедрая, как монгольская степь, - всех приютит. "Русский - очень хороший человек, - часто говорит он и добавляет: - И монгол тоже хороший человек", - и хитро жмурится.
Так и течет его жизнь, как у всех: учеба, общежитие, выпивка.
На каникулы он ездит в Монголию и привозит малахаи - красивые овчинные шапки, теплые, штук по десять, и продает... Покупает у себя - подешевле и чуть подороже - продает, делает маленький бизнес. Но рублей у него немного, как и тугриков. Человек он небогатый. Вырученные деньги впрок ему не идут, обычно он их благополучно пропивает... Все это в порядке вещей.
Однажды он привез вместе с другими шапками малахай ярко синего цвета.
Все малахаи у него купили, а этот почему-то нет. Наверное, из-за цвета. Синий цвет придавал лицу какой-то нездоровый синюшний оттенок. С горя он решил носить его сам...
И вот довелось мне увидеть такую картину... Было это ровно под Новый Год. Вот он его и надел. И праздник, и новая вещь на голове, красивая, хорошо. Мы аккуратно возвращались из таксопарка, ходили за добычей... Взяли хорошую добычу, а он шел из общежития туда же... Был он совершенно один, очень и очень пьян, мало что видел вокруг, никого не узнавал, и на голове у него красовался синий малaхай... Или оттого, что ночь была, или от снега и света фонарей, и - без сомнения! - самого малахая, но лицо его показалось мне мертвенно-синим и страшным, как у мальчишей-плохишей в фильмах ужасов.
И так мне в тот момент его жалко стало, нет слов! Идет - один, ночью, зимой, пьяный неизвестно куда...
Бесприютная монгольская душа напрочь заблудилась в Москве, в сугробах... Грустное и пугающее зрелище! Но оказалось, он знал, куда идет и несет скомканные деньги в кулаке. Мы попытались его развернуть и увести в общежитие, но он вырвался и, падая и поднимаясь, ринулся от нас через сугробы, что-то горько и обидно выкрикивая по-монгольски... Наверное, было ему в тот момент очень грустно и одиноко. Так и жил в Москве великий монгольский писатель Намсрай... Фамилии его я никогда не знал, да и если бы знал, все равно не выговорил.
Но вот приехали на учебу в Литинститут молодые монголы, человек восемь.
Молодые кадры: переводчики, критики, начинающие писатели... Крепко подружиться с pyccкой литературой, с культурой познакомиться и полезные навыки приобрести. Ну и пусть познакомятся... Плохого в этом ничего нет. А у нас многие отовсюду приезжали ума понабраться - и из Азии, и из Африки, и с Кубы, и Европа социалистическая жила припеваючи... Вот теперь и монголов подвалило. Значит - дело будет. Литература в мире не погибнет. Только вот хоть они молодые оказались, а по-русски говорят не ахти как, совсем мало-мало лопочут, хуже них лопочут только вьетнамцы. Ну, да ладно... Дело у них молодое - язык освоить, мозги - свежие, было бы, как говорится, желание.
Но желания, как, оказалось, было у них немного. Сразу они стали держаться особняком, своей свадьбой, на контакт шли не охотно, видно невооруженным глазом... и хоть и очень молоды, но уже чем-то озлоблены на жизнь, не в пример добродушному Намсраю. Или это было проявление нелюбви к русским? Все может быть... Ладно, пусть хоть ненавидят, мы и это переживем, мы - привычные, лишь бы боялись... Но скоро выяснилось, что они еще и патологически жадны! Ни в какое время, ни при какой погоде у ниx невозможно занять денег. А общежития для того и существует, чтоб один у другого в трудный момент мог копейку перехватить... Даже у узбеков - можно, даже у башкир, даже у татар в конце концов! А у этих - нет. А скоро выяснилось и другое - что они еще и пьют! Чуть не каждый день наливаются водкой, хоть и молодые... Ну правильно, раньше начнешь, раньше - кончишь. Трое, правда, не выпивали. Все время чистые ходили... детки монгольской интеллигенции, а у них другие планы на жизнь. А эти стали пить. Даже - жрать водку. Появилась прямо патологическая страсть к выпивке. А выпив водки и потеряв ориентировку во времени в пространстве, начинают носиться по коридорам вереницей, яростно вскрикивая что-то по-монгольски, жестикулируя и сдабривая все это крепким русским матом... Вот тебе и приехали познакомиться с русской культурой и литературой! Через водку тоже, конечно, можно приобщиться, только, как бы пупок не развязался, тут надо самим Челубеем быть...
