Шикель Грубый, эксклюзивно для туалетной бумаги.
Oleg Bocharoff 2:5020/1024 04 Aug 97 14:42:00
Бред в рабоечее время
Однажды у Пал Иваныча кончились кишки. Проснувшись утром он обнаружил в теле доселе неведанную легкость. Потрогал рукою правое ребро, постепенно переходя к левому. Оба ребра были на месте, судьба же остальных, более нижних его не беспокоила ввиду низкорослости. Пупок... да... пупок тоже не мешало проверить, что Пал Иваныч и сделал сразу после того, как выпил кружочку "боржоми" с еще живой селедкой. Он высунул указательный палец из кулака и приподняв второй рукой край галстука, осторожно просунул палец в пупок до упора. Пупок хрустнул, но виду не подал. Поковыряв пальцем в недрах своих недров, Пал Палыч пришел к выводу, что там, вглубине, позади пупка явно чего то не хватает. С полки, посредством скидывания пыльных рефератов и астигматизмов были ликвидированы старые причиндалы, под которыми был найден Пал Палычем его любимый фонарик, подаренный его бабушке ее хахалем, по совместительству работавшим Иосифом Виссарионовичем Сталиным в Советском правительстве на полную ставку. Зажатый в руке фонарик вскоре начал освещать стенки развороченного пупка. Самый смелый лучик проник чуть дальше и обнажил внутренние обнаженности. Печень была при делах, вспыхивая праздничными огоньками обдавала желудок лимфатическими бульками. Кишок не было. Фонарик посветил еще. Кишки не появились. Пал Палыч приступил к почесыванию бороды. "Кишок нет!", - изрек он после получасового раздумья. "Место для них есть. Осталось. Hо почему-то пустое." Пал Палыч залез обратно в постель и стал шарить по простыне, в надежде найти знакомую с детства груду собственных склизких потрошков. Осмотр простыни не принес миру ничего кроме прогнивших трупов двух клопов и одной вставной челюсти, безнадежно, казалось бы, потерянной любовницей Пал Палыча в позапрошлом году. Пломбы были заточены под оптимальный минет. Клопы и челюсть полетели в мусоропровод, а Пал Палыч весь наполнился переживаниями о судьбе кишок. Hаполнение переживаниями происходило около 46 минут, после чего Пал Палыч стал двигать мебель, в отчаянной надежде найти в пыльных углах что-нибудь полезное. Желательно - кишки. Трехколечный велосипед, полсотни батареек, фотографии с выпускного вечера (когда HКВД-шники выпускали вечером кишки престарелым соседям Пал Палыча по его наводке), порнокассеты, запрятанные и задроченные внуками, килограм уже испорченных слив урожая 1913 года - все это было свалено в пыльную кучу посреди персидского ковра. Hо кишок среди этого не нашлось. Пал Палычевское недоумение постепенно переходило в недомогание. Кишок нет. Hет кишок. Hи одного кишка. Даже самого завалящего. Пал Палыч встал почти свежевымытыми ногами на самый высокий стол, и колыша люстру лысиной засвистел в свисток с воплем: "Кишки! Кишки! Я здесь! Где вы? Ау! Я тут! Идите сюда! Идите к своему папе!" Дверь скрипнула, сердце Пал Палыча застучало в радостном предвкушении... но это была всего лишь соседская кошка Эвита, которая сдохла через пять секунд, когда Пал Палыч запустил в нее кирзовым босоножком.
Я хотел придумать к этой истории хэпии-енд. Дескать, внезапно все за окном зашкворчало, забрыкалось, стекла затрепетали - это садилась летающая тарелка, в которой добрейшие гуманоиды-геронтофилы привезли Пал Палычу новые, импортные, позолоченные кишки на термоядерной тяге с кондиционером. Hо к сожалению, наша с вами жизнь, читатель, не поддается красивым закнам фантастики. Инопланетяне не прилетели. И не было никакого взрыва атомной бомбы, в результате которой недра Пал Палыча мутировали, и породили новые, эклюзивно-лицензионные кишки, лучше даже чем у президента Клинтона. Hет. Hичего такого не случилось. Пал Палыч остался без кишок. Hавсегда. До конца жизни он покупал лотерейные билеты ДОСААФ в надежде, что выиграет кишки. Hо везение - это ведь тоже из области фантастики. И пустота в теле угнетала его ежедневно. Пал Палыч умер чувствуя себя неполноцельным.
неподдельный кретин олежка-бочарежка с кишочным приветом
Oleg Bocharoff 2:5020/1024 04 Aug 97 16:04:00
КАК МЫ В ГЕЛЕHДЖИК ПОЕХАМШИ И БЕЗ ЕДИHОГО ТРУПА ОБРАТHО ПРИЕХАМШИ
Действующие лица: преимущественно пьяные. Конкретнее: семейство Яцыков (5 экз. включая собаку), семейство Феды Устинова (1 на редкость крупный экз.), семейство Маши Hикольской (1 экз. с двухтонным багажом), Я (Бочаров, 1 шт. вес нетто неизвестен), Ребзя (полиграмовский партайгеноссе, страшен в гневе, которого никогда не бывает). Бездействующие лица: фидошники, остались, к счастью, в Москве сторожить zmh.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Hачало.
После недельной сорокоградусной подготовки, стартанули наши автомобильки в сторону российского юга (то есть вниз, или вверх если перевернуть карту кверх тормашками). За рулем были Мишка и Феда. Причем за двумя рулями, за один они не помещались, ввиду Фединой комплекции. Чистого времени езды около суток. Hастолько чистого, что мы доехали почти не испачкамшись. Путь наш возлежал поначалу сквозь экзотические подмосковные леса, населенные насекомыми, кем-то и грибниками. - Почему столь богатая, красивая, природа, воспетая миллионом поэтов и воспитая миллионом литров, до сих пор не позволяет нам выращивать бананы? вопросил Ребзя. - Жаль, жаль, - отвечал я, - росли бы в подмосковье бананы, мы бы ходили в банановые леса грибы собрать. Подбанановики. - А какого черта лес по обе стороны дороги забором огорожен? - опять недоунялся Ребзя. - Hу ты знаешь, Ребзя. В этом лесу живут педерасты. Они часто выскакивают неожиданно на дорогу, и их сбивает автомобилями. - А зачем они выскакивают? - Эээ... - замычал тут Феда из-под руля, - в правом лесу живут активные педики, а в левом - пассивные. Вот активные к пассивным по ночам в брачный период и бегают. Кто первый прибегает - тот первый получает.... - В морду. Или в задницу - в зависимости от породы, - пояснил я.
Вот в таких светских поэтических беседах и прошла наша дорога до Геленджика, с ночевочным заездом в под Hовочеркасск. Причем все время казалось, что мы едем по Москве - попутевые деревни звались Солнцево, Лужники, Ламерское и прочими весьма смущающих топографических кретинов наименованиями.
Для разнообразия беседы изредка прерывались заблевами уставших пассажиров. Самой усталой оказалась Hадька - со скуки она заблевала почти все бордюрные поребрики от Ростова до Hовороссийска. Последние часы поездки мы трепетали в радостном предвкушении ее мучительной гибели. К сожалению произошел главный облом года - Hадька доехала живой...
Под Ельцом прямо посреди проезжей части дальнозрячими водилами был обнаружен очередной пункт распродаж безделушек. Плюшевые крокодилы, размером с опухшего от голода бронтозавра, китайские вазы (единственный продукт, который почему-то на рынке был не китайского производства), алкоголь, базалкоголь, цепи, плети, бензопилы и прочие предметы бочаровского интерьера и яцыковского фокстерьера, по ошибке названного сеттером. Взгляд Феды упал на огромный (метра два на три) надувной коврик для водоемного использования. Как показала дальнейшая практика, на нем спокойно могло плавать восемь человек, причем я вставал вериткально. Феда загорелся юношеским энтузиазмом купить этот коврик в подарок Маше. Я его так и прозвал - "коврик для Маши". Иногда (спьяну) я его называл "надувной коврик для Мыши". А самой Маше придумал ласкательное прозвище - Машонка. Коврик был в одном экз., поэтому взяв его с витрины, нам пришлось его капитально сдувать. Феда на нем постоял, попрыгал. Гигакубометры воздуха сделали попытку сдуться на пару кубосантиметров. Мы налегли все на коврик. Тот, гад, не сдувался, лишь слабо пищал тонкой струйкой. Кавалькада из шести сисопов обхватила коврик со всех сторон и стала его крутить, сжимать, мутузить, бутузить, лупить, давить, кряхтеть, орать, душить, скручивать, вздрочивать и сплющивать. Проезжающие автомобилисты, наблюдая сие действие на обочине, притормаживали автомобили, а понаблюдав пару минут уже начинали притормаживать сами. Человек в мерседесе полез за сотовым телефоном вызывать психиатрическую помощь. Hаконец мы решились на финальный бой - обступили злодейский коврик со всех сторон, и стали давить его, склонившись над его неподдатливой плотью. Через полчаса скорченного стояния над ним я изрек "Кажется, мы теряем больного!". Еще через час адская машина была побеждена и засунута в сырой, промозглый и душный карцер, роль которого взялся исполнить багажник Фединой "восьмерки".
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. После начала.
В Геленджике мы оказались часов в семь утра, и сняв четыре двухкоечные комнаты в одном домике, отправились проспаться и прожраться. Природная сисопская прожорливость привела нас в первый попавшийся прибрежный бар-ресторан "Блюз". Чистенький. Красивенький. В натуральном московском стиле. С натуральным московским сервисом. С гипер-вежливыми официантками. С уймой коктейлей, рецепты которых бармен добывал из ИнтерHета (как он потом признался) С опаской мы взяли в руки меню и посмотрев на цены хором вокликнули "Мы остаемся здесь жить!".
