ему. По ходу программы студию постепенно заполняли гирлянды живых цветов, аквариумы с золотыми рыбками, целая стая голубей и даже начальник местной пожарной охраны, непостижимым образом оказавшийся в рукаве иллюзиониста. Калачаевцы были вне себя от восторга.
— Ив заключение, — сказал Замарин, — я исполню номер, который был отмечен специальным призом жюри на международном конкурсе в Болонье. Номер называется «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Сразу предупреждаю — с фазаном он никак не связан. Каждое слово в названии соответствует цвету шарика. Всего шариков семь. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Все эти шарики я буду поочередно извлекать из своего правого уха и жонглировать ими в воздухе. Когда я достану последний, фиолетовый, свет в студии погаснет, шарики же, наоборот, зажгутся и будут прыгать в воздухе как бы сами собой, оставляя в темноте разноцветные следы. Те, кто успел побывать на моем выступлении, знают, как это красиво, тех же, кто не имел такой возможности, я призываю довериться собственному воображению. Итак, начинаем. В руках у меня, как обычно, ничего нет. Раз! — И из уха фокусника появился красный шарик. — Два! — Вслед за ним выскочил оранжевый. — Три! — Желтый. — Четыре! — Зеленый. — Пять! — Голубой. — Шесть! — Синий.
Шесть разноцветных шариков плясали в его руках. Город замер. Сделав эффектную паузу, Замарин выкрикнул:
— Семь!
Но тут же осекся — фиолетового шарика не было.
— Извините, товарищи, накладка, — запинаясь, пробормотал иллюзионист. Сердца калачаевцев захлестнула теплая волна сочувствия.
«Не волнуйся, — мысленно подбадривали они своего любимца, — попытайся еще раз. Мы тебе верим, и ты не можешь нас разочаровать».
Словно уловив этот мощный импульс, Замарин вновь шагнул к микрофону:
— Я повторяю номер. Внимание, начали. Раз! Я достаю из уха красный шарик. Два — оранжевый…
— Лапшу он оттуда достает, — злорадно шепнул Грелкин, но жена не слышала его. Мысленно она была рядом с артистом.
—.. три — желтый, четыре — зеленый, пять — голубой, шесть — синий…
В городе прекратилось всякое движение.
— …Семь! — отчаянно крикнул Замарин.
Фиолетового шарика опять не было.
— Извините, товарищи. Видимо, непривычная обстановка слишком подействовала на меня. Мой коронный номер у меня не получился…
— Факир был пьян, — ловко сострил Грелкин, но наткнулся на испепеляющий взгляд жены.
Щелкнул микрофон, наступила тишина. Грелкин встал с дивана, с хрустом потянулся, и в этот момент что-то упало из его уха на пол, прямо к ногам жены.
— Смотри, Паша! — закричала она, нагибаясь. — Шарик! Фиолетовый! Нашелся все-таки!!!
— Чего раскудахталась, — цыкнул на жену Грелкин. — Он же в моем ухе нашелся, а не в его. Правильно я тебе говорил — все они халтурщики.
Впервые опубл. в газ. «МК», сентябрь 1981.
В дверь позвонили, я открыл. На пороге стояли двое. Один высокий, в вязаной коричневой кепке, в сером пальто с каракулевым воротником, в красно-зеленом мохеровом шарфе, коричневых диагоналевых брюках и черных ботинках с развязанными шнурками. Второй не помню в чем.
В вязаной шапке достал из кармана блокнот, послюнявил палец, открыл нужную страницу.
— Вы Дудов Никанор Степанович?
— Я. — ответил я.
— Родились 25 мая 1936 года?
— Точно.
— Место рождения — город Острогожск Воронежской области?
— Он самый.
— Русский?
— Русский.
— С 1955 по 1958 год проходили службу в рядах Советской Армии?
— Проходил.
— После окончания службы с января 1959 по апрель 1967 года работали водителем механизированной колонны Новоогурцовского автокомбината?
— Работал.
— В 1963 году поступили на первый курс заочного отделения автомеханического института?
— Поступил.
— 26 декабря 1963 года вступили в брак с гражданкой Тимофеевой Анной Петровной, после брака принявшей фамилию Дудова?
— Вступил.
— 14 марта 1965 года у вас родилась дочь Дудова Эльвира Никаноровна?
— Родилась.
— В июне 1965 года вам была предоставлена двухкомнатная квартира, где вы и проживаете в настоящее время?
— Была.
— Окончив в 1970 году заочное отделение автомеханического института, вы перешли на должность инженера по технике безопасности с окладом 140 рублей в месяц?
— Перешел, но на 135.
— Точно помните, что не 140?
— Точно.
— Действительно не он, — сказал первый и плюнул в сердцах на пол.
— А я тебе что говорил? А ты — «он, он»… — И второй тоже плюнул на пол в то же самое место.
— Извини, друг, ошибка вышла, — сказал первый.
Они повернулись и пошли вниз по лестнице.
Один высокий, в вязаной коричневой кепке, в сером пальто с каракулевым воротником, в красно-зеленом мохеровом шарфе, коричневых диагоналевых брюках и черных ботинках с развязанными шнурками. Второй не помню в чем.
Публикуется впервые.
Я, вообще-то, жизнью своей доволен.
Единственное, что мне в себе не нравится, характер у меня слишком мягкий. Никому ни в чем отказать не могу. На базу идти — Мухин. Газету стенную делать — Мухин. Билеты лотерейные распродавать — опять Мухин. А отказать людям не могу, внутри что-то не позволяет.
Как-то подходит ко мне Полатьев, технолог наш.
— Слушай, — говорит, — Мухин, тут у меня дело к тебе одно есть.
— Какое? — спрашиваю, а сам чувствую, что опять меня о чем-нибудь попросит. И точно. Как в воду глядел.
— Понимаешь, — говорит, — человека тут одного убить надо. Сделаешь, а? Кроме тебя некому.
«Понятно, — думаю, — что некому. Куда бы вы без Мухина делись?»
— Какого, — спрашиваю, — человека? Я его хоть знаю?
— Да знаешь, конечно. Главбух наш, Севастьянов.
— Это лысый, что ли, такой? На четвертом этаже работает?
— Ага. на четвертом. Ну как, выручишь?
— Ладно, — говорю, — выручу. Что с вами
