Я постоянно думаю о тебе, сынок Не сомневайся, ты борешься в Ираке за правое дело.
Очень люблю тебя
папа.
Мой дорогой Гленн,
Надеюсь, ты не против, что я тебе пишу, но твой отец показал мне твое письмо. Во время Второй мировой войны я служил в пехоте. На фронте я почти всегда пребывал в состоянии ужаса. Поэтому твои чувства совершенно нормальны. Надеюсь, поэзия Зигфрида Сассуна[68] тебя в этом убедит. Там есть жесткие стихи, но это правдивый отчет о войне, ты это сразу поймешь, когда начнешь читать.
С самыми теплыми пожеланиями,
Хью Карлтон-Хейес
Суббота, 24 тая
В магазин зашел подросток в куртке с надвинутым на глаза капюшоном и принялся слоняться между полок. Я спросил, не требуется ли ему квалифицированная помощь.
– У вас есть книжка, которая называется Библия?
К сожалению, его услышал Бернард Хопкинс.
– Библия? – с притворным недоумением воскликнул он. – Скажи-ка, юный красавчик, а кто ее написал?
Парень густо покраснел:
– Не знаю… А разве не Бог?
Тут мы с Хопкинсом и мистером Карлтон-Хейесом покатились со смеху.
Выяснилось, что юноша трудится над сочинением на тему отцов и детей. Он выбрал Бога и Иисуса.
Я поинтересовался, почему он не воспользовался школьной библиотекой. Паренек объяснил, что его отлучили от библиотеки после истории с мандарином – он съел цитрус, а косточки выплюнул и «случайно» угодил в одну отличницу по имени Луиза Мур.
Разговорившись, он сообщил, что его мама отказалась подключаться к Интернету, а потому он не может скачивать сочинения из сети, как делают все остальные ребята. Парнишка негодовал так, будто мать заставляет его ходить в школу босиком.
Бернард Хопкинс, присвоив себе право на скидку, продал юноше «Иллюстрированную Библию для детей» за семьдесят пять пенсов. На обложке этого издания Иисус изображен с длинными волосами и голубыми глазами, отчего он немного напоминает Дэвида Бекхэма. Книга лишь совсем чуть-чуть заплесневела.
Воскресенье, 25 мая
Утром позвонил Умник Хендерсон и попросил разрешения зайти ко мне вместе с Маргариткой. Я задумчиво потер шею, состроил свирепую рожу… и согласился увидеться с ними.
Загар Умника немного потускнел, черты «ботаника» опять начали проступать, но, если честно, я никогда не видел его таким счастливым. Да и Маргаритка преобразилась: похоже, беременность идет ей на пользу. Они все время держались за руки. Тошнотворное зрелище, дорогой дневник.
Эти двое решили пожениться и пришли просить у меня благословения и поговорить о нерожденном ребенке.
– Я очень хочу усыновить его, Адриан, – сказал Умник. – Давай я обращусь к моему адвокату, чтобы он подготовил бумаги?
– Нам, беднякам, законники не по карману, – ответил я. – А почему бы не обсудить этот вопрос после рождения ребенка?
– Я же говорила, Брюс, он тяжелый человек, – встряла Маргаритка.
И тут Умник поразил меня. Он глянул на невесту и строго сказал:
– Маргаритка, не начинай.
А затем покрыл ее лицо поцелуями.
Пришлось отвернуться.
Закончив целоваться, Умник повернулся ко мне:
– Я готов помочь тебе материально, Адриан. Знаю, что у тебя туго с деньгами.
Я представил себе «нашу Грейс» в балетной пачке и уточнил:
– Предлагаешь мне торговать родительскими правами?
Снаружи донесся детский крик, затем послышался мужской голос, громкий и сердитый. Мы выскочили на балкон. По каналу в байдарке плыли мужчина средних лет и мальчик, а на них нападал разъяренный сэр Гилгуд. Он угрожающе хлопал крыльями и ожесточенно клевал весло, которым мужчина отбивался от него.
– Ну и злобное создание, – пробормотал Умник.
Я оглянулся на него:
– Он всего лишь защищает свое гнездо, где отложены яйца.
Мужчина с мальчиком все-таки прорвались, и сэр Гилгуд вернулся к своему гнездовью.
Маргаритка пролепетала, что ей нехорошо. Умник поспешно обнял ее, и они удалились.
Прощаясь, я небрежно спросил, как там Гортензия с Георгиной.
– Гортензия отдыхает в Албании, – затараторила Маргаритка, – а Георгине пришлось вернуться в Биби-на-Уолде. – Она рассмеялась с довольным видом. – Ее вышвырнули из квартиры за то, что она напилась и устроила там погром.
А может, Георгину и с работы выгнали, полюбопытствовал я.
– Пока нет, – сморщила нос Маргаритка, – катается на работу отсюда.
Дорогой дневник, я должен, должен ее увидеть.
Понедельник, 26 мая
Весенний выходной.
Позвонил Георгине на мобильник, но он отключен. Тогда я поехал в Биби-на-Уолде, оставил машину у паба и устроился в засаде, откуда была видна задняя часть дома.
Никто не появлялся, но меня утешала мысль, что Георгина находится где-то поблизости. Просидел там больше часа, привалившись спиной к дереву. Читать было нечего, делать тоже, разве что разглядывать проносящиеся по небу облака, слушать птичий щебет и следить за букашками, сновавшими в траве. Возвращаясь к машине, я дал себе клятву, что вновь завоюю Георгину, женюсь на ней и заведу с ней детей.
Вторник, 27 мая
Письмо от Трикси Мидоуз.
Координатор по вопросам конфликтов между жильцами
Городской совет Лестера
Новая аллея
Лестер
27 мая 2003 г.
Уважаемый мистер Моул,
Тон Вашего письма я нашла в высшей степени оскорбительным. Мистер Лебедь, очевидно, нуждается в помощи, а не в осуждении.
Вы говорите, что он не говорит ни слова. Обращался ли он в отделение нарушений речи Лестерской Королевской больницы? И в курсе ли он, что социальная служба в силах помочь ему с недержанием кала?
Возможно, проблемы мистера Лебедя и являются причиной его антиобщественного поведения. Я по-прежнему считаю, что путь к решению, которое устроит обе стороны, лежит через примирение и переговоры.
Обзывая мистера Лебедя «тварью и диким животным» и угрожая насилием, вы способны добиться лишь обратного эффекта.
Искренне Ваша,
Трикси Мидоуз,
координатор по вопросам конфликтов между жильцами.
11.35 вечера
Георгина, Георгина, Георгина.
Среда, 28 мая
Обсуждение романа Зейди Смит «Белые зубы» открыл Бернард Хопкинс.
– Для бабенки написано неплохо, но у Салмана получается лучше, – протянул он.
– Вы так фамильярно называете мистера Рушди, – заметил я. – Вы с ним знакомы?
Хопкинс постучал себя по носу:
– Да перебивался он в моей конуре, когда бегал от «Аль-Каиды».
Мохаммед с горячностью воскликнул:
– Вы путаете фундаменталистов с террористами!
– А для меня они все на одну рожу, красавчик, – сказал Хопкинс.
– Но они разные! – отрезал Мохаммед. – Между ними столь же мало сходства, как между благочестивым священником и епископом-гомиком, хотя оба называют себя христианами.
– Прикольная книжка, – похвалила Лорейн. – У меня есть знакомые – ну вылитые персонажи из этой книги. Знаете, я смеялась так, что кровать подо мной тряслась.
Даррен признался, что так и не прочел «Белые зубы». Он все еще погружен в «Джуда Незаметного». А еще он сказал, что его тяга к чтению оборачивается «кое-какими проблемами с женой». Он купил книжный шкаф в гостиную, а из-за этого пришлось передвинуть мебель, и жена теперь «бухтит», мол, телевизор оказался слишком далеко от розетки.
Мистер Карлтон-Хейес сочувственно кивал, но ума не приложу, ему-то откуда знать о семейных драмах такого сорта.
Посоветовал Даррену сделать нечитающей жене подарок – «Ни пенни больше, ни пенни меньше» лорда Джеффри Арчера.[69]
Меня попросили назвать следующую книгу для обсуждения. Предложил «Глупых белых людей» Майкла Мура.[70]
Бернард Хопкинс взревел:
– Если бы я написал этих «Глупых белых людей», меня бы распяли за разжигание расовой ненависти.
– Можно мне предложить? – тихо проговорил Мохаммед. – Думаю, нам всем бы не помешало прочесть Коран.
– Отличное предложение! – поставил точку мистер Карлтон-Хейес.
По дороге домой я обзвонил все модные пабы и винные бары, но ни в одном Георгины не обнаружилось.
