Слава тем, кто в пределах оклада
Усмиряет стихию заряда,
Чтобы людям во тьме не пропасть!
Слава им, незаметным героям,
Энергичным в оценках порою,
Что поделаешь, служба не мед…
В некрасивых штанах из сатина
Электрический строгий мужчина
По огромной планете идет.
Бывают в этой жизни миги…
Бывают в этой жизни миги,
Когда накатит благодать,
И тут берутся в руки книги
И начинаются читать.
Вонзив пытливые зеницы
В печатных знаков черный рой,
Сперва одну прочтешь страницу,
Потом приступишь ко второй,
А там, глядишь, уже и третья
Тебя поманит в путь сама…
Ах, кто придумал книги эти -
Обитель тайную ума?
Я в жизни их прочел с десяток,
Похвастать большим не могу,
Но каждой третьей отпечаток
В моем свирепствует мозгу.
Вот почему в часы досуга,
Устав от мирного труда,
Я книгу – толстую подругу -
Порой читаю иногда.
Джентльмен и обмен (басня)
Один какой-то джентльмен
Затеял раз произвести обмен.
Он был, заметим, страшным снобом,
В родном благоустроенном дому
Ничто не нравилось ему,
Как это свойственно любым высоколобым,
Что мыло русское едят,
А сами в сторону глядят.
Так вот,
Моральный этот, стало быть, урод,
А может быть, наоборот,
Урод, быть стало, аморальный этот,
Чтоб цели той достичь,
Порочный выбрал метод,
Не наш, отметим, кстати говоря.
Примерно в середине октября,
Идя по улице, столкнулся со столбом,
Представьте, лбом.
И, вследствие такого столкновения,
Он на столбе заметил объявленье.
Его такая же писала джентльменка,
По ней, понятно, тоже плачет стенка.
Короче, текст такой на этом был листке:
„Квартиру от кольца невдалеке,
Две комнаты, метро почти что рядом,
Поблизости к тому же с зоосадом,
Что даст возможность вникнуть в быт фазанов,
Плюс в двух шагах живет Эльдар Рязанов,
На площадь большую желаю поменять, раз в пять,
И за мечту за эту голубую
Готова сумму отвалить любую“.
И наш герой,
Вместо того
Чтоб путь продолжить свой
И делом наконец каким-нибудь заняться,
Решил, представьте, обменяться.
Содрав с обменщицы весьма солидный куш,
Сей муж,
Нечистый на руку к тому ж,
Живет теперь в двухкомнатной квартире.
Мораль: доколе можно прибегать к сатире,
Когда давно пора топить таких в сортире.
Идя домой порою позднею
И очень сильно торопясь,
Иван Петрович неопознанный
Объект заметил как-то раз.
Летел он меж землей и звездами,
Не причиняя людям вред,
Никем покуда не опознанный
Чужого разума привет.
Кто в мысли погружен серьезные,
Не будет времени терять.
Иван Петрович неопознанный
Объект не стал опознавать.
Горел закат на небе розовый,
И, оставляя белый след,
Из виду скрылся не опознанный
Иван Петровичем объект.
Женщина в прозрачном платье белом,
В туфлях на высоком каблуке,
Ты зачем своим торгуешь телом
От большого дела вдалеке?
Ты стоишь, как кукла разодета,
На ногтях сверкает яркий лак,
Может, кто тебя обидел где-то?
Может, кто сказал чего не так?
Почему пошла ты в проститутки?
Ведь могла геологом ты стать,
Или быть водителем маршрутки,
Или в небе соколом летать.
В этой жизни есть профессий много,
Выбирай любую, не ленись.
Ты пошла неверною дорогой,
Погоди, подумай, оглянись!
Видишь – в поле трактор что-то пашет?
Видишь – из завода пар идет?
День за днем страна живет все краше,
Неустанно двигаясь вперед.
На щеках твоих горит румянец,
Но не от хорошей жизни он.
Вот к тебе подходит иностранец,
Кто их знает, может, и шпион.
Он тебя как личность не оценит,
Что ему души твоей полет,
Ты ему отдашься из-за денег,
А любовь тебя не позовет.
Нет, любовь продажной не бывает!
О деньгах не думают, любя,
Если кто об этом забывает,
Пусть потом пеняет на себя.
Женщина в прозрачном платье белом,
В туфлях на высоком каблуке,
Не торгуй своим ты больше телом
От большого дела вдалеке!
Когда сгорю я без остатка…
Когда сгорю я без остатка
В огне общественной нужды,
Идущий следом вспомнит кратко
Мои невнятные труды.
И в этот миг сверкнет багрово
Во тьме кромешной и густой
Мое мучительное слово
Своей суровой наготой.
Причинно-следственные связи
Над миром потеряют власть,
И встанут мертвые из грязи,
И упадут живые в грязь.
И торгаши войдут во храмы,
Чтоб приумножить свой барыш,
И воды потекут во краны,
И Пинском явится Париж.
И сдаст противнику без боя
Объект секретный часовой,
И гайка с левою резьбою
Пойдет по стрелке часовой.
И Север сделается Югом,
И будет Западом Восток,
Квадрат предстанет взору кругом,
В лед обратится кипяток.
И гильза ляжет вновь в обойму,
И ярче света станет тень,
И Пиночет за Тейтельбойма
Опустит в урну бюллетень.
И дух мой, гордый и бесплотный,
Над миром, обращенным вспять,
Начнет туда-сюда витать,
Как перехватчик беспилотный.
Куда ушли товарищи мои,
Что сердцу были дороги и милы?
Одни из них заплыли за буи,
А сил назад вернуться не хватило.
Другие в неположенных местах
Копали от рассвета до заката.
Они сложили головы в кустах,
Не вняв предупреждению плаката.
А третьих бес попутал, говорят.
Кого из нас не искушал лукавый?
Забыв про все, рванули в левый ряд,
Хоть был еще вполне свободен правый.
Четвертые – народец удалой,
Те никого на свете не боялись,
Стояли – руки в боки – под стрелой
И, по всему похоже, достоялись.
Ушли друзья в неведомую даль,
Наделав напоследок шуму много,
Но не скажу, что мне их очень жаль,
Ушли и ладно – скатертью дорога.
Я на своем остался берегу,
Решать свои конкретные задачи.
Я здесь стою и не могу иначе,
Но за других ручаться не могу.
Летит по воздуху орел,
Расправив дерзостные крылья,
Его никто не изобрел -
Он плод свободного усилья.
В пути не ведая преград,
Летит вперед,
На солнце глядя.
Он солнца – брат
И ветра – брат,
А самых честных правил – дядя.
Какая сила в нем и стать,
Как от него простором веет!
Пусть кто-то учится летать,
А он давно уже умеет.
Подобно вольному стиху -
Могуч и малопредсказуем -
Летит он гордо наверху.
А мир любуется внизу им.
Но что ему презренный мир,
Его надежды и страданья…
Он одинокий пассажир
На верхней полке мирозданья.
Я, Москва, в тебе родился,
Я, Москва, в тебе живу,
Я, Москва, в тебе женился,
Я, Москва, тебя люблю!
Ты огромная, большая,
Ты красива и сильна,
Ты могучая такая,
В моем сердце ты одна.
Много разных стран я видел,
В телевизор наблюдал,
Но такой, как ты, не видел,
Потому что не видал.
Где бы ни был я повсюду,
Но нигде и никогда
Я тебя не позабуду,
Так и знайте, господа!
Неопубликованная стенограмма
Любимец уральских умельцев,
Кумир пролетарской Москвы,
Борис Николаевич Ельцин
Седой не склонил головы.
Последний октябрьский пленум
Не выбил его из седла,
Явился он вновь на коне нам,
И конь закусил удила.
Возникнув с карельским мандатом
На главной трибуне страны,
Он бросил в лицо делегатам:
