— Война это гадость. — Сказал ей Скала. — И ты либо полюбишь эту гадость, либо умрешь человеком.
Она не ответила, только усмехнулась.
— Как ты? — Спросил, наконец, советник.
— Там я оставила свою невинность. — Неожиданно ответила Рут.
— И как? — Растерялся Скала.
Она серьезно посмотрела на него.
— Очень много крови. И очень больно.
Вопреки ожиданиям, Дон не стал ничего спрашивать. Он был умным человеком, и так все понял. И даже то, чего не понимала еще ни сама Рут, ни Скала. Если она позовет за собой войско, оно пойдет за ней, потому что варварам больше по сердцу резня, чем интриги. Дон холодно смотрел на дочь и думал, что не может так рисковать. Он не был особенно честолюбив, и как всякий варвар был бы не против подчиниться сильному вождю, если бы тот пришелся ему по сердцу, но не собственной дочери. А еще она была опасна тем, что была Тринидадом. Дон не обольщался и знал, что его имя значит больше него самого. И значило это только одно.
— Понравилось тебе брать замки, жабка?
Рут усмехнулась.
— Война — грязная сука.
— Прямо как ты. Однако мне понравился ход твоих мыслей. Дай я тебе кое-что покажу.
Он расстелил перед дочерью карту.
— Где-то через год мы выйдем к замку Эофаст. Видишь, как он стоит? Я рассчитываю, что к нам присоединятся племена Кроатон и Хореестор, но зачем тратить людей, когда можно предложить лордам союз?
Рут удивленно вскинула глаза.
— Именно, плесенька, именно. У тебя еще год на изучение хороших манер. Эофаст гораздо южнее Норвента, и там привыкли к культурному обращению. Так что ступай и ищи молодого Хольта. Пусть уже займется делом, а то у него после этого замка совсем с головой неладно.
— И как так вышло, что этот замок не взял Тринидад? — Спросил Герк скорее самого себя, чем кого-то из спутников.
Нет, он не сомневался, что они способны ответить, но сомневался, что они ответят правильно. Хмель наверняка разразится байкой, демон выдумает очередную похабщину, не отказывая себе в удовольствии смутить последнюю леди, а варварку Тринидад вряд ли посвящал в свои планы. Тем не менее, ответила Герку именно Рут.
— Почему же, взял. — Сказала она с непонятным выражением.
— Так же как тот, с каменоломнями и гладиаторами? — Подковырнул ее Гаррет.
Рут смерила его убийственным взглядом.
— Не видно, чтобы здесь шли сражения. — Осторожно подтвердил рыцарь.
— Тринидад взял этот замок не сражением! — Высокомерно заявила дикарка.
— Хитростью? — Не поверил Хмель.
— Они сами его сдали. — Таинственно сказала Рут.
— Без сражения и хитрости? — Не поняла Лависса. — Как это?
Однако Рут, чтобы не отвечать, не требовалась даже видимость причины, поэтому все последующие расспросы женщина игнорировала с поистине варварской упертостью. Потому что причина была такая, что даже Хольт ей не хвастался.
Замок Дранкервиль находился в очень удачном месте. Многочисленные пещеры, служившие путникам приютом, объяснялись каменистой почвой. Сколько лет крестьяне возделывали эту землю, но каждый раз увозили с полей по телеге камней. Да и сама очищенная почва была серой и неплодородной. Люди удобряли ее перегноем и золой жесткой травы, растущей здесь в изобилии, но в благодарность она еле-еле родила. Зато дома, даже у распоследних бедняков, были каменными, а уж тем более замок и две защитных стены. За этими стенами мир словно менялся. Мягкая зеленая травка росла на черной жирной почве. Высокие лиственные деревья образовывали тенистую рощу с ручьями и птицами. В ручьях было полно рыбы, и слуги прикармливали ее, чтобы было чем кормиться самим в голодные годы. На полях даже росли хлебные злаки. Лорд продавал еду собственным крестьянам, и они все были ему должны. Долги предавались из поколение в поколение, и истощенные люди не могли покинуть жестокий край. Беглецов ловили и наказывали отсечением любой конечности на выбор. Иногда доведенные до отчаяния голодом и лишениями люди выбирали голову. Ко всему прочему, замок стоял сильно в стороне от остальных, и не мог похвастаться ничем таким, чем можно было бы обмениваться и торговать. Новых лиц здесь не видали годами, и род крестьян вырождался из-за кровосмесительных браков.
Рут даже не надеялась взять замок штурмом, поэтому велела осадить его и держать осаду хоть несколько лет, пока в Дранкервиле не сдохнет последний усатый жук. Крестьяне осады почти не заметили, не смея разогнуть спин от полей и втайне желая лорду загнуться от голода. Злая Рут отправила тысячников завоевывать оставшиеся замки, а сама осталась в Дранкервиле, предчувствуя, что скучающие варвары скоро начнут убивать крестьян, не думая, что некому станет обеспечивать войско едой, насиловать крестьянок и, самое страшное, дезертировать от безделья. Не успела Тринидад как следует навоображать, как и каким образом к ней начнет приставать не менее скучающий Хольт, как к ней явился очень смущенный дозорный. То, что он пришел сам, а не передал сообщение через сотника, а потом тысячника, заслуживало внимания, поэтому Рут кликнула Хольта, чтобы посоветовал, если что, и внимательно выслушала сбивающийся рассказ.
Дозоры никогда не приближались к крестьянским домикам и полям, предпочитая бесшумно передвигаться по лесу и наблюдать издали за малоинтересной и однообразной работой «земляных червей». Поэтому крестьяне нашли дозоры сами. Точнее крестьянки. Варвары не привыкли, чтобы кто-то гонялся за ними по лесу, да еще с таким шумом, поэтому несколько растерялись и тихо отступили. Но женщины, к их удивлению, стали кричать и звать дикарей. На резонный вопрос волосатых вооруженных мужчин, чего им, собственно, надо, женщины захихикали, смутились, и ответили, что пока грязные дикари не начали насильничать, убивать мужчин и губить и так скудный урожай, лучше все будет добровольно и по обоюдному согласию. Обоюдным согласие отнюдь не было: вид тощих, изможденных и рано состарившихся женщин варваров не вдохновлял. Успокоив крестьянок, что насильничать они будут только в самом крайнем случае, а их мужчины того и гляди сами сдохнут, не выдержав давления воздуха на хилые плечи, варвары поспешили ретироваться.
В следующий раз явившиеся женщины были моложе, красивее и одеты в лучшие наряды. Недоумевающие дозорные попытались отбиваться, но природа взяла свое, хоть разум упорно твердил, что это может быть хитрый отвлекающий маневр. Однако ничего не случилось, и наутро женщины ушли. А потом явились другие женщины. Оказалось, что остальные дозорные отряды подвергаются похожим нападениям. Крестьянкам не было дела до судеб королевства и войны. Женщины, чьи мужчины утрачивали способность ложиться с женой едва ли не на третий год брака, хотели детей. Крепких здоровых детей от крепких здоровых мужчин, которым можно будет петь у колыбели, которые будут кричать громко, а не тех поголовно умирающих заморышей, которых уже даже не жалели, заранее зная, что рожденное дитя будет неспособно к жизни.
— Не будем мы их воевать. — Покраснев, закончил дозорный. — Они хоть и страшные, как демонская задница, а рука не поднимается!
— Зато все остальное, я смотрю, поднимается. — Холодно заметила Рут.
— И что с ними делать? — Деловито спросил Хольт, внутренне задыхаясь от хохота.
— Во-первых, по десять плетей всему отряду, десятнику пятнадцать, сотнику пять. Бабы бабами, а ведь это действительно мог быть отвлекающий маневр. Во-вторых, приведите мне одну из этих женщин.
Когда суровый варвар привел Тринидад испуганную молодку, Рут долго ее разглядывала. У женщины было белое одутловатое лицо, неровные пальцы с узловатыми суставами, кривые ноги и кривые зубы. На руке чуть постукивали друг об друга деревянные браслеты: семь выкидышей, три мертвых ребенка, один еще живой. Хольт брезгливо скривился и передернул плечами, по его мнению, добровольно залезть на такое можно было только в состоянии дичайшего опьянения.
— У тебя есть ребенок. — Тихо сказала ей Рут. — Мальчик? Как он?
— Молитвами Утешающей отойдет на Дорогу сна без боли. — Пробормотала женщина. — Надеюсь, новый будет здоров.
Рут пригляделась и заметила зеленую нитку, которую беременные повязывали от сглаза.
— И кто отец?
Крестьянка забегала глазами, потом выпрямилась и посмотрела на Тринидад.
— Мой муж не ложится со мной уже несколько лет. Мне жалко его, я люблю его, но я хочу дитя. Я женщина, и я для этого пришла в мир. И пусть он разорвет мое чрево, когда будет являться на свет, но он будет жить!
— Не будет, если я велю вырезать вас всех. — Раздраженно сказал Хольт. — Расплодилась пакость!
Женщина опустила голову, судорожно сжимая руками живот. Рут стукнула ногтями о подлокотник резного кресла, на котором сидела.
— Мне нужен замок. — Сказала она крестьянке. — И голова лорда на пике. Что бы ты ни думала себе о варварах, вся резня идет до победы… и немного после. Но когда мы убиваем лордов, мы уходим. Так вот, мне нужен лорд.
