Сенсей сказал, что пока орать не научатся - удара настоящего не будет. Медитировать тоже, говорит, не сможете. Потому как не достигнете внутренней свободы.
И заставлял кричать. Хором, парами и по одному.
- Не то! Не то! - рубил палкой воздух. - Иного противника одним криком можно уработать. Но заорать надо, чтобы у него медвежья болезнь водопадом хлынула. От вашего мычанья только слюна водопадом - плеваться хочется.
- А как орать? - спросил не без ехидства Саня, провоцируя сенсея. Дескать, теорию, можно в книжках вычитать, ты гаркни парализующе на практике.
- Слабонервным заткнуть уши, - набрал полные легкие тренер.
Никто не послушался. Зря. Сенсей заорал "ванцуй!" так, что Саня машинально, по-артиллеристски, раскрыл рот: по ушам садануло, будто пушка жахнула. При этом жуть, натуральная жуть заколодила мышцы. Сердце трусливо сжалось, а потом сорвалось в свинячий галоп. Тренер орал, как голодный людоед из допотопных времен, преследующий двуногий обед в джунглях.
Со стены отвалился кусок штукатурки. На улице завыло противоугонное устройство.
- Кто желает в туалет, - разрешил сенсей, откричавшись, - сбегайте.
Человек пять покинуло строй.
"Делай как я" неизгладимо подействовало на Саню. Ощутив на собственной шкуре настоящий "ванцуй!", с полной серьезностью начал осваивать ор. Дома, конечно, не покричишь в свое удовольствие. Может боком выйти. Ходил к транссибирской магистрали, где боевым кличем встречал проходящие в жарком грохоте поезда. Кричал на них так, что казалось, еще маленько и вагоны волной сбросит под откос. Начинал "ванцуй!" с появления электровоза и старался протянуть до последнего вагона. На товарняки не хватало дыхания. Зато с пассажирскими налаживалась обратная связь. Стучали колеса, дрожала земля, Саня, выпучив глаза от ярости, во всю ивановскую распахнув рот, вонзал крик в железнодорожный гром. Пассажиры в окнах крутили пальцами у виска, швыряли бутылками. "Хорошо! - думал Саня. - Значит, берет крик за живое!"
Тем не менее сенсей не уставал повторять всем, Сане в том числе:
- Жидко! Очень жидко! Орать, орать и еще раз орать! - требовал. Освобождайтесь от комплексов.
После наставлений Саню подмывало "освободиться" прямо по пути домой, в троллейбусе. Взять и заванцунить на весь салон. Когда-то в детстве в кинотеатре посреди сеанса ловил себя на желании матюгнуться что есть мочи в притихший зал. Не хулиган был. Примерно учился. Но сидевший внутри бесенок подначивал в темноте киносеанса выкинуть коленце из ряда вон. Чтобы зашумели, закричали, включили свет. Кто? Что? Зачем?
Заорать по-ушистски на весь троллейбус тоже была бы потеха.
Обуреваемый этим желанием ехал однажды Саня с тренировки и представлял реакцию попутчиков на его "ванцуй". Если вдруг среди привычных троллейбусных звуков заорать, как на поезд.
Народу было прилично. Саня стоял на задней площадке. Перед ним сидели бабуля в зеленом пуховичке и девушка в стильной фуражке. Девушка показалась Сане слегка беременной.
"Бабуля может от "ванцуй" окочуриться? - предположил Саня. - А у чуток беременной схватки начнутся".
Впритык стоял килограммов под сто упитанный парень. "Этому слону в ухо заори - в драку полезет", - продолжал рисовать послеванцуевскую картину. При этом старался тяжесть своего тела сосредоточить на левой ноге. На большом пальце правой набил сегодня кровавую мозоль. Палец горел огнем.
"Может не зажить до следующей тренировки", - тоскливо думал Саня.
В этот момент троллейбус резко - нос в землю - затормозил.
Пассажиры, согласно закону физики, продолжая движение по маршруту, повалились вперед. Слона-соседа физика тоже не обошла, падая, сделал шаг в своих лыжеподобных башмаках туда, где ныла Санина мозоль.
- Ванцу-у-у-й! - заорал Саня, принимая на боль слона.
Так не получалось орать ни на один поезд. Жуть по коже. Прямо тигрица в джунглях, идущая на убийцу своих детенышей.
От крика слон-сосед слетел с мозоли и рухнул в проход на задницу. Бабуля в пуховичке выхватила из кармана газовый баллончик.
- Что вы делаете? - завизжала слегка беременная девушка в стильной фуражке.
- Это насильник! - закричала бабуля. - Его по телевизору показывали!
И, защищаясь от изнасилования, надавила на "пуск".
Баллончик оказался левый. Из него вырвалась струя вонючего газа, но не паралитического, наоборот - реанимационного. Слон, хватанув его, очухался от шока и встал на ноги. На Санины тоже.
- Ванцуй! - второй раз заорал Саня.
- Банзай! - по-японски поддержали его с передней площадки.
- Твою мать! - присоединился к иностранцам родной клич.
Двери троллейбуса ни с того ни с сего начали открываться и закрываться на ходу.
- Остановка цирк! - дезинформацией прозвучало из динамика.
- Какой цирк! - завозмущалась бабуля в пуховичке, продолжая выдавливать в сторону Сани баллончиковый газ.
Маршрут этого троллейбуса близко у цирка не пролегал.
- Немазаный - сухой! - раздалось из динамика. - Вот какой!
"Сумасшедший дом на колесах", - испуганно подумал Саня.
- Банзай! - опять заорал впереди какой-то ниндзя.
От чего троллейбус резко затормозил. На этот раз не только нос в землю, но и рога - в стороны. Разорвал пуповину с электростанцией. Бабуля выронила баллончик, а слон-сосед, по закону физики, соскочил с мозоли. Получив свободу, Саня ринулся к выходу. Хотя домой еще ехать и ехать, но "банзай" уже раздавался в середине салона, а сенсей учил: для ушиста понятия "трус презренный" не существует - все зацепки хороши, чтобы увильнуть от драки. А тут ниндзя на рожон с "банзаем" лезет...
На следующей тренировке Саня, мысленно воскресив мозольную ситуацию в троллейбусе, повторил крик.
- Другое дело, - похвалил сенсей. - От данной печки дальше пляши.
- Куда дальше? - Саня считал, что достиг полного совершенства.
- Показать? - открыл рот сенсей.
- Не надо, - втянул голову в плечи Саня.
Глава одиннадцатая
ГЕПАРД
Саня теперь жил под знаком китайского единоборства круглые сутки. Даже в завтрак-обед-ужин не просто жевал - быстрей-быстрей желудок набить, лишь бы не вянькал. Нет, положит картофелину в рот и уговаривает корнеплод: "Стала частью моего разумного существа. Не сопротивляйся, усваивайся полностью, разве хорошо стать дерьмом бесполезным". Тренер советовал ограничивать себя в мясе и в будущем полностью перейти на рис. Саня пока скоромное употреблял. С ним, прожевывая, тоже вел задушевную беседу: "Ты было свиньей, по лужам валялось, об заборы чесалось, а теперь становись мной - хомо сапиенс". Раньше целый день накачивал себя кофе, теперь наотрез отказался от дурной привычки, на чай зеленый переключился. Противный, да кофе и философия ушу несовместимы.
Жалел, что у него дочь, а не сын. Тренируясь дома приставал к десятилетней тростиночке-крохотулечке Танечке бить его со всей силы палкой лыжной или ракеткой бадминтона. А он бы блокировал удары. Но та верещала, бежала к маме. Ленка кричала: "Сам дурак, еще и дите заражаешь! Лучше бы подработать пошел!" Тренируя дома растяжку, Саня пытался сесть на шпагат и просил дочь залезть на плечи. Танечка плакала: "Ты разорвешься!" А мама бежала из кухни: "Придурок! Отстань от дитя!"
Обзывательств в ту пору Саня получал в свой адрес полные закрома. Везло Ленке, что боец ушу должен отличаться стальной выдержкой. Даже титановой.
С работы Саня ходил пешком. Не ради моциона пять километров автопехом преодолевал. И не из экономии.
Боец ушу, по словам сенсея, должен тренироваться в любую минуту. Что бы ни делал. Идешь по улице, не глазей праздно по сторонам, представь себя хищником. Волком, например. Вот он рысит, чуть наклонив голову. При этом видит вокруг себя врагов и пропитание почти на 360 градусов. И ты, вообразив себя им, замечай любую мелочь по всей окружности. Влезь в шкуру зверя, проникся его энергией, тогда начнешь вытаскивать из замшелых сундуков памяти давно отброшенные цивилизацией в утиль навыки выживания. Обостряется зрение, усиливается обоняние и реакция, вырабатывается выносливость. Отмашешь волком километров двадцать и хоть бы что. Тогда как человеком развалился бы после такого похода.
Саня волков не переваривал, выбрал гепарда. Пятнистую африканскую кошку с крейсерской скоростью сто километров в час. Саня очень любил быструю езду. Нарисовав в голове стремительный образ, старался уподобиться во всех отношениях изображению.
Тротуар превращался в истоптанную зверьем тропу. Шоссе рядом - в русло пересохшей реки. Тополя - в кокосовые пальмы. Куча земли - в термитник. Толпа на автобусной остановке - в стадо пасущихся носорогов. А вон из кустов коза вкусная выскочила...
Вокруг Сани на тысячи километров раскидывалась девственная природа. Полная опасностей и здоровой жизни. Не выхлопные газы втекали в легкие запахи трав, цветов, экзотических деревьев. Ароматы африканских просторов будоражили чувствительный нос гепарда.
