Витек одним неосторожным движением сломал этот кокон, разбил скорлупу, под которой укрывались от соблазнов материального мира Макаровы желания. Что произойдет с преждевременно раскрывшейся почкой, когда ударит мороз? Примерно то же произошло и с Макаром. Он уже сказал себе «пора!», уже вовсю начал вырабатывать слюну, желудочный сок и прочие секреты. Ничего страшного как будто еще не случилось: Цорхия потребовал деньги. С точки зрения Витька, ничего ужасного не случилось, а Макар уже сломался. Начинать сызнова казалось ему невозможным.
Вдобавок вот еще что. Потомственный работяга генетически был запрограммирован на то, что успех и достаток приходят не вдруг, благополучие копится годами по капельке, по зернышку, а бесплатный сыр попадается только в мышеловках. Куш, сорванный благодаря идее Витька, в эту формулу не вписывался, вернее, относился к той ее части, где замерли взведенные мышеловки. С самой первой минуты триумфального дилерства Макар ожидал подвоха. Турецкое солнце почти растопило столп этого призрака, Макар почти поверил в свою звезду, когда... когда мышеловка щелкнула-таки, прищемив хвосты двум очередным охотникам до легкой поживы.
Попавшиеся мыши ведут себя по-разному. Одни начинают пищать и метаться, другие замирают, то ли читая про себя мышиную отходную, то ли демонстрируя владельцу капкана свои покорность и кротость перед сильным мира сего. Витек задергался, Макар сник.
Дальнейший ход событий неожиданно осложнил положение, и если Витек порядком приуныл и разозлился, то на Макара эти новые напасти особого впечатления не произвели: с тем же эффектом можно пинать нокаутированного соперника.
Между тем происходило вот что.
Когда приятели приехали в магазин, выяснилось, что Цорхия ждал их не один. Вместе с ним в кабинете сидели несколько земляков. Разговор пошел с места в карьер на весьма повышенных тонах. Возможно, Макар прав, приятелям не стоило качать права и показывать кавказцам гонор. А может быть, прав Витек, полагавший, что роль невинных ягнят обошлась бы еще дороже: не встретив отпора, дружки Рината могли совсем обнаглеть. Так или иначе, в ходе продолжительной дискуссии компаньонам не удалось оспорить заявленную ранее сумму. Хуже того, размер морального ущерба господина Цорхия вырос вследствие имевшей место нервотрепки на три тысячи долларов. Витек еще спорил с пеной у рта, когда Макар уже трубил отбой, оставляя поле битвы противнику.
Девятнадцать тысяч восемьсот компаньоны «выложили на бочку» сразу. Подобная покладистость произвела благоприятное впечатление на собравшихся; кавказцы даже скостили сумму на... двести долларов. Оставалось внести еще одиннадцать тысяч. На сбор недостающей суммы приятелям отвели три дня. Спорить больше не имело смысла.
Одиннадцать тысяч поначалу не показались непомерной цифрой. Одних материалов хранилось в Витькином гараже тысяч на пять. Пять с гаком должен был заплатить на днях владелец булочной, которую недавно закончили «МИВов-цы». Полторы штуки лежало в заначках. Четыре тысячи старых долгов числилось за знакомыми и партнерами. Оставалась надежда починить и сбыть забракованные Цорхия прилавки: пусть и за полцены. В конце концов, недостающее можно перезанять — не миллион ведь!
К исходу второго дня оптимизма существенно поубавилось. За материал никто нормальной цены не давал, у всех или уже было запасено, или была возможность стащить. Кое-кто изъявил желание купить, но просил поверить в долг. Владелец булочной предпочитал называть себя свиньей, но не платить, клянчил еще неделю, чтобы собрать деньги. С должников удалось получить чуть больше тысячи. Такое впечатление, что они с булочником посетили семинар «Как не возвращать долги»: все кляли себя последними словами, каясь в своей необязательности и ненадежности. Забавно, что эти «последние слова» оказывались весьма схожи. Что же касается варианта занять деньги*, то тут компаньонов поджидал полный облом. Никто не давал больше полусотни долларов. Кто-то вдохновенно врал, что сидит на мели, кто-то признавался, что да, мол, есть кое-что на черный день, но времена нынче тяжелые и непредсказуемые, а ну как черный день наступит уже завтра?
Короче говоря, деньги не находились. На утро последнего дня приятели наскребли четыре тысячи. Еще восемьсот баксов готов был заплатить за один из сломанных прилавков земляк Цорхия. Все резервы оказались задействованными, а не набралось и половины необходимой суммы.
Витек носился шальной кометой по Москве, пытаясь найти деньги. Впервые за годы коммерческой деятельности он ощутил, как близко вращаются те жернова, под неумолимой тяжестью которых обращаются в ничто многие и многие из тех, кто вообразил, что может жить сам по себе. Не повезло, говорят о них знакомые. Пали жертвами, заключают газеты. Таких были сотни, тысячи, успевших приподняться над себе подобными, хлебнувших от благ земных, а ныне выпотрошенных, выжатых, как лимон в опустевшей чашке, или сгинувших без следа. Нормальный процесс, ничего необычного, с каждым может случиться.
Витька статистика не интересовала. Не хотел он попадать в списки безвременно перемолотых во благо уцелевших. Он изобретал, лгал, просил, требовал, унижался и унижал. Только бы расквитаться сейчас с кавказцами! А там будут новые заказы, новые объекты, новые деньги. Только бы сейчас увернуться от жерновов, отойти от них на лишний шаг!
Макар повел себя иначе. Быстро убедившись, что найти деньги ему не под силу, он занял привычную в экстремальных ситуациях позицию заинтересованного наблюдателя, предоставив Витьку полную свободу действий по вытягиванию их из трясины, в которой они увязли из-за его же окаянного «пузырька» — идеи.
Когда последний, третий день начал мутнеть ранними сумерками, Макар пошел в магазин, взял две поллитровки «Привета», колу и банку болгарских огурцов. Маяться бессонницей накануне Судного дня? Увольте, лучше пройти эту процедуру под наркозом!
Наркоз подействовал безотказно. Даже проснувшись поутру, Макар не сразу вспомнил о проблемах с кавказцами. Только зудение телефона возвратило его к действительности.
— Не трогай! — предупредил он попытку Светки снять трубку и несказанно удивился, увидев ее рядом.
Впрочем, какая разница, как она оказалась в его койке. Куда интересней узнать, кто это терзает его телефонными звонками. Одиннадцатый, двенадцатый... Так долго может звонить только Витек. Интересно, чем он хочет порадовать компаньона? Желание узнать новости «с чеченского фронта» перевесило страх, что новости окажутся скверными. Макар поднял трубку.
Секунд двадцать Витек выражал свое мнение о компаньоне, как последний страус уткнувшем в решительный момент свою тупую башку в... и бросившем товарища сражаться в одиночестве.
— Согласен, — прервал Макар этот поток брани. — А что нового?
— Что-что! Дантес во всем сознался! — Чувствовалось, что Витек так и кипит от злости. — Сдана в эксплуатацию пирамида Хеопса!
— А у нас что нового? — безо всякой надежды на хорошие новости спросил Макар.
— У нас?— передразнил Витек. — Я, ваша светлость, взял на себя смелость отвезти Ринату бабки. Уж не прогневайтесь, что не дождался вашего пробуждения!
— Сколько?
— Чего сколько, ваша светлость?
— Сколько отвез?
— Вы, ваша светлость, то ли совсем отупели-с, то ли долбились всю ночь в уши. Я все деньги отвез.
— Все?! — Макар аж подскочил на кровати. — А где надыбал?
— В гнезде! Как войдешь, слева много навалено. Я и набрал в лукошко.
— Ладно, кончай дурака валять. Дашь мне при встрече по морде! Колись, где нашел?
— Продал стеллажи.
— Какие стеллажи? Как продал? Кому?
— Так же как холодильники Ринату. Нашел клиента, взял аванс. Через месяц нужно поставить стеллажи.
— Ты что, серьезно?
— А что такое? Приятелю нашего булочника понадобились стеллажи. Почти на двадцать тысяч. Я взял аванс — шесть. Добавил те пять, которые успел набрать, и отвез сегодня Ринату. Через месяц нужно будет погасить этот кредит и выкупить стеллажи.
