Патриция Поттер - Беспощадный

Получить пулю в живот было бы менее жестоко. Или даже веревку на шею. Впрочем, жестокости капитан Рафферти Тайлер изведал за свою жизнь немало, и то, что происходило сейчас, не было исключением. Все надежды, которые он когда-то лелеял, все мечты, на которые осмеливался, – все разлетелось в прах. И не был он больше капитаном Рейфом Тайлером, уважаемым офицером, удостоенным наград, и джентльменом.

Разжалован. Уволен из армии. Осужден как преступник. Ему хотелось сжать кулаки, но он не доставил подлецам такого удовольствия.

Вор. Предатель. Суд постановил, что он вор, и чуть было не признал в нем предателя. Но оправдание по последнему пункту обвинения не имело значения. До конца жизни ему не смыть этих двух позорных пятен.

Он стоял перед гарнизоном, расправив плечи, когда с него срывали капитанские нашивки, пуговицы и отбирали шпагу. Отняли все, что было ему дорого. На виду у всех его лишили достоинства. Души.

Барабаны возвестили о его позоре, ритмичная дробь сопровождала всю унизительную процедуру. Он старался не слушать, но знал – эхо барабанного боя всегда будет звучать в его голове. Затем настало время выжигать клеймо. Буква "В" на тыльной стороне ладони означала «вор». В армии до сих пор любили прибегать к такому наказанию, хотя на офицеров оно не распространялось. Увы, он уже не офицер.

Рейф отвел взгляд от того, кто руководил наказанием. Под навесами некоторых домов стояли жены и дочери военных. Он крепче стиснул зубы, отыскивая среди них Аллисон. Не знал, захочет ли она посмотреть, как станут унижать ее бывшего жениха. Когда против Рейфа возбудили дело, она первая покинула его. Даже не спросила, правда ли то, в чем его обвиняют. Просто вернула через третье лицо колечко, пока он сидел на гауптвахте, дожидаясь трибунала. А ведь он считал, что хорошо ее знает, и теперь разочарование причиняло боль.

Рейф жестом отстранил двух солдат, которым приказали крепко держать преступника, и сам протянул руку к кузнечному горну. Пусть его называют вором, но трусом он не был и никогда не будет. Мысленно он забился в темный угол, куда не было ходу никому, и вытерпел все, что должен был вытерпеть, – ничего другого ему не оставалось.

Напрасно Рафферти Тайлер пытался заглушить рой мыслей. Воспоминания кружились в голове вереницей событий, приведших к этому дню, полному бесчестья. Больше двадцати лет назад на его глазах погибли родители: с отца сняли скальп, а над матерью надругались, прежде чем убить. Мальчишку забрали команчи и держали у себя три месяца, пока армия не «выкупила» маленького пленника. Но для него мало что изменилось к лучшему Он попал в одну техасскую семью и вскоре понял: те люди усыновили его только потому, что нуждались в работнике; с таким же успехом он мог бы жить у индейцев.

Но Рейф не пасовал перед невзгодами. Всегда оставался бойцом. В пятнадцать лет он вступил в армию и обрел свой дом. Место, где к нему не относились как к чужаку.

Восемь лет в строю – путь от рядового до старшего сержанта. Затем началась война с Югом, и Рафферти Тайлер получил первое офицерское звание, а потом еще два повышения в чине. Он нашел свое место в жизни, лидерство давалось ему легко. Он сам когда-то был рядовым и потому понимал солдат, зря не рисковал ими. И знал, что они пойдут за ним куда угодно, выполнят любой его приказ.

Ему казалось, он одолел свою злую судьбу, но сейчас понял, что судьба всего лишь притаилась на время, готовясь к новому удару.

В двадцать пять, после ранения, его отправили на бумажную работу, подальше от передовой, где он знал все как свои пять пальцев, и заставили окунуться в военную политику, в которой он ничего не смыслил. Временно ему поручили сопровождать обозы с денежным содержанием армии, которые отправлялись на Запад. Он не доверял своему начальнику, майору Джеку Рэндаллу, – что-то в этом человеке настораживало Рейфа.

Сейчас он пристально вглядывался в Рэндалла, офицера, солгавшего под присягой суду трибунала и очень ловко обвинившего Рейфа в хищениях казны, которые, как теперь твердо знал Рейф, были делом рук самого Рэндалла. Приписать воровство Рейфу, безродному офицеру с техасским говором, было проще простого.

Рейф услышал, как зашипело, прикоснувшись к коже, раскаленное железо, почувствовал запах горелой плоти, собственной плоти, и с благодарностью воспринял мгновенный шок, помешавший боли сразу захлестнуть его. Он стоял, связанный по ногам, чувствуя, как мучительная боль просачивается в его сознание и разжигает ненависть еще более безжалостную, чем железное клеймо. Все это время он не сводил взгляда с лица майора Рэндалла. Тот вздрогнул, прочитав в глазах Тайлера обещание мести. Беспощадной мести. Рэндалл облизнул губы и потупился.

Рейф опустил руку и вопреки собственной воле, вопреки всем клятвам, что не сделает этого, взглянул на нее. Буква "В" уже проступила, кожа обуглилась дочерна, обнажив плоть, в прогретом летним солнцем воздухе завис тошнотворный запах. Рейф сглотнул подступившую к горлу желчь, удержавшись от стона. Боль постепенно усиливалась, накатывая на него волнами, которые с каждым разом становились все сильнее.

Теперь он помечен. Навсегда помечен как изгой и вор. И что бы он ни сделал, ему никогда не избавиться от этой метки. Ему никогда не вернуться к обычной жизни. Только с клеймом.

Солдаты схватили Рейфа и заковали в кандалы, не заботясь о том, что его рука горит как в огне. Потом затолкали заключенного на гауптвахту дожидаться отправки в тюрьму штата Огайо, где ему предстояло провести десять лет. В то время еще не существовало военных тюрем и армия передавала преступников в те государственные исправительные учреждения, в которых находились свободные места.

Рейф Тайлер прикусил губу, чтобы не закричать от боли, от ярости, вызванной такой несправедливостью. Но никому не было до него дела. Рэндалл отлично справился со своей задачей.

Но даже если придется расстаться с жизнью, он заставит Рэндалла заплатить.

Именно эта единственная мысль помогла Рейфу пережить первую ночь и продержаться три дня, когда его выставили напоказ в цепях, как животное, во время пересылки в Огайо сначала в повозке, а затем на поезде.

Рэндалл. Это имя, подобно букве "В", каленым железом вошло в плоть Рейфа. Ему никогда не забыть зловония обгоревшего мяса, унизительного разжалования перед всем гарнизоном, в котором он когда-то служил, никогда не забыть того, как разрушили всю его жизнь. Он не сможет забыть до тех пор, пока Рэндалл, всеми проклятый, не будет страдать так, как страдал он сам, – мучительно долго и безнадежно.