Элизабет Ренье
Погоня за счастьем
Этой ночью, темной и безмолвной, деревня осторожно зашевелилась. Море лизало берега залива втихомолку, со сдавленным чавканьем, словно тоже участвовало в молчаливом заговоре. С верхушки вяза, высившегося над церковным двором, раздавалось уханье совы, пронзительное и жуткое.
Приближалась высшая точка прилива. В деревне, в такую ночь обычно мирно спящей, отворялась одна дверь за другой. От трактира, лавки, конюшни, домов то и дело отделялись темные тени и исчезали за поворотом огибавшей залив дороги.
Одноногий оборванный парнишка, который устроился на ночлег на чьем-то крыльце, подложив под голову грубо сколоченный костыль, пробудился от беспокойного сна. Дрожа, он отполз подальше, в темный угол, зажимая уши исхудалыми руками. Ничего не видеть, ничего не слышать, ничего не знать — это было самое безопасное поведение сегодняшней ночью, намеченной контрабандистами для вылазки.
Бездомный пес, рыскавший в поисках съестного, наткнулся на кошку, караулившую у мышиной норки. Пронзительное мяуканье и громкий лай заставили вздрогнуть девушку, которая крадучись вышла из двери своего домика. Но уже в следующую секунду она тихо засмеялась, ощутив знакомый трепет азарта, шагнула за порог и тщательно заперла за собой дверь.
Это простое действие тоже рассмешило ее. За дверью она оставляла не только уютный дом, но и всю респектабельную законопослушную жизнь и ту Кейт Хардэм, которая заведовала деревенской школой, регулярно посещала церковь и огорчалась, что никак не может отучить Джудит красть.
Наслаждаясь свободой движений, которую давал мужской костюм, она направилась через лес к ферме Тома Блэкмора. Ее мысли, полные радостного предвкушения, были заняты Ричардом. Сейчас он тоже покидает свой дом и скачет по длинной аллее на лошади, копыта которой предусмотрительно обмотаны тряпками.
Она представила его, гибкого и стройного, в зеленом дорожном плаще с капюшоном, с вьющимися каштановыми волосами, перехваченными сзади черной лентой под треугольной шляпой.
Крик голодной лисицы отвлек Кейт и заставил переключиться на задачу, что предстояло решить. Том Блэкмор сказал, что дверь конюшни останется незапертой, а сам он будет лежать в кровати, натянув на голову одеяло, как все благоразумные люди, предпочитающие этой ночью оставаться дома.
В кухонном окне мелькнул огонек свечи. Девушка остановилась, подавив испуганный возглас. Что, если этот огонь — знак опасности? Над забором появилась голова Тома, заставив ее вздрогнуть.
— Кто тут? — прошептал фермер.
— Кейт. Кейт Хардэм.
— Ты пришла за пони?
— Да.
— Тут неувязка вышла. Свояк накануне приехал из Эмсворта и остался на ночь. Его сын служит в береговой охране. Они поймали двух контрабандистов у Кокмера и тут же их вздернули. Сегодня ночью тебе ехать небезопасно.
— Значит, нам будет недоставать двух вьючных лошадей. Пони Джесса сегодня утром захромала.
— Мне очень жаль. И будет жаль еще больше, если утром я не найду у двери бочонка с вином. Но я должен вернуться в дом. Удачи.
Кейт побрела по тропинке назад в глубоком раздумье. Сегодня уже случились две неприятности, оставалось ждать третьей. Но им и так слишком долго везло: отменный товар, хорошие цены. А с тех пор как сэр Чарльз Глинд нашел общий язык с таможенниками, все вообще шло как по маслу.
Вспомнив, какой сегодня день, Кейт вздрогнула и заспешила на условленное место встречи с Ричардом.
Она ждала его под вязами, на которых беспокойно шевелились в гнездах грачи. Сухая ветка отломилась и упала вниз с треском, который показался ей громче пистолетного выстрела. Вот до ее ушей долетел приглушенный стук копыт, и Кейт шагнула навстречу Ричарду.
Она тихо окликнула его по имени. Он вгляделся в густую тень под деревьями и, несмотря на то, что фигура девушки была совсем неразличима в темноте, безошибочно ощутил ее присутствие.
— Кейт? Почему ты не верхом?
Она быстро объяснила, лаская ладонью морду его лошади, недовольной неожиданной остановкой.
— Не хватает двух лошадей, — повторил он задумчиво. — Значит, нам понадобится другой тайник.
— Можно сложить бочонки на моем чердаке, как раньше.
— Нет. Я не хочу. Я и так несколько месяцев убеждал тебя отказаться от этой глупости. Кроме того, тебе сейчас надо думать о Джудит.
— Неужели ты решил, что я могу о ней забыть?!. — негодующе воскликнула она. — Да я и остаюсь в деле лишь за тем, чтобы выручить лишние деньги на ее содержание.
— А я уже говорил тебе, что в этом нет необходимости. Я с радостью дам тебе денег.
Кейт топнула ногой по твердой земле:
— А я говорила тебе, что сама справлюсь со своими обязанностями. Мне не надо благодеяний ни от тебя, ни от кого другого.
— Ну хорошо, — вздохнул Ричард. — Но твой чердак использовать не будем. Спрячем бочонки в погребе у Нэн Гантер. Она так смахивает на ведьму, что ни один инспектор не сунется в ее коттедж. Давай руку. Поедешь за моей спиной.
Ричард с некоторым усилием помог ей взобраться на лошадь. Он был хрупкого сложения, но Кейт никто не назвал бы воздушным созданием. Она была так же широка в плечах, как он, и мужская одежда — бриджи, рубашка, суконный камзол — ловко сидела на ней. Густые черные кудри Кейт стянула платком. Только пышная грудь да маленькие изящные ручки и ножки выдавали ее пол. Темные глаза Кейт были такими же дерзкими, а нервы крепкими, как у любого мужчины.
Родители Кейт передали единственному ребенку свои основные черты: отец — отчаянное безрассудство капитана флота, мать — терпеливую нежность, которую привносила во все, что делала. Оба отошли в лучший мир, оставив в наследство этой юной душе поле сражения, о существовании которого Кейт не подозревала. Жизнь была для Кейт приключением, многообещающим и опасным. Обучение детей местных жителей доставляло ей удовольствие. Всегда была возможность в один прекрасный день встретить ребенка, чей ум готов откликнуться на красоту поэтического слова. Эту красоту открыл перед ней самой Ричард.
Лошадь споткнулась о кочку, Кейт припала грудью к спине Ричарда и громко рассмеялась.
— Тихо! — предостерегающе прошипел он. — Станешь шуметь — отошлю домой.
Она снова засмеялась, хотя на сей раз несколько тише.
— Ты отошлешь меня? Забыл, что я целый год занималась контрабандой, прежде чем ты к нам примкнул?
— Я ничего не забыл, — процедил он. — И никогда не пошел бы на такое безрассудство, если бы ты меня не подбила — как в детстве подбивала залезать на высоченные деревья, переплывать залив или скакать на норовистом отцовском жеребце.
