Сабрина Джеффрис - Не соблазняй повесу

Кто бы предположил, что балы могут наводить скуку?

Уж во всяком случае, не леди Амелия Плум. Когда она впервые приехала в Лондон из маленького приморского городка Торки в графстве Девоншир, то каждый бал и каждый вечерний прием считала просто чудом.

Но с тех пор прошло уже два года, и все эти развлечения теперь казались леди Амелии похожими одно на другое. И ежегодный весенний бал у вдовствующей виконтессы Кирквуд не был исключением из правила, если судить По толпе съехавшихся гостей, которую Амелия окинула взглядом, войдя в бальный зал, обтянутый розовым шелком. Все те же надоевшие самодовольные щеголи, не в меру болтливые матроны и развязные молодые девицы.

К сожалению, Амелия пообещала своей приятельнице из Шотландии, леди Венеции Кэмпбелл, что приедет на этот бал. Но Венеция, которую она уже заметила неподалеку, по крайней мере найдет способ оживить этот унылый вечер.

– Слава Богу, что ты приехала, – проговорила Венеция, Подходя к Амелии. – Я просто умираю от скуки. Никого хоть сколько-нибудь интересного.

– Никого? – разочарованно переспросила Амелия. – Ни одного из членов испанского посольства, ни единого путешественника, только что вернувшегося с Тихого океана, или хотя бы оперного певца на худой конец?

Венеция рассмеялась:

– Я бы сказала проще: ни единого подходящего мужчины.

Для Венеции определение «подходящий» означало «умный». Нельзя сказать, чтобы она страдала от отсутствия поклонников, умных или иных. Помимо того, что она была просто до неприличия богата, Венеция обладала тем типом красоты, от которого мужчины, как правило, теряются: длинные волосы цвета воронова крыла, белоснежная кожа и пышная, пожалуй, даже чересчур пышная грудь.

Рядом с Венецией Амелия выглядела почти невзрачной: среднего роста, с обычным цветом кожи, обычным голосом. Ее фигура никогда не вызывала особенных похвал. Волосы у нее были светло-каштановые, скорее слегка волнистые, чем кудрявые.

Однако волос этих, слава Богу, было очень много, и Амелия придавала им блеск при помощи помады и туалетной воды с ароматом жимолости, которую она заимствовала у своей мачехи-американки.

Глаза у нее не были, как у подруги, зелеными глазами сирены, но мужчины называли их «искрящимися», а грудь ее привлекала их внимание совершенством форм.

Короче, Амелия обладала собственным скромным очарованием... и умеренным числом поклонников. Причем большинство мужчин интересовались не столь уж скромными видами на наследство и тем, что она была дочерью графа Тови. Однако Амелия не собиралась выходить замуж ни за одного из своих поклонников, и, во всяком случае, не за маркиза Помроя, немолодого генерала, которому очень нравилась она сама, а также ее состояние, и не за сына хозяйки дома виконта Кирквуда, который в прошлом году даже делал ей предложение.

Амелию привлекала иная жизнь, полная приключений, она мечтала путешествовать по Турции, как леди Мэри Уортли Монтегю, или жить в Сирии, как легендарная леди Эстер Стэнхоп.

– Впрочем, – продолжала Венеция, – здесь есть одна личность, которая могла бы заинтересовать нас обеих. Это американский кузен лорда Кирквуда, – она бросила взгляд через плечо Амелии, – майор Лукас Уинтер, он, по-видимому, откомандирован, в Англию американским морским ведомством Соединенных Штатов.

Ожидая увидеть обветренного пожилого моряка, Амелия, повернув голову, посмотрела в ту же сторону, что и Венеция. И замерла в изумлении. Боже, как это она могла его не заметить, когда вошла в зал?!

Майор Уинтер выглядел в переполненном бальном зале словно сокол среди голубей. На нем был синий мундир, отделанный золотым жгутом и подпоясанный кроваво-красным кушаком. У Амелии сердце так и запрыгало при одном взгляде на этот мундир.

Но не только в мундире было дело. Черные волосы у майора были такие же черные, как его сапоги, лицо не обветренное, но такое загорелое, по сравнению с ним другие джентльмены казались просто анемичными. Значит, он участвовал в сражениях на Средиземном море, где и приобрел этот загар. О желанные приключения, вот они!

– Да, это настоящий мужчина, – заметила Венеция. – Какими высокими и крепко сложенными вырастают они у себя в Америке, верно? А в чертах лица есть нечто от дикаря.

Что верно, то верно. Подбородок у майора слишком угловатый, а нос, пожалуй, узковат, чтобы можно было назвать его красивым. И любой английский лорд непременно стал бы выщипывать столь густые и косматые брови. И даже если бы этот человек сменил жесткое в эту минуту выражение лица на другое, его наружность все равно казалась бы «дикарски» грубоватой.

И привлекательной.

– Он до сих пор не пригласил танцевать ни одну леди. – В глазах у Венеции загорелся озорной огонек. – Но послушай, я уверена, тебя это приведет в восторг. Говорят, он возит с собой целый арсенал. Если уж он позволяет себе оскорблять офицеров, то, наверное, может воспользоваться и оружием.

– Он оскорблял их?

«Вот черт! – с досадой подумала Амелия. – Из-за того, что приехала слишком поздно, я пропустила самое интересное!»

– Он заявил лорду Помрою, что американцы стали победителями в последнем решающем сражении, так как английские офицеры предпочитали пистолетам прогулки.

Амелия рассмеялась. Можно себе представить, как генерал воспринял подобное замечание от майора, который явно считал, будто находится во вражеской стране, хотя война окончилась три года назад. Потягивая шампанское, майор Уинтер разглядывал бальный зал с почти нескрываемым презрением разведчика, совершающего рекогносцировку.

– Он женат? – спросила Амелия.

– Не знаю, об этом как-то речи не было.

– Надеюсь, что нет. – Амелия снова бросила взгляд на объект их разговора. – Он достаточно смел, если не побоялся встретиться лицом к лицу с бывшими врагами на их территории.

– И я позволю себе предположить, что под килтом у него скрыт отнюдь не сухостой, —добавила Венеция.

Амелия искоса глянула на приятельницу:

– Ты, я вижу, прочитала очередную книжонку о жизни в гаремах.